Порт-Артур — Токио - Александр Чернов

Вскоре были официально оформлены контракты между Доброфлотом и Виккерсом на поставку силовых установок и комплекта котлов для «лайнеров в 18 200 т», — шла война, и факты прямого военного сотрудничества с Россией Захароф предложил прикрыть таким «фиговым листком». Одновременно вступил в силу и контракт с фирмой Парсонса, предусматривающий предоставление производственной лицензии по выпуску турбинных силовых установок его конструкции и техническую поддержку сроком на 10 лет.

Предполагалось, что турбины Парсонса можно будет использовать и на легких крейсерах. Однако, в итоге, все-таки решили не класть все яйца в одну корзину. При посредничестве Крампа был заключен контракт с «Дженерал Электрик» на изготовление двух комплектов турбоагрегатов Кертиса для «крейсера в 5000 т» (проект Гаврилова), который позже был по указанию Императора слегка увеличен, матеарилизовавшись в металле, в итоге, как крейсер-яхта «Штандарт»2. Доставить свои турбины в Россию американцы обещали через полтора года с момента заключения контракта. Крейсер должен развить по проекту 26 узлов, причем его силовая установка должна была также стать комбинированной: на среднем валу паровая машина, а на бортовых — турбины.

Горькую пилюлю с появлением в Питере запаха американской конкуренции Базиль Захароф перенес стоически. Но некие события, начавшие происходить в русской столице вскоре после заключения его пакета контрактов, оказались для «торговца смертью» крайне неприятной неожиданностью. Его бесило даже не вступление немцев в «русскую игру», что само по себе было неприятным. Главное, что будучи заранее предупрежденным сановными доброжелателями о вероятности чего-то подобного, он никак не смог повлиять на ситуацию! Хотя, как потом ему рассказали, ругань между матерью и ее отпрыском была грандиозная. Но… Мария Федоровна, которую удалось подключить к борьбе с «германским прожектом» Николая, в первый раз потерпела в споре с сыном полное и безоговорочное фиаско.

Вдовствующая Императрица пригласила царскую чету на ужин через два дня, после шокировавшей ее информации о подготовке к подписанию крупных контрактов с Круппом, абсолютно уверенная в том, что сможет без большого труда расстроить эти сделки с «главным орудием ненавистных, нахальных прусаков». В борьбе с «немецким злом» она готова была даже заключить союз с нелюбимой невесткой. В конце концов, у Алисы, как у внучки британской королевы Виктории, а в девичестве принцессы Гессен-Дармштадской, чье княжество было унижено прусаками ничуть не меньше, чем ее родная Дания, от которой они безжалостно оторвали Шлезвиг и Гольштинию. И у нее Германская империя, где верховодят прусаки-Гогенцоллерны, также определенно не вызывает никаких теплых чувств…

У того бурного вечера была, к тому же, и своя предыстория. Сказать, что в Анничковом дворце были раздосадованы итогами сентябрьской миссии Коковцева в Берлине, это значит ничего не сказать. Но подобные эмоции витали также и во дворцах многих Великих князей. В первую очередь Владимира Александровича, Сергея Михайловича и Николая Николаевича-младшего. И, откровенно говоря, наших германофобов понять было можно.

Прибывший в Берлин 8-го сентября российский министр финансов был, беспецедентный случай (!), лично встречен на вокзале германским Императором и Имперским канцлером. Уже на следующий день в Потсдаме, в связи с открытием, по решению кайзера, свободного доступа российским ценным бумагам на финансовый рынок Германии, Коковцовым было заключено соглашение по 4,5 % займу у группы германских банков на 200 млн рублей с погашением в 1919- 24 годах. Причем было условлено, что большая часть этих средств будет использована на приобретение в Германии промышленной продукции и технологического оборудования, что активно не нравилось всем сановным лоббистам французского и британского капиталов в российской столице.

Такое решение кайзера Вильгельма II в ситуации, когда подписание нового Торгового соглашения с Россией еще не состоялось, и каким оно будет, непосвещенным в итоги встречи двух императоров у Готланда можно было строить только догадки, всколыхнуло в германской прессе бурную дискуссию. Тем паче, что при участии Коковцова в течение недели в Берлине был подписан ряд соглашений о намерениях и контрактов на поставку в Россию немецкими фирмами станков и оборудования для экономических проектов в энергетике, на транспорте, в сельском хозяйстве, угледобыче, а так же для металлургической, химической и оборонной промышленности. Причем кроме общих фраз в газеты просочилась и конкретная информация о том, что планируется масштабное переоснащение Круппом броневого, артиллерийского и снарядного производств на Обуховском, Ижорском, Путиловском и Златоустовском заводах…

Прибыв в Аничков, Николай без удивления увидел перед собой не только матушку, но и дядьев — Владимира Александровича и Николая Николаевича — Николашу. Предчувствия его не обманули. И будь он «прежним», полагающимся скорее на молитву, чем на собственные убеждения, больше плывущим по течению и не желающим ради своих целей вступать в конфронтации с ближайшей родней, как знать, может быть главный итог отказа Николая в нашей истории от заключенного с кайзером Бьеркского соглашения — внутреннее отвращение и презрение к нему со стороны Вильгельма как к клятвопреступнику — был бы явлен миру годом раньше. Но здесь и сейчас перед разъяренной родней стоял уже другой Николай. Знающий чем рискует и как Государь, и как человек. И потому — готовый к схватке.

Два часа пикировки за столом, когда для Марии Федоровны стало ясно, что Александра, хоть и не со всем согласна, но априори поддерживает мужа, вывели ее из себя окончательно. Встав из-за стола, она решительно потребовала от сына пройти за ней для объяснений тет-а-тет. Николай безропотно повиновался. Все собравшиеся могли слышать, как эмоциональный и возмущенный голос вдовствующей Императрицы за дверями постепенно повышается. Не зря, видимо, за вдовой Александра III закрепилось прозвище «Гневная». Вскоре стали различимы даже отрывки некоторых фраз:

— Ники! Ты не смеешь им потакать! Вспомни — ты же наполовину датчанин! Умоляю тебя, вспомни об унижении маленькой родины твоей несчастной матери этими бандитами!

— Я всем сердцем сочувствую датчанам. Но, мама, я РУССКИЙ Император. И интересы моей страны и народа отнюдь не во вражде с Германией…

— Ники! Эти вероломные тевтоны используют и тебя, и твою страну! Им никогда нельзя верить! Этот Вильгельм просто одурманивает тебя своими льстивыми речами! Одумайся! Это ведь по его наущению ты отставил и обидел Алексея?

— Вилли здесь совершенно не при чем. Просто наш флот оказался плохо готов к войне. С мартышками. Представь, что бы было, поддержи их дядя Эдуард? Кроме того, дядя Алексей не желал исполнять моих решений, позволяя себе…

— Неблагодарный… Послушай хоть голоса разума, разве Владимир не объяснил тебе все! Вспомни, сколько он и Алексей для тебя сделали?! А этот тщеславный выскочка-германец хочет лишь