Запрещённая реальность. Книги 1-10 - Василий Головачёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кого ещё принесло? – спустя минуту раздался из динамика хриплый голос дежурного охранника.
– Поступил вызов, – вежливо сказал врач. – Сердечный приступ. Адрес – село Заморёново, особняк господина Меринова.
– Мы никого не вызывали.
– Разберитесь, пожалуйста. Если вызов ложный, нам нужно отметить путёвку, а то начальство не поверит, что мы выезжали сюда.
Пауза.
– Ждите.
Врач достал мобильник, набрал номер:
– Мы на месте.
– Начинаем, – отозвался Самандар, которому и звонил врач, он же Веня Соколов. – Объект?
– Прослушка молчит, никто никому отсюда не звонит.
– Начинаем, – повторил Вахид Тожиевич, пряча телефон, посмотрел на ждущие лица комиссаров. – Никто никому не звонит. Рыкова на даче нет. По докладам наблюдателей, он остался на вилле у Патриарших, но секретарша поехала сюда.
– Значит, его вообще нет на Земле, – сказал Василий Никифорович, с трудом скрывая нетерпение. – Он в «розе». У нас хороший шанс освободить Улю в его отсутствие.
– Почему ты решил, что он в «розе»? – осведомился Парамонов.
– Веня разбудил охрану, та наверняка доложила секретарше как главной управительнице, а поскольку из усадьбы никто Рыкову не позвонил, значит, он отсутствует.
– Твоими б устами да мёд пить. Что ж, более удобного случая может не представиться. Матфей не подведёт?
Имелось в виду, что Хранитель Матфей пообещал комиссарам помочь снять колпак магического заклинания, не позволяющий никому проникнуть в дом через тхабс-канал.
– Матфей – человек слова.
– Тридцать секунд на проверку экипировки.
Мужчины оглядели свои пятнистые спецкомбинезоны, проверили наличие необходимого снаряжения и оружие. Каждый взял пистолет «волк-2» с запасом обойм, нож, по две мини-гранаты «орех» и метательные пластины. В запасе у Самандара были снайперские винтовки и даже пулемёт «печенег», но готовилась не войсковая операция, а скрытная атака на усадьбу Рыкова, где пулемёты были бы лишними, да и винтовки тоже. С другой стороны, такие пулемёты были у команды Вени Соколова, но предназначались они всего лишь для шумовых эффектов. Комиссарам «печенеги» были ни к чему.
– Поехали! – скомандовал Иван Терентьевич.
И комиссары нырнули в «колодец» тхабс-режима, чтобы выйти из него уже на территории атакуемого объекта.
Инна вскрикнула в последний раз и расслабленно раскинула руки, высвобождаясь из объятий любовника.
Бурно дышащий потный Вахтанг Ираклишвили полежал на ней немного, отдыхая, не отнимая рук от груди женщины, потянулся было к ней усами, но она столкнула его на кровать:
– Остынь, капитан, хорошего понемножку. Босс вернётся – в шкафу не спрячешься.
– Да что он сделает? – отмахнулся Ираклишвили, враскоряку направляясь к двери спальни. – Уволит, что ли? Пусть увольняет. Такие спецы, как я, на дороге не валяются. К тому же он наверняка догадывается, но молчит. Значит, не ревнивый.
– Иди, иди, умник, тебе думать вредно. Проверь охрану на всякий случай, а то у меня плохие предчувствия.
– Что её проверять, охрану? – проворчал капитан. – Никто к нам не сунется. Только идиот может рассчитывать чем-нибудь здесь поживиться.
Он вышел, спустился на первый этаж кирпичного особняка, перекинулся парой слов с охранником и вернулся, зашумела вода в душевой.
Инна ещё немного полежала в блаженном оцепенении, потом вспомнила, что не покормила на ночь сына пленницы, и мрачно сплюнула.
– На кой хрен она ему сдалась? Утопили бы в реке, и никаких проблем с кормлением!
Однако через минуту она всё же встала, зашла в ванную, постояла под струями душа, смывая истому, разглядывая себя в зеркальной стене. Отражение ей понравилось.
– Готовьтесь, мальчики, – промурлыкала она, имея в виду охранников. – Я вас всех через себя пропущу, никого не забуду.
Накинула халат, взяла в столовой молоко в детской бутылочке с соской, хотела подогреть, но махнула рукой:
– Обойдётся.
Камеры с пленниками находились в полуподвале особняка, в разных концах коридора. Их охраняли двое парней в сине-серой униформе: один читал журнал «Максим», второй курил на лестничной площадке. Увидев постоянную спутницу хозяина, он вытянулся, опустив руки по швам.
– Всё тихо, хозяйка. Пацан хныкал, теперь спит. Баба стонет, похоже, ей плохо. Может, воды дать?
– Обойдётся, – буркнула Инна. – Открой.
Охранник зазвенел ключами, открыл дверь камеры, где содержался ребёнок.
Мальчик лежал голенький на узком топчане, раскинув ручонки, изредка вздрагивая. Но стоило Инне перешагнуть порог, как он проснулся, распахнул затуманенные глазки. И столько в них было понимания и страдания, что секретарша Меринова вздрогнула.
– На, пей, – сунула она соску в рот малышу.
Тот ухватился за бутылку ручками, зачмокал, но вдруг сморщился и заплакал, отталкивая бутылку.
– Пей, гадёныш!
– Давайте я покормлю, – предложил охранник.
– На, – сунула ему бутылку девушка, брезгливо вытерла руки о халат. – Он весь мокрый, смени подгузник.
– Слушаюсь.
Инна вышла, услышав, как парень пробормотал: «Молоко-то совсем холодное…»
– Заткнись там!
Охранник замолчал. Перестал хныкать и ребёнок.
Второй охранник открыл дверь камеры, где сидела мать мальчика. Точнее – лежала. Глаза её были открыты, но мысль в них отсутствовала. В таком состоянии она находилась уже четвёртые сутки, не ела, не пила, дышала с трудом, но жила. Смотреть на неё было тошно, ухаживать не хотелось, и секретарша тайком била женщину по голове, надеясь, что она наконец умрёт. Однако та ещё дышала.
– Когда же ты сдохнешь, дрянь?! – вполголоса проговорила Инна, прислушиваясь к стонам, изредка вырывавшимся из раскрытых пересохших губ пленницы. – Остохренело за тобой смотреть!
Она примерилась ударить пленницу кулаком в висок, но в этот момент в камеру заглянул охранник, протянул мобильник:
– Вас.
– Кто?
– Дежурный на воротах.
