Судьба наизнанку - Дмитрий Селин

Алексея, Олега и прочих «буржуев» из семейства Аркадьевых спасло от подобной участи только то, что ввиду особой важности для пропитания населения их пекарню национализировали ещё в ноябре сорокового года. За отдельную сумму все бывшие бизнесмены подучили новые, вполне приличные для грядущего советского строя должности рабочих и служащих нового муниципального предприятия. Также, небесплатно, были подчищены сведения о прочих, ранее учреждённых ими фирмах. Конечно, тотальную перекрёстную проверку эта махинация вряд ли выдержала бы, но пока никаких проблем не возникало.

До остановки оставалось около сотни метров, когда до медленно бредущего по слабо расчищенному тротуару Алексея донёсся суровый окрик

– Стой! Стой, стрелять бу...

Начавшаяся пурга унесла последний, на выдохе, слог. Но Алексею хватило и этого. Пригнувшись, он резко повернул налево и метнулся в полутёмный проём между домами. Сзади хлопнул выстрел, пуля выбила каменное крошево из стены дома. Он бежал, не оборачиваясь, проулок всё сужался, обретая льдистую крышу с редкими слабо светящимися лампами. Очередь срезала одну из ламп, и она брякнулась под ноги, жалобно хрустнув раздавленным стеклом.

– Сто-о-ой!

Топанье сзади приближалось, в его ритм вплелись новые ноты. Алексей обернулся и успел заметить, как растянулось в прыжке длинное тело, перетянутое кожаной портупеей. Превратившийся в пса чекист обрушил на спину удар могучих лап, повалил на колючий снег. В лицо дыхнул смрад дыхания, желтизной отлили клыки…

– Что с тобой?

Алексей медленно открыл глаза. Вместо заледенелой улицы он лежал на своей кровати, рядом озабоченно привстала, опираясь на правую руку, жена.

– Приснится же такое, – он сел, помассировал лицо руками, – ничего, всё нормально.

Маша с сомнением посмотрела на мужа, но продолжать разговор не стала. Супруги постарались заснуть, как будто ничего не случилось. На часах было полпятого утра. Седьмого ноября сорокового года.

Проснувшись в семь часов под специально надоедливый сигнал мобилы, Алексей ещё минут пять лежал, пытаясь вспомнить, что его так испугало. Образы таяли, оставляя за собой ощущение дурацкой погони за чем-то абсолютно несбыточным. Так ничего толком не вспомнив, он отправился в ванную. Маша ещё спала.

Стараясь не шуметь, он проделал все утренние процедуры и, прикрыв дверь в кухню, включил газ под наполненным с вечера чайником. Дожидаясь, пока закипит вода, он одновременно включил телевизор и раскрыл лежащий на подоконнике ноутбук.

Быстро перебрав оставшиеся в эфире четыре программы, он остановился на втором городском канале, в это время транслирующем только музыку, слегка разбавленную раз в полчаса информационными вставками. Одни новости уже закончились, время последующих ещё не наступило. Поэтому он сосредоточился на сведениях из того, что можно было назвать Интернетом. Хотя столь громкое имя оставшемуся огрызку некогда общепланетной сети применять вряд ли стоило. Но, как говорилось в одном анекдоте, за неимением графини приходилось иметь то, что попроще и поближе.

В общем и целом, особых новостей в сети не было. В СССР сегодня праздник, на остальной территории Земли вяло идёт Вторая Мировая война, правительство Петэна первого декабря переезжает в Париж. Просмотрев международную хронику, Алексей перешёл к местным событиям. Уровень безработицы продолжал медленно снижаться, но всё ещё превышал пятнадцать процентов трудоспособного населения, курс евро к основным валютам и золоту оставался стабильным, практически весь транспорт перевели на газ, а синтетическое топливо целиком уходит на нужды армии и сельского хозяйства. Озимые засеяли полностью, аграрии обещали хороший урожай даже при резко сниженных нормах внесения удобрений. С мясом, правда было туго, карточки по этому виду продовольствия и вообще по мясопродуктам обещали отменить не ранее, чем через год.

