Инквизитор и нимфа - Юлия Зонис

– За то, чтобы они сдохли, – подал мысль Шеймас. Но Фреда тряхнула серебряной головой и хрипловатым голосом воскликнула:

– За Геод!

И все выпили за Геод, причем Лукас поморщился: «заглушка» вызывала у него колотье в виске. Лаури отставила стопку и потребовала:

– Если уж мы пьем за Геод, пускай Фреда расскажет о Геоде.

Роб и Шеймас при этих словах почему-то захихикали и выжидающе уставились на Фреду, как будто в предвкушении интересного. Та выгнулась по-кошачьи – отчего даже под кожаным лифчиком отчетливо проступили соски, – запустила пальцы в серебряную гриву и выдала:

– На Геоде лошади летают.

– Что? – удивилась Лаура.

Шеймас расхохотался и хлопнул подружку по колену так, что на светлой коже отпечаталась красная пятерня. Фреда зашипела.

– Это у них такая проверка на вшивость. Фредди, растолкуй.

Поморщившись, среброволосая пояснила:

– Есть такая геодская поговорка. Скажи глупцу, что в твоем поместье лошади летают, – и он прекратит расспросы, решив, что его обманывают. Скажи обидчивому человеку, что он глупец, – обидится и уйдет. Скажи равнодушному, что он обидчив, – пожмет плечами и двинется дальше. Если же человек не глуп, не обидчив и не равнодушен, можешь рассказать ему о своем доме.

– Поня-атно. За это следует выпить. Что и сделали.

Лаури стремительно пьянела, а пьяной ей все было трын-трава.

– Фреда, а вы правда там все поклоняетесь Разрушителю?

Девица сощурилась:

– А то как же. Все как один поклоняемся. Земные поклоны бьем.

– Он же плохой!

– В этом весь, как говорит наш друг Либович, цимес. Лаури не помнила, кто такой Либович и почему он был

«нашим другом», но идея ее взволновала.

– Значит, вы все – плохие?

– Девочке больше не наливать, – тихо сказал Стентон.

– Молчи, убийца с глазами медузы, – парировала Ла-ури, и Стентон поперхнулся своим бурбоном. – Ты, – она ткнула пальцем в Фреду, – отвечай: вы плохие или хорошие?

Фреда зевнула, показав острый язычок. Кошка кошкой.

– Мы невинны. Невинны, как боги, звери и дети, и в этом-то и весь ужас.

– Объясни.

– Сначала надо выпить. Выпили.

– Ну?

– Так вот. Та Хеспер, как известно, являлся неоднократно в годину бедствий и в последний час, бла-бла. Но примечательно не это, а то, откуда он вообще взялся.

– Откуда?

Геодка ощерила в гримасе мелкие острые зубы:

– Был когда-то, в давние времена и не в нашем мире, один удачливый полководец… – Рассказывая, она вновь запустила руку в шевелюру Шеймаса и накручивала на палец его жесткие вихры; ирландец одновременно хмурился от боли и блаженно ухмылялся.

– Один, говорю, полководец, и пуля его не брала, и лучемет не жег. И узнал он от некоего прорицателя, мошенника не из последних, о долине Смертной Тени. Любой, кто пересечет эту долину, достигнет бессмертия и божественной власти. Одна беда – каждый шаг по дну долины стоит ровно одну человеческую жизнь. Ну, полководец тоже не дурак был – собрал всю свою армию, десять тысяч бойцов…

– Маловата армия, – заметил страдающий Шеймас.

– Да и долина недлинная. Короче, собрал эту орду, схватил жену с маленьким ребенком и айда в долину.

– А жену-то с ребенком зачем? – спросил внимательный Вигн.

– А на фиг бессмертие, если не с кем его разделить? – резонно заметила Фреда. – Так вот. Маршируют они через долину, на каждом шагу верный боец падает замертво, но полководцу, понятно, начхать. Идут. Уже выход виден. В ста шагах. А солдат мало осталось, совсем уже мало. В десяти. Всего несколько человек. В пяти. В двух. Опа! Нету больше солдат, все сдохли.

– И что? – разволновалась Лаури.

– И то. Сначала козел драный свою жену шагнуть заставил. Ну она мертвой – брык. А затем шагнул сам и, подыхая, кинул к выходу из долины ребенка. Сынка своего.

– И?

– И вот. Младенчик тот и стал Та Хеспер. Разрушителем.

Лаури тряхнула головой. В голове тихо и настойчиво звенело, словно и на нее начала действовать «заглушка».

– Не понимаю. А смысл какой?

– Смысл? А смысл простой, – осклабилась геодка и дернула Шеймаса за вихор так, что тот ойкнул. – Очень простой смысл, лапочка моя. Если тебе могущество задарма досталось, ничем ты за него не заплатил и никак не пострадал – станешь полным уродом.

Лаури нахмурилась. Что-то в этом рассказе было неправильно… Ах да.

– Ничего себе задарма! У него родители умерли.

– Мало ли у кого родители умерли, – фыркнула Фреда, потягиваясь.

И почудился в этом какой-то нехороший намек, поэтому Лаури, ощетинившись, спросила:

– И у кого же? У тебя, что ли?

– Да у меня их и не было, – равнодушно сообщила геодка. – Клон я. Обыкновенный клон.

– Необыкновенный, – поправил разомлевший Шеймас.

– Ладно, – легко согласилась девица. – Не обыкновенный. Порченый. Я, понимаешь ли, шестнадцатая в помете…

– Фи, Фредди, как грубо…

– А что? Самая маленькая и несчастная. – Тут Фреда жалобно сморщилась. – Братцы и сестрицы меня бросили. Сиротинушку. Вот вы подобрали, и ладно.

И за это, конечно, немедленно выпили. Дальше пошло что-то мутное. Пили и за прекрасных дам, и за то, чтобы все сдохли, Шеймас уже совсем откровенно лапал Фреду, а та лишь томно постанывала – и в какой-то момент Лаури поняла, что говорят о ней. Она попыталась восстановить то, что прозвучало раньше. Речь шла о каком-то клипере, а может, и не о клипере, а о крейсере или не о крейсере, а о целой барже с оружием, которая вроде бы затонула у берега еще в те времена, когда колонисты не знали ничего об особенностях Пушистых островов и хотели построить там военную базу. Вздор. Или не вздор? Шеймас сказал, что не вздор, а скептично настроенный Лукас – что вздор, а Стентон предложил проверить, а Шеймас сказал, что водолазное оборудование, если Стентон хочет, пусть сам и снимает. А Фреда сказала: зачем водолазное оборудование, ведь у них есть своя русалка. И все уставились на Лаури.

– Не буду я нырять, – выдохнула она.

– Конечно, не будешь, – подтвердил Вигн. – Шеймас, утихомирь свою подружку.