Три товарища - Алексей Викторович Селютин

А затем, когда они удалились, прикоснулся к простыне, не в силах её отвернуть и вновь посмотреть на родное лицо. — Прости, дед. Прости, что оставил тебя одного. Прости, что не уследил… Ты был моей семьёй. Лишь ты на всём белом свете. И теперь я остался один.

Я всё же не выдержал и зарыдал. Это были тяжёлые слёзы предстоящего одиночества. Наверное, так себя чувствовал дед, когда вернулся домой. Он был рад мне, рад нашей встрече. Но когда вернулся, осознал надвигающуюся пустоту. И смог справиться с этой тяжестью только с помощью алкоголя.

Я утёр слёзы и вновь задумался о семье. Я понимал, что дважды лишился семьи. Что сейчас окончательно остался один. Но всё же, наверное, меня нельзя назвать одиноким. Да, я один. Но, в отличие от деда, не одинок. Рядом со мной всегда были мои друзья. Они оказались бы здесь, несомненно, если бы им позволили. Обязательно бы поддержали. И, наверное, я был несправедлив к ним. Они действительно не просто друзья. Сколько лет мы уже вместе? Как верно говорил Алексей, мы одна семья. Не только пилоты одного звена, не только друзья, но и семья. Кроме них у меня больше никого не осталось. А значит, и я никогда не оставлю их. Никакой разведке, никаким ушлым полковникам не переманить меня обещаниями и сладкими речами. Я останусь с единственной семьёй, которая у меня всё ещё есть, и пообещаю сам себе, что никогда её не подведу. Никогда и ни за что.

— Клянусь тебе, дед, — я собрал силы в кулак и вновь прикоснулся к простыне. — Клянусь, что друзей своих, семью свою, я никогда не брошу.

Глава 28. За слова и поступки приходится нести ответственность

Засекреченная военно-воздушная база. Вечер.

— Ну что, чемпион, хватит с тебя? — вице-адмирал Геннадий Леонидович Шишкин иронично осматривал вытянувшегося перед ним лейтенанта. — Или официальный выговор устроить за глупую травму, из-за которой ты почти двое суток провалялся в лазарете? Синицына мне доложила, — он кивнул в сторону посмеивающейся Зинаиды. — Что ты умудрился заработать сотрясение. Слава Богу, мозга нет. А то было бы сотрясение мозга… Есть что сказать в своё оправдание?

Алексей, почти два дня безуспешно осаждавший неприступную крепость, чувствовал себя немного разочарованным. И даже расстроенным в некотором смысле, ведь ни на словах, ни на деле крепость совсем не выглядела неприступной. Поэтому на головомойку вице-адмирала практически не реагировал. Он уже знал, что тот сердится для вида. Видел это неоднократно.

— Я больше так не буду.

Зинаида прыснула со смеху. За два дня этот напористый, неугомонный лейтенант произвёл на неё сильное впечатление. Ему она, конечно, не признавалась, но смешная бравада и хвастовство действительно её веселили. К тому же она прекрасно знала, кто это такой. Чем знаменит и какими эпитетами награждался из уст самого вице-адмирала. Она сама это слышала. Поэтому была совсем не против углубить знакомство. Правда, только если лейтенант продолжит проявлять инициативу. Ей нравилось, когда её добивались. В реальном мире, из которого она прибыла на базу чуть меньше месяца назад, уже на протяжении довольно-таки долгого времени всё происходило наоборот: ей самой приходилось делать первый шаг. Да и то девяносто девять процентов мужиков сбегали после первого же свидания, когда она признавалась, что с двадцати лет заботиться ей приходится не только о себе.

— Думаешь, ему можно верить? — вице-адмирал к лейтенанту Телегину тоже относился не так, как обязан был относиться к каждому рядовому солдату. Этот дерзкий пацан ему нравился. Поэтому на его ремарку он лишь улыбнулся.

— Конечно нет, — Зинаида открыла папку и поставила штамп о выписке. — Но всё же заберите его отсюда побыстрее. Ещё хотя бы час хвастовства я не выдержу.

— Так и быть. Вы свободны, лейтенант Телегин. Но если результаты упадут, пеняйте на себя, — погрозил пальчиком Шишкин.

— Так точно, товарищ вице-адмирал! Разрешите идти?

— Я же сказал — сво-бод-ны.

— А с тобой, красавица…

— Свободен, лейтенант! — Шишкин едва сдерживался, чтобы не захохотать. Даже сейчас, при самом непосредственном начальнике, Телегин не желал упускать возможности пофлиртовать. Об этой его забавной особенности Синицына тоже упоминала. — Доиграешься ты у меня.

Алексей пулей вылетел из лазарета. Вице-адмиралу он на слово не верил, но решил не испытывать судьбу. И так слишком много рисковал в последнее время.

У ступенек его ждал Никита. Тот был мрачен, как туча.

— Привет, Ник. Ты чего? — безрадостное лицо друга не на шутку испугало Алексея. — Слишком долго ждёшь, что ли?

— Нет. Это всё Илья.

— А что с ним?

Никита увёл Алексея за собой, усадил на скамейку и рассказал всё, чем с ним успел поделиться Валентин Полевой.

— П…ц, — Алексей схватился за голову. Как и Никита, он прекрасно знал, насколько Илья был близок с дедом. И не мог поверить в случившееся. — А что там произошло?

— Бытовуха, вроде бы, — Никита пожал плечами. — Какие-то выродки… Короче, ты прав — п…ц.

— Бедный Илюха. Позвонить ему пробовал?

— Не дают. Валентин Николаевич сказал, что ему два дня дали на всё про всё. И чтобы через два дня, как штык, обратно. Государство, вроде бы, порешает все остальные вопросы.

— Твою мать… Ну и ну.

— Ты-то как себя чувствуешь?

— Нормально. Голова только побаливает и челюсть немного. Первую ночь снилась фигня какая-то, а потом пошёл на поправку. Вкалывали что-то, правда, но, кажется помогло.

— Рад, что всё в порядке. Когда ты лежал на ринге, выглядело не очень.

— Да, фигня, — беспечно отмахнулся Алексей. — Прорвёмся… Жрать только хочу. Какой-то детской ерундой кормили в этом лазарете. Постоянно в животе урчало от голода. Идём в столовку?

— Идём.

Подходило время ужина. Алексей и Никита стали в очередь на раздаче, а затем уединились на краю длинного стола. Сейчас общаться с кем-либо у них не было ни малейшего желания.

— А ты-то как сам? — спросил Алексей у Никиты, погрузившись в очень вкусный плов. — Опять мрачный. Или это из-за Илюхи?

— Не только, — Никита сказал абсолютную правду. — В пух и прах с Таней разругался по телефону… Не веришь, да?

— Почему не верю? Я-то как раз верю, — скривился Алексей. — А на какой почве?

— Да всё на той же. Опять мне мозг выгрызала требованиями всё бросить и вернуться домой. И отец туда же… Прикинь, даже грозился достучаться до самого Драгомирова. Дескать, негоже забирать сразу из двух семей единственного сына и мужа.

— Они не понимают, для чего мы здесь, — недовольно поморщился Алексей.

— Именно! — воскликнул Никита. — Я им так и сказал: вы что, не понимаете, что происходит? Почему вы