Рога - Джо Хилл

Меррин быстро качнула головой и сказала:

— Может, поедем?

Ли кивнул и выехал на дорогу, развернув машину назад, туда, откуда они приехали. Остаток вечера представлялся ему упорядоченной последовательностью шагов: закинуть Терри к нему домой, затем без всяких обсуждений доехать до своего дома, сказать, что ей нужно принять душ и переодеться в сухое, сказать тем же самым решительным голосом, каким посылала его в душ она в день смерти матери. Только, когда он принесет ей выпить, он тихо отведет занавеску и посмотрит на нее, стоящую в струях воды, и уже будет при этом раздетым.

— Слышь, — сказал Терри, — дать тебе куртку?

Ли раздраженно покосился в зеркальце заднего вида; он настолько ушел в мысли о Меррин под душем, что почти забыл про Терри. Его захлестнула тихая ненависть к этому кукольно-красивому, знаменитому, с хорошо подвешенным языком, но по сути тупому парню, которому его минимальный талантик, известная фамилия и семейные связи обеспечили и богатство, и широкий доступ к лучшим в стране телкам. Конечно, был смысл попытаться привлечь при помощи Терри в копилку конгрессмена какую-нибудь знаменитость или хотя бы ощутимые деньги, но уж больно Ли не любил этого типа, всегда стремившегося находиться в центре всеобщего внимания, который в первый же день их знакомства прямо из кожи вон лез, унижая его перед Гленной Николсон. А сейчас Ли просто тошнило; не прошло и десяти минут, как его, Терри, собственный брат порвал со своей девицей, а он уже бьет под нее клинья, словно имеет на это право. Ли протянул руку и включил кондиционер, ругая себя, что не сделал этого раньше.

— Да нет, ладно, — сказала Меррин, но Терри уже просунул куртку на переднее сиденье. — Спасибо, Терри. — Ее голос звучал так жалко и заискивающе, что Ли захотелось дать ей по морде. У Меррин были свои достоинства, но по сути своей она была бабой, такой же, как и все, падкой на статус и деньги. Если бы не наследственный фонд и фамилия, она бы на этого жалкого Ига Перриша и не взглянула бы. — Ты только не думай…

— Я ничего не думаю. Успокойся.

— Иг…

— Я уверен, что с Игом все в порядке. Не бери в голову.

Меррин дрожала крупной дрожью. Глядя, как ходят ходуном ее груди, трудно было не завестись — однако она повернулась и протянула руку к заднему сиденью.

— Ты как? — Когда она убрала руку, на ее пальцах была кровь. — Надо бы марлю.

— Все в порядке, ничего страшного, — сказал Терри, и Ли захотелось дать по морде уже ему. Вместо этого он нажал на газ, торопясь поскорее закинуть Терри домой, полностью убрать его из картины событий.

«Кадиллак» мчался по мокрой дороге то вверх, то под уклон, сильно кренясь на поворотах. Меррин тесно себя обняла и закуталась в куртку Терри; ее блестящие измученные глаза смотрели из-под вороньего гнезда ее волос, раздерганного пучка мокро-красной соломы. И вдруг она вытянула руку и оперлась на приборную доску, словно машина была готова слететь с дороги.

— Меррин, ты как, нормально?

Меррин потрясла головой.

— Нет. Д-да. Я… Ли, останови, пожалуйста. Прямо здесь.

Ее голос напряженно звенел.

Взглянув на нее снова, Ли увидел, что ее сейчас стошнит. Предстоящая ночь усыхала и съеживалась, ускользала из-под контроля. Сейчас Меррин блеванет, прямо в «кадиллаке», крайне неприятная мысль. Что ему больше всего понравилось в смерти матери, так это что он в результате остался единственным наследником «кадиллака», и, если Меррин тут блеванет, все пойдет прахом. Эту вонь никогда не выведешь, что бы ты ни делал.

Он заметил справа поворот к старой литейной и свернул на него, все еще гоня слишком быстро. Правое переднее колесо зацепило грунтовую обочину, и машину бросило в сторону, не самое лучшее, что может случиться, если твоя пассажирка вот-вот блеванет. Продолжая скидывать скорость, он повел «кадиллак» по исполосованной колеями гравийной дороге. По бокам машины хлестали ветки, снизу по ней стучали камешки. В свете фар появилась цепь, натянутая поперек дороги, цепь мчалась прямо на них, а Ли давил на тормоза, постепенно замедляя ход. В конце концов «кадиллак» остановился, почти упершись бампером в цепь.

Меррин тут же открыла дверцу и громко рыгнула, почти закашлялась. Ли поставил машину на парковочный тормоз. Он дрожал от возмущения и прикладывал все силы, чтобы сохранить внутреннее спокойствие. Если получится засунуть ее сегодня под душ, он будет действовать последовательными шагами, буквально вести ее за руку. Он это может, может направить ее туда, куда они все равно направлялись, но нужно при этом сохранять контроль над собой, над быстро вянущей ночью. Еще не случилось ничего непоправимого.

Ли вышел наружу и обогнул машину. Плечи и спина его рубашки быстро промокали от капель дождя. Меррин сидела, поставив ноги на землю и свесив голову между коленями. Ливень кончался.

— Ты в порядке? — спросил Ли; она кивнула. — Отвезем-ка быстренько Терри домой, а потом зайдем ко мне и расскажешь, как все было. Выпьешь, облегчишь душу и сразу приободришься.

— Нет. Спасибо, но не надо. Я просто хочу побыть одна. Мне нужно о многом подумать.

— Тебе нельзя сейчас оставаться одной. В таком настроении это худшее, что можно придумать. Слышь, тебе же нужно ко мне зайти. Я починил твой крестик и хочу надеть его на тебя.

— Нет, Ли, я просто хочу вернуться домой, переодеться в сухое и снова почувствовать себя человеком.

Ли ощутил новую вспышку раздражения — это было очень в ее духе считать, что можно бесконечно водить его за нос, что он заберет ее из «Бездны» и послушно отвезет туда, куда ей хочется, не получив ничего взамен, — но он твердо отодвинул эти мысли в сторону. Взглянув на ее мокрую юбку, мокрую блузку, на то, как она дрожит, Ли подошел к багажнику и достал мешок со своей спортивной одеждой.

— У меня тут треники. Рубашка Штаны. Теплые и сухие и без всякой блевотины.

Меррин немного помедлила, взяла мешок за лямку и встала.

— Спасибо, Ли, — сказала она, не глядя ему в глаза.

Ли не сразу отпустил мешок — какое-то время удерживал ее, не давал уйти и переодеться.

— Ты же понимаешь, что должна была это сделать. Было чистым безумием думать, что ты сможешь… что кто-нибудь из вас сможет…

— Я просто переоденусь, ладно? — сказала Меррин, забирая у него мешок.

Она повернулась и нетвердо пошла прочь, тесная юбка липла к ее бедрам В свете фар ее блузка казалась прозрачной, как промасленная бумага. Обогнув натянутую цепь, она свернула чуть в сторону, вдоль дороги. Но прежде чем Меррин исчезла из виду, она повернулась и вскинула брови, словно задавая вопрос — или зовя за собой. Следуй за мной. И ее не стало.