Криминальные сводки, как обычно после переноса, пестрели сообщениями о краже у граждан и с предприятий всего того, что в сороковом году не могло быть в принципе – от бытовой электроники до женских колготок. После летней реорганизации силовых ведомств, когда вместо сонма спецслужб и спецслужбочек на плаву остались только МВД и Служба Безопасности, но уже Харькова, уровень тяжких преступлений резко снизился. Сокращённые более чем в два раза, но взамен полностью финансируемые и с расширенными возможностями силовики достаточно быстро задавили остатки криминалитета, в том числе и в первую очередь в своих рядах. Для многих статей УК был добавлен новый вид наказания – определённый судом срок заключения зэк ехал отбывать «за полосу», прямиком к добрым подчинённым товарища Берии. Что они там с ним делали, властей Харькова особо не интересовало, потому что по договору за отбытие срока в советских лагерях за каждого такого «перемещённого лица» разово платилось десять золотых червонцев. Которые по возвращению с «чистой совестью» надо было вернуть в бюджет или отработать. За нарушения режима по месту исправления зэк-попаданец отвечал уже по советским законам. Такая перспектива «конкретных пацанов» вдохновить не могла, поэтому основными видами преступлений стали мелкие кражи и контрабанда, за которые отправляли в местный трудовой лагерь, а не гондурасить на Колыме.

О том, что сейчас происходит в армии, в новостях узнать было практически невозможно. Глухо сообщалось об идущей боевой учёбе, некоторых трудностях, возникающих при формировании новых частей и о счастливых новобранцах, принимающих присягу. На выложенных в сеть фотографиях ни одного такого свежеиспечённого солдата моложе двадцати пяти лет не было. Алексей знал, что охранные структуры переводились в регулярные части чуть ли не поголовно, хотя студентов от лямки и сапог освободили почти полностью, введя для них обязательные военные кафедры во всех вузах. Дополнительно были созданы нечто вроде курсов военной подготовки, для гражданского населения, очень быстро ставшие весьма популярными. Туда записывались по территориальному и производственному принципу. Мужская часть многих фирм практически полностью два раза в месяц отправлялась на два дня побегать, пострелять и порулить чем-нибудь простым, вроде БТР или «Шишиги». Такой вот, своего рода, бесплатный военный корпоратив.

Чайник закипел, попытался засвистеть, но Алексей быстро выключил газ. Закрыв ноутбук, он стал завтракать. Машина на стоянке уже прогревалась, о чём в полвосьмого сообщил пейджер. Выехал на работу Алексей ровно в восемь часов. Сегодня он решил воспользоваться личным автотранспортом.

Зарулив на стоянку, Мишин вышел из машины и с наслаждением потянулся. Сегодняшний день начинался как нельзя лучше. Лёгкий морозец, чуть ниже нуля, припорошенные свежевыпавшим снежком здания и деревья искрились в свете фонарей, отбрасывающих пятна света на расчищенные дорожки.

Алексей легко поднялся к себе на этаж, предъявив пропуск и поздоровавшись с охраной, прошёл по пустому коридору мимо запертых комнат до своих апартаментов. Открыв дверь в приёмную, он прошёл до окна и чуть приоткрыл створку, то же самое проделал в своём кабинете.

Теперь можно было приступать к работе. Мишин запустил компьютер и с головой погрузился в свод торговых балансов. Основную работу, конечно, делали сотрудники из соответствующего отдела, но последние штрихи Мишин всегда вносил сам. Тем более перед назначенной на десятое ноября коллегией министерства. Да, с ноября месяца по правительственным учреждениям прокатилась очередная волна реорганизации и некогда скромные департаменты областной администрации были повышены до республиканских министерств. Соответственно управления стали департаментами. Мишин ещё не совсем проникся бюрократической радостью от столь малозначительной (с точки зрения обычного гражданина) смены вывесок, но всё равно ему было приятно. Работа шла не без проблем, но с московскими коллегами уже можно было разговаривать на одном номенклатурном уровне, что даже в советской бюрократической машине играло немаловажную роль.

В десять тридцать пискнул сигнал мобильника. Алексей вытащил его из кармана – на экране светилось важное напоминание.

– Вот блин, чуть не забыл, – Алексей сохранил изменения, закрыл таблицы. Запустив браузер, зашёл на правительственный сайт, где всё было готово к предстоящему событию. Пощёлкав мышью, он полюбовался видом Красной площади с трёх разных точек – со стороны Спасской башни, ГУМа и Василия Блаженного. В Москве снега было больше, но он не смел запорошить кумачовые лозунги и огромные портреты вождей. До начала парада оставалось меньше двадцати минут, поэтому Алексей успел сходить в приёмную, набрать воды из кулера и долить в кофе-машину. Проделав все манипуляции, он дождался, пока ушлый «сименс» мигнул глазком готовности и налил сразу две чашки – простого и капуччино. Чтобы два раза не ходить.