Наемники Судьбы.Пенталогия - Юлия Федотова

– Подождем полной темноты на берегу, – Энка озвучивала план ограбления. – Потом перелезем через стену… – Она покосилась на эльфа. – Вообщето стены Сильфхейма совершенно неприступные, но есть одно местечко… Короче, пролезем внутрь. Не все, конечно, а я, Меридит и Хельги… ладно, ты тоже пойдешь… А ты нет! Вы, люди, топаете, как пехота на марше… Выберем грифонов, подхватим остальных – и сразу на материк.

Дело прошло в точности так, как запланировала Энка. У Аолена сложилось впечатление, что увести грифона в Сильфхейме не сложнее, чем стащить чужое белье с веревки. Наемники только усмехались. Попробовал бы он проделать подобное в отсутствие сильфиды!

– Замечательно! – веселилась грабительница. – Завтра папаша соберется в Парламент, пойдет в грифонную нарядить Пегаса в попону, а того и след простыл! Интересно, догадаются, что это я?

– Ясно, догадаются! – ответила диса, искренне сочувствуя папаше: нелегко иметь Энку членом семьи. – Грифона украсть может только сильф. А какой другой, кроме тебя, станет такое вытворять?

– Ты думаешь? Ну тем лучше! Пора напомнить им о себе.

– Радикальный способ! – рассмеялся Хельги.

Вообщето Хельги любил грифонов. Воевать на них – одно удовольствие. Это вам не лошадь, от которой больше беспокойства, чем пользы. Не знаешь, то ли сражаться, то ли заботиться, чтобы скотина не пострадала! Зато грифон – тварь стрелонепробиваемая, выносливая, а главное – бессмертная. На манер дракона. Поверженный в битве грифон вскоре перерождается. При этом он обретает свободу, к хозяину больше не возвращается, тот терпит немалые материальные убытки, но бывает избавлен от моральных страданий по убитому животному. А это главное! Так что грифонов Хельги любил. В общем.

Если бы они еще не были такими упрямыми!

В Сехале самым упрямым животным считают осла. Говорят: «Упрямый, как осел». Просто сехальцы не имели дела с грифонами.

Бабкина Амариллис, на которую сели Энка, Орвуд и Аолен, была еще ничего, относительно покладистая. Покапризничала с полчасика – и сдалась. Племянников Трофей, будучи умом под стать племяннику, тоже недолго упорствовал. Он счел себя в выигрыше: на него сели только двое, Меридит и Рагнар, откуда ему было знать, что славный рыцарь стоил двоих, а то и троих?

А вот папашин Пегас продемонстрировал вздорный нрав в полной мере. Грифоны – животные достаточно разумные, чтобы сообразить: одно дело – утром в красивой попоне лететь в Парламент, и совсем другое – холодной осенней ночью через океан. Потребовался час уговоров, чтобы заставить упрямую скотину оторваться от земли.

Они летели над водой в кромешной тьме. Даже Хельги с его ночным зрением не видел ничего, кроме темных гребней волн далеко внизу. Остальным и вовсе казалось, будто в мире нет ничего, кроме темноты, беспросветной со всех сторон.

Ильза судорожно уцепилась за пояс Хельги, прижалась к его спине, закрыла глаза и приготовилась к худшему. Эдуарда, сидящего сзади, колотила дрожь. Он непрерывно вопил от страха, но стремительный встречный ветер уносил прочь все звуки.

Настроение Хельги тоже не было безмятежным. Нет, он не боялся темноты, высоты и падения грифона. Его страшила перспектива иного рода. Грифон под ними был ЧУЖОЙ. Энка уверяла, что перезачаровала его на себя. Это редкое искусство – уметь зачаровывать грифонов. Даже среди сильфов им владеют единицы, другим народам оно и вовсе недоступно. Девица посвятила немало времени изучению теории зачаровывания, но богатым опытом похвастаться не могла. И Хельги, в отличие от самоуверенной сильфиды, вовсе не был убежден, что все получилось как надо. Вдруг чары спадут и Пегас надумает вернуться в Сильфхейм? Или папаша предпримет контрмеры? Эх, не спросил у Энки, как на ее родине принято карать грифонокрадов!

Удрученный мрачными мыслями, он даже не успел понять, что происходит. Только что сидел на Пегасе, вцепившись в жесткую шерсть загривка, в лицо хлестал ветер, в ушах свистело, сзади дрожала Ильза, внизу расстилался безбрежный океан. И вдруг…

На мгновение странно заломило в переносице, перед глазами сверкнуло нечто похожее на хвост огненного змея…

Хельги ошарашенно огляделся.

Он стоял посреди вписанного в огненную пентаграмму круга. И круг, и пентаграмма были начертаны на каменном полу просторного помещения, заставленного по периметру стеллажами с манускриптами, колбами и ретортами.

В углу, рядом со стрельчатым окном, толпились люди, человек десять – пятнадцать. А один, в черном балахоне до пола, стоял между ними и Хельги, спиной к последнему, воздев руки к потолку. Туда же был устремлен его взор.

И было в этой внезапной картине чтото такое знакомое, ну прямо родное…

Человек в балахоне обернулся.

Хельги протер глаза, все еще надеясь, что просто заснул на грифоне… и чуть не заорал. Перед ним стоял профессор прикладной и теоретической магии, мэтр Перегрин собственной персоной! Вот ужасто!

Теперь Хельги смог опознать и помещение. Кабинет прикладной магии, здесь всегда проходили их семинары и коллоквиумы. И зачеты.

А пять лет назад Хельги точно так же стоял у стрельчатого окна в кучке других студентовпервокурсников, таращился на пентаграмму. Это профессор Перегрин демонстрировал свой самый эффектный магический трюк – вызывал демона.

Тогда в кругу оказалось кошмарнейшее существо, сплошь состоявшее из рогов, клыков и когтей. Оно плюнуло огнем, пустило дым из ноздрей, неразборчиво выругалось на языке латен и красиво исчезло. Перегрин исходил самодовольством.

Сейчас на месте производящего впечатление чудовища стоял Хельги.

– Силы Стихий! – негодовал профессор. – Вы! Откуда вы взялись?! Что за глупые шутки? Вы срываете мне семинар! Зачем вы сюда забрались?

Хельги готов был сквозь землю провалиться. Он чувствовал себя крайне неловко: Перегрин голосит, студенты таращатся и уже начинают веселиться. По закону подлости это была группа с подготовительного отделения – все они прекрасно знали Хельги. Он в прошлом году, по просьбе мэтра Свана, вел у них консультации по горному делу. – Как вы посмели?

– Я нечаянно! – пискнул горедемон в ответ.

– Что значит – нечаянно?! Я вызывал демона!

– Оно само получилось, – оправдывался Хельги. – Я не виноват, честное слово! Последнее время некоторые утверждают, что я и есть демон… может, дело в этом?

Перегрин попятился:

– Вы… кто?

– Демон. Извините. Нет, сам я в это не верю, правда. Это другие говорят… А вы не согласитесь меня выпустить? В смысле вернуть назад? Это было бы так любезно с вашей стороны! Пожалуйста!!!