Ящик Пандоры. Книги 1 – 2 - Элизабет Гейдж

– Да, нет, я в порядке, – сказала она, замечая почти незначительный ирландский акцент в его речи.

– И здесь немного холодновато. – Он огляделся вокруг, его взгляд, казалось, стирал все, что было знакомого в этой комнате, и она представала в новом свете. – Теперь, поглядите, – он подошел к окну с потрескавшейся рамой. – Ужасная трещина, – произнес он, – стекло может вылететь в любой момент. И послушайте: вам нужно законопатить щель между стеклами и рамой. Неудивительно, что здесь так холодно.

И прежде, чем она смогла возразить, он схватил сантиметр с ее рабочего стола и стал измерять поврежденное стекло.

– Я этим займусь прямо сейчас, – сказал он, когда закончил. – У меня инструменты внизу, в машине.

– Но… – улыбнулась Лаура. – Пожалуйста, не надо беспокоиться. Мне не холодно.

– Это только январь, – сказал он, – подождите, когда действительно начнется зима. Нет, мисс Лаура, я не могу оставить даму в таком бедственном положении. Я настаиваю. Я все быстренько сделаю и уйду.

Через двадцать минут он вернулся с инструментами и новым стеклом. Он начал работать и решительно отказался взять с Лауры деньги, когда она предложила.

– Ерунда, – сказал он, – я знаю парня, который продает стекла и прочую дребедень. Он дает мне все эти вещи бесплатно. В свое время я оказал ему пару услуг.

Он работал молча, а Лаура наблюдала за ним краешком глаза, пока шила платье. Он присвистнул и сжал губы, когда стекло вышло из рамы. Она была поражена его терпеливой уверенностью и особенно большими сильными руками. Она заметила веснушки у него на руках. Все в нем вызывало воспоминания о солнце и свидетельствовало о силе. Когда он закончил, то посмотрел на ее плиту.

– Вы чувствуете запах газа? – спросил он.

Она покачала головой. Она всегда чувствовала немного запах газа, когда находилась рядом с плитой, но не придавала этому значения. Он осмотрел выключатели, потом духовку. Как обычно, горели только две конфорки.

– Надо почистить, – сказал он. – Держу пари, хозяин придет в бешенство, когда вы ему об этом скажете.

Лаура ничего не ответила. Она никогда не говорила хозяину ни о газе, ни о текущих кранах, ни о разбитом стекле или потрескавшейся штукатурке, как и о тысяче других вещей. Когда она была студенткой, то была слишком поглощена своими занятиями и экзаменами, чтобы замечать окружавшие ее неудобства. Потом, во время выздоровления, она была слишком погружена в свое отчаяние. Теперь она была слишком занята работой, чтобы что-нибудь замечать.

– Я приду завтра, – сказал он, – и займусь этим сам.

– Пожалуйста, это вовсе не обязательно, мистер…

– Райордан, – подсказал он. – Тим Райордан. Для вас просто Тим, Лаура. Я настаиваю. Еще немного засорится, и из-за этой плиты вы можете задохнуться во сне. Вы же этого не хотите, не правда ли?

Она побледнела.

– В чем дело? Я что-то не так сказал?

– Нет. – Она покачала головой. Она вспомнила, как однажды уже почти решилась использовать эту плиту в качестве орудия самоубийства. Она встретилась с ним взглядом и выдавила из себя улыбку.

– Ну вот, – просиял он. – Я приду и все починю.

– Но, право, мистер… Тим, не надо. Я не могу пользоваться вашей добротой.

– Я настаиваю, – его дружелюбие взяло верх. Он, очевидно, был так решительно настроен помочь ей, что она не могла противиться ему.

– Хорошо, – ответила она.

В этот первый день Лаура еще не осознавала, что нашла себе защитника.

Тим Райордан вернулся со своим инструментом и починил плиту и духовку, так что теперь они работали безопасно. Он проверил водопровод в ванной и маленький кран на кухне и устранил все неполадки. Он починил дверь, покрасил кухню и заменил замок, и даже принес ей ковер, который он где-то достал и который был более яркий и веселый, чем тот, что был у нее. Потом, в качестве сюрприза, он принес ей красивое, орехового дерева кресло-качалку, чтобы заменить им ее старое потрепанное кресло.

– Владельцы этого чудовища мои старые друзья, – сказал он. – Они слишком толсты для него. Оно приехало из старого света. Может быть, даже имеет свою историю. В любом случае, по размеру оно как раз для такой малышки, как вы, Лаура.

Он приходил каждую неделю, чинил, красил, полировал, не принимая ни денег, ни отказа от своей помощи. Через несколько недель квартира Лауры стала походить на картинку, веселую и живую, вместо того чердака, каким она была раньше. Зараженная его энтузиазмом, она сшила новые яркие занавески на окно. По мере того как на улице становилось холодней, квартира казалась все теплей и уютней.

И Тим приносил еду. Он приходил, неся свежие фрукты и овощи из продуктового магазина внизу, и вырезку от мясника, который, как он утверждал, был его старым другом, который ни за что не стал бы с него брать денег.

В свою очередь, Лаура отрывалась от шитья, чтобы приготовить ему ленч. Она ела свой бутерброд или суп и смотрела, как он, такой большой, с трудом устраивается на старой кухонной табуретке. Они мало говорили, оба, казалось, были погружены в собственные мысли. Но они улыбались, если встречались взглядами.

Тим почти не рассказывал Лауре о себе, но из нескольких слов, оброненных его сестрой, она узнала, что у него было нелегкое детство. Он по многим вопросам конфликтовал с отцом, и с жаром защищал Кэтерин и мать, которая умерла двенадцать лет назад.

И он был героем на войне. Под натиском Лауры он признался, что получил Серебряную и Бронзовую звезды за мужество, но не слишком-то верил в героизм.

– Это все случалось автоматически, – говорил он. – Мы все так поступали. Когда видишь, как причиняют боль твоим друзьям, ты становишься немного ненормальным. После того, как все кончено, ты едва ли помнишь это. Потом тебе дают медаль, – он нахмурился. – Но медали не помогают найти работу, когда возвращаешься, – добавил он. – К тебе слишком быстро поворачиваются спиной те, кто давал эту медаль.

Лицо его прояснялось, когда он говорил о своей карьере и целях. Ему было жаль своих родственников, оставшихся в старом свете. Америка была землей изобилия для человека достаточно проницательного, чтобы найти и развить свои возможности. У Тима не было ничего, кроме больших надежд на будущее.

– Я прирожденный руководитель, – говорил он. – Я чувствую дух соревнования, Лаура. Мир становится все более деловым с каждым днем. Собака съедает собаку и пожирается другой собакой. Нужно быстро соображать, чтобы удержаться на плаву. Никому не доверять, но использовать всякого, кто может быть полезен. Только покажи мне рынок, и я исследую каждый его уголок, пока не найду способ качать из него деньги.

Его небольшие вложения в рестораны и мелкий бизнес были только началом, говорил он. Он видел свое будущее в гостиничном бизнесе, который процветал в послевоенной экономике.