Мой учитель Лис. Книги 1-4 - Андрей Олегович Белянин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По-моему, получалось не очень, но парни старались, как могли. Старина Шарль невозмутимо дирижировал чьим-то отобранным кинжалом, и, чтобы не слушать этот бледный хор, я перешёл через улицу и постучал в двери. То есть собирался постучать, но на пороге резко возникла бабуля.
— Это кто разорался у меня под окнами?! Я вам покажу, как петь всякие французские непристойности на земле старой доброй Англии! Кто тут главный, выходи, задушу собственными руками!
— Мадемуазель? — Наш лысый дворецкий церемонно приподнял котелок.
Бабуля только взглянула на него, и в её взоре сверкнула зелёная искорка.
— Шарль, кудряшка-милашка? Ты ли это, лионский проказник?
— Мэри? — не сразу выговорил мой мучитель.
Клянусь, я впервые увидел, чтобы у него вдруг подогнулись колени, а в глазах блеснула влага.
— Мэри Три Виски Джобкинс, ты ли это? Птичка На Проводе, Голубая Лагуна, Белый Попугай, Хромая Лошадь? Не может быть, чтобы все годы разлуки, убившие меня, были к тебе столь радостно благосклонны!
Ньютон-шестикрылый, порази меня электрическим разрядом с небес, если это не был самый длинный монолог Шарля на моей памяти. Либо творится что-то невероятное, либо старый боксёр при всех, внаглую, совершенно бесстыже и не по-британски заигрывает с моей бабулей?!
Я, неуверенно держась за стену, проскользнул в дом, пока эта парочка, воркуя, вспоминала, где и когда они в последний раз виделись. Уже из дверей я, обернувшись, быстро подмигнул Большому Вилли, который, правильно поняв мой знак, на четвереньках пополз в сторону.
За ним так же по-черепашьи ушла вся его битая компания. Называть её бегущей с поля боя в эту минуту было бы слишком претенциозно. Так, кучка жалких, сопливых уличных хулиганов, в хлам побитых стареньким лысым дворецким-французом. Короче, хвастаться нечем.
Я успел спрятаться в своей комнате и некоторое время с повышенным вниманием прислушивался к тому, что происходит между моей бабушкой и Шарлем. Не знаю даже, что именно в данный момент мне (тайно!) хотелось услышать, целомудренное воспитание Викторианской эпохи попросту не допускало никаких излишних фантазий в шаловливом романском стиле. Я имею в виду стиль итальянского романа, а не династию Романовых в заснеженной России, если кто не понял.
Итак, разговоры в нашем доме затянулись, наверное, на целый час. Я даже начал зевать, поскольку ничего интересного явно не происходило. Эти двое хлестали принесённый мной дешёвый виски, взатяг курили американский табак и яростно спорили друг с другом на мутной смеси англо-французско-испанско-португальского и, кажется, ещё уэльского языков. Да пресвятой электрод, я никогда не видел своего драчливого дворецкого таким весёлым и так мило болтающим.
— Так мальчишка твой внук, Мэри? Я должен был догадаться, у него твои глаза…
— А ты, значит, и есть тот дворецкий, что лупит его каждый божий день? Лупи и дальше!
— Только ради тебя, Мэри, только ради тебя…
Я больше не мог это слушать, пусть меня увольняют, в конце концов всегда есть шанс перейти на службу в Скотленд-Ярд или в русскую разведку, меня приглашали. В общем, на улицу я практически выпрыгнул, демонстративно хлопнув дверью. То есть изо всех сил!
Мало того что этот тип бьёт меня куда ни попадя, так ещё он набивается мне в дедушки?! Не хочу, не желаю, не буду! Я протопал почти целый квартал, когда на перекрёстке меня остановил прихрамывающий Большой Вилли.
— Что, недоносок, сейчас ты без своей нянюшки? Поди, старый дурень решил задержаться у твоей бабули? Ну и дела творятся, а, парень?! Похоже, скоро мы услышим звон свадебных колокольчиков…
Больше он ничего не успел сказать, я одним плавным движением сбросил его руку со своего плеча, врезал кулаком в точку между грудью и животом, на возвратном движении впечатал локоть левой ему в подбородок, а когда он оседал, добил правым коленом в висок.
Могучий Большой Вилли рухнул на мостовую, словно мешок гнилых яблок. Его побитая банда была так ошарашена увиденным, что на меня даже не смотрели — их волновало падение вожака! Я спокойно отряхнул руки и, ни на кого не глядя, тем же ровным шагом отправился домой.
— Бей его! Он посмел ударить Вилли-и! — уже через минуту донеслось вслед.
Мой боевой запал довольно быстро улетучился. Их было шестеро, побитых, злых, наэлектризованных, а я один. Бежать от опасности казалось постыдным, принимать неравный бой — глупым, поэтому, когда откуда-то с хмурящихся небес раздался мелодичный голос спасителя: «Не желаете кеб, молодой джентльмен? Погода портится», — я едва ли не на ходу запрыгнул в паровой кеб, управляемый старым сивым жеребцом в коричневом пальто с высоким воротником, и развалился на сиденье. Погоня остановилась на месте.
Никто и никогда бы не дерзнул приставать к пассажиру кеба, конский профсоюз смотрел на такие вещи очень строго, и нарушители жёстко карались на месте, без обращения в полицию. Кстати, иногда даже прямо наоборот!
Был случай, когда на Чаринг-кросском вокзале мелкий воришка успел впрыгнуть в проезжавший мимо кеб, а восемь констеблей пытались его оттуда выковырять. Так вот возница устроил опупительный махач, к которому быстро присоединились все кебмены вокзала и две дополнительные части полиции. Сражение было эпохальное, не хуже Ватерлоо!
Вора в конце концов задержали, но защищавшему права пассажира кебмену не было предъявлено никаких обвинений. Кони ушли полными победителями!
И это было очень разумное компромиссное решение. Полиция лишний раз подтвердила верховенство закона, а конский профсоюз вновь доказал лондонцам полную безопасность городских перевозок, кто бы ни нанял кеб.
Так что до дома я ехал под ритмичное пение какой-то дрянной кельтской песни из популярного мюзикла:
Короли полночной Праги
Полны пива и отваги!
Мы лихой удачи дети,
Пьём, что создано на свете!
И судьба за всё за это
Нас в психушку сдаст с рассветом!
Вот здесь, честно говоря, я даже на минуточку заслушался, хотя по факту речь в песне шла о банальной чешской пьянке в грязном кабаке с бурыми понтами и неизменной поножовщиной.
Но всё равно это был не Фрэнсис со своим донским фольклором, где любая мелодия вызывает лишь три желания: сплясать, поплакать и кого-нибудь убить. Нет, я вовсе не осуждаю целый народ, просто имею на этот счёт своё мнение, а это священное право каждого свободного британца!
Когда кеб остановился у Тауэрского моста, я честно расплатился и спокойным прогулочным шагом отправился домой. Постучав электрическим молотком в дверь, я замер в неслабом отупении… ибо мне молча отворил старый дворецкий.
— Месье Ренье
