Все только начинается - Василий Кононюк

Боку узнал его сразу. Лишь у него в руках была шашка, отливающая золотом в лучах восходящего солнца. Сорвав с плеча винтовку и передернув затвор, он понял, ему нечем стрелять. Положив ее на траву, он достал шашку и пошел, прихрамывая, навстречу врагу.

Саша вскочил сразу после взрыва. От них до середины колонны было не больше ста метров. После детонации на ногах остался только один противник, снявший с плеча длинную винтовку и пытающийся найти к ней боеприпасы. Саша добежал до тропинки, на которой лежали поверженные бойцы противника, и повернул, как было договорено, налево, в сторону аула. Многие стонали, некоторые были практически целы, но лежа, в шоке, пытались найти боеприпасы к своему оружию. Пятеро спецназовцев, бегущих следом за ним, заметно отстали. Перепрыгивая через поверженных бойцов противника и по дороге тыкая их шашкой в жизненно важные места, он приближался к идущему ему навстречу сопернику. Когда между ними осталось метров пятнадцать, Саша резко стартовал, с места набирая спринтерскую скорость.

Боку смотрел на противника, прыгающего как кузнечик через раненых сородичей и раздающего по дороге экономные уколы своего клинка. Бешенство поднималось волной в его груди, и мысль вертелась назойливой пластинкой: «Они убили нас нашим же оружием». Наконец русский перестал обращать внимание на раненых и стрелой бросился к нему, держа оружие острием вверх в согнутой руке, практически прислонив шашку обухом к плечу. Он бежал смещенный на полкорпуса, так, чтоб встретиться с Боку правой рукой против его правой руки, и Боку Мамедов уже знал, он будет бить русского приемом, которому его обучали дед и отец с раннего детства.

«Казаки всегда рубят сильно, от плеча. Их шашки тяжелее, такой удар трудно отбить. Твоя шашка легче, и ты должен быть быстрее», — учил его дед. Учил наносить первый удар, быстрый и легкий, концом шашки в локоть противника. Затем клинок ныряет под руку и продолжением удара впивается в шею. Для этого нужно было вовремя сделать быстрой шаг правой, слегка наклонить вперед корпус и рубить. Но бегущий на него противник внезапно метнулся влево и вниз, боль обожгла правую опорную ногу, и, заваливаясь вперед, он еще успел заметить летящее снизу темное лезвие. Мир перевернулся перед глазами, небо поменялось местами с землей. Еще он успел увидеть чье-то обезглавленное тело с шашкой в руке и удаляющуюся спину противника, продолжившего свой танец с перепрыгиванием через лежащие на земле тела. Его душа, взлетев над полем боя, увидела всю картину, и он понял, что с ним случилось.

Резко рванув вправо и перебросив шашку в левую руку, Саша в низком наклоне рубанул под колено выставленную вперед правую ногу соперника и возвратным движением вверх отсек голову, падающую навстречу клинку. Нужно было спешить, некоторые раненые начали приходить в себя и пытались подняться на ноги. Перебросив клинок в правую руку, Саша поспешил вперед — прервать эти ненужные и опасные телодвижения.

Через минуту после детонации все было закончено. С правой стороны от полковника, куда побежал Щука с двумя арбалетчиками, вообще никто не поднялся с земли, и тот, пройдя свой участок, побежал дальше в лес, где скрылся Гусь с напарником. Слева выживших и вставших на ноги было значительно больше, но ни убежать, ни оказать сопротивление быстрому и смертоносному, как удар молнии, экстрасенсу никто не смог. Нанеся последний удар, он вскинул вверх руку с окровавленным клинком и, подняв лицо к небу, грозно прокричал что-то на неизвестном, шипящем как змея языке.

— Собрать оружие и трофеи! — громко скомандовал он бойцам, пряча свой клинок.

Сам подошел к первому сраженному противнику, снял ремень с ножнами, вложил в них его шашку, подобрал трехлинейку с оптическим прицелом и отправился к полковнику, громко распевая незнакомую тому песню:

А в тiй кровцi вояк лежить,В правiй руцi шаблю держить.Не стiй коню надi мною-ю,Неси мамцi жалiсть мо-ою…[10]

— Кончилась наша потеха, — обратился Саша к полковнику. — Осликов жалко… самые умные были из этой компании. Видели, как упирались, не хотели на поляну идти? Чувствовали… только их мне не удалось заморочить. — Он задумался на секунду и продолжил совсем о другом: — Если есть желание, можем двинуть в сторону аула на следующую поляну. Думаю, часа через три, а то и раньше должно подойти подкрепление из близлежащих селений. Повторим наш подвиг.

— Хорошего понемножку, — хмуро отреагировал тот на предложение. — Вы уверены, что там никого не осталось? «Бабах» получился громкий, — полковник кивнул в сторону леса, ведущего к аулу, — а нам одного с автоматом достаточно будет.

— Экий вы недоверчивый. Выставьте посты, если такое дело. И давайте, чтоб времени зря не терять, с пленным пообщаемся. А то, не дай бог, на сегодня еще один «бабах» запланирован, а мы тут репу чешем.

Не дожидаясь согласия, Саша закинул пленного на плечо и потащил к ближайшему дереву, продолжая громко петь свою песню:

Вiзьми мамцю пiска жменю,Посiй його на каменю,Як той пiсок житом зiйде,То твiй син iз войни прийде.

Привязав того к дереву и подставив под босые ноги приклад автомата — «чтоб не холодно было», — Саша вытащил у него затычки из ушей и кляп изо рта, а вместо него пропустил через зубы веревку и прижал голову к стволу.

— Чтоб язык не прикусил, — объяснил он свои действия полковнику. Сам достал свою трость из рюкзака и сел по-турецки перед пленным на траву. — Расскажи нам, дорогой, где, кто и когда готовит теракт, — ласково попросил он.

— Ас хьа нанн дина. — Веревка практически не мешала говорить.

— Грубиян, — сделал вывод Саша и продолжил свою мысль: — Это лечится относительно просто. — Не мудрствуя лукаво, он точно и сильно шарахнул палкой по левому мизинцу на ноге. — Придется тебе дальше босиком… в ботинок, поди, уже не поместится.

— Что вы делаете! Прекратите немедленно! У меня сыворотка с собой. Его же журналистам показывать будут. Зачем лишние неприятности?

— Что ж вы молчали? Конечно, несите. Охота мне с ним возиться. А ты, смотри мне, лучше под кайфом все расскажи, а то будет бобо. — Пользуясь отсутствием начальства, Саша расплющил мизинец на правой ноге. — Не ори. Симметрия требует жертв. Моя бабушка всегда говорила: «До пары, чтоб не съели татары». Она меня, правда, манной кашей кормила, но, думаю, тут этот принцип тоже нелишним будет.

Полковник пришел с набранным шприцем, осуждающе посмотрел на Сашу и воткнул иглу в вену на стопе.

— Камеру бы надо, — вспомнил Саша кинофильмы с допросами в полиции.