Следы в сердце и в памяти - Рефат Аппазов

В апреле 1979 года стартовал корабль "Союз-33" с четвёртым международным советско-болгарским экипажем - Н. Н. Рукавишниковым и Г. Ивановым с задачей стыковки с орбитальной станцией "Салют-6". Можно напомнить, что до этого полёта в составе международных экипажей были чех В. Ремек, поляк М. Гермашевский и немец З. Йен. Кстати сказать, до полёта Г. Иванов имел другую фамилию - Какалов, но наши сочли её для русского уха очень неблагозвучной, и будущему космонавту пришлось принять фамилию матери. После вполне благополучного выхода на орбиту начались операции по маневрированию на орбите, чтобы осуществить так называемое дальнее сближение со станцией "Салют-6". Первые манёвры по формированию более высокой орбиты прошли нормально. Не успел двигатель включиться в третий раз, как произошло его аварийное выключение. Между тем этот двигатель конструкции главного конструктора А. М. Исаева считался одним из самых надёжных в мире. Драматизм ситуации заключался не в том, что сорвётся стыковка из-за невозможности провести сближение со станцией (хотя этот момент был очень неприятным), а в том, что для торможения скорости на орбите при возвращении на землю использовалась та же двигательная установка. Следовательно, если она неработоспособна, то космонавтам грозит бессрочная космическая вахта до полного исчерпания ресурсов корабля с неизбежным трагическим исходом. В ЦУПе (Центре управления полётами) началась напряженнейшая работа по анализу причин выключения двигателя и поиску путей выхода из создавшейся ситуации. К счастью, в составе двигательной установки был предусмотрен дублирующий двигатель, но он не был вполне автономным, независимым от основного двигателя, а у них имелись и общие конструктивные элементы. Если источник неисправности находился в них, то дело должно было обернуться неизбежной катастрофой. Анализ телеметрической информации с борта не принёс полной ясности, оставались большие сомнения в работоспособности двигательной установки. Я безотлучно находился в ЦУПе, участвовал во всех заседаниях аварийной комиссии, технического руководства, государственной комиссии по испытаниям пилотируемых кораблей и поэтому хорошо помню и обстановку, и поведение людей в эти критические двое суток. Прежде всего хотелось бы отдать дань мужеству экипажа и, в первую очередь, Рукавишникова, прекрасно понимавшего ситуацию, в которую они попали. В проводимых с ним консультациях по эфиру не было заметно в его голосе и тени волнения. Обстоятельный, неторопливый разговор с ним на витках орбиты, проходивших над нашей территорией, напоминал беседу при обсуждении каких-то новых проектов или идей где-то за рабочим столом. Сам я находился в состоянии сильного смятения перед лицом нависшей угрозы, но поведение ребят на орбите достойно было самого высокого восхищения. С самого начала возникшей аварийной ситуации было очевидным, что попытки по сближению и стыковке придётся прекратить и все усилия надо будет направить на спуск. Повторное включение отказавшего основного двигателя могло быть чревато худшими осложнениями, и поэтому принятое решение было практически безальтернативным: произвести спуск на дублирующем двигателе, если он работоспособен. Надеялись и на то, что если двигатель не сможет проработать полное время, заданное ему для обеспечения спуска в штатный район приземления, может быть, всё же удастся спуститься хоть в какой-либо район Земли, лишь бы не остаться на орбите без шансов на возврат.

Баллистики закончили все свои расчёты, по командной радиолинии на борт передали все установочные данные, продублировали их голосом, чтобы не вкралась случайная ошибка, и стали ждать на следующем витке включения двигателя. Самое страшное было бы, если бы двигатель после включения тут же отключился. Но вот, после напряжённого ожидания появляются первые сведения о том, что двигатель включился в расчётной точке орбиты и работал устойчиво в течение заданного времени. Ожидаем входа в атмосферу. Через некоторое время, когда корабль вошел в зону прямой связи с нашими пунктами наблюдения, слышим доклад экипажа о ходе полёта. Голос Рукавишникова такой же спокойный, деловой, без всяких эмоций. У всех как гора с плеч. Но до финиша ещё 20-25 минут, в течение которых будет значительный перерыв связи при движении аппарата в раскалённой плазме...

В общем, космонавты вернулись на Землю целы и невредимы, если оставить в стороне изрядно потрёпанные нервы. При послеполётном анализе выяснилось, что работа двигателя проходила с серьёзными отклонениями, под конец двигатель начал "скисать" и еле дотянул до расчётной команды на выключение. Самопроизвольное выключение по любой причине до расчётного момента могло бы обернуться большими неприятностями, но, к счастью, этого не случилось - бог миловал, как говорится.

До этого полёта я почти не встречался с Рукавишниковым, хотя этот полёт был уже третьим для него. Позже довелось узнать его лучше, однажды мы даже дня три жили в одном номере на полигоне. Он остался в моей памяти как умный, немногословный, широко эрудированный, очень простой и скромный молодой человек. Ничего геройского в нём не было заметно, хотя поведение его в том драматическом полёте, я убежден, было по-настоящему геройским.

Прошло ещё несколько лет без серьёзных происшествий, если не считать множества мелких неполадок. И вот в сентябре 1983 года на старте очередной пилотируемый корабль - модифицированный "Союз-Т" с космонавтами В. Г. Титовым и Г. М. Стрекаловым на борту. Вся подготовка ракеты прошла нормально, наступил торжественный момент старта. После включения двигателей огонь обычно охватывает на короткое время всю ракету, а затем огонь как бы всасывается огромным котлованом, над которым повисает ракета, и она, освободившись от удерживающих её железных оков, сначала медленно, а затем всё быстрее устремляется вверх. В ожидании этого момента в бункере воцарилась абсолютная тишина, ответственный за пуск прильнул к перископу, ухватившись обеими руками за торчащие по обеим сторонам рукоятки. Прошел сигнал минутной готовности, и когда до включения двигателей оставалось всего несколько десятков секунд, вдруг раздался крик: "Ракета горит, пожар!". И тут же: "Даю САС!". Это означало, что выдана команда на включение системы аварийного спасения. Во мгновение ока многомощная твердотопливная двигательная установка оторвала кабину с космонавтами от аварийного носителя, подняла её на высоту в несколько километров и увела в сторону на безопасное расстояние от носителя. Безусловно, это было для космонавтов большим психологическим шоком, не говоря об испытанных ими значительных перегрузках (правда, в течение всего нескольких секунд) в процессе активного увода от аварийной ракеты. Однако всё закончилось благополучно, без каких-либо последствий, если не считать повреждений, полученных стартовым комплексом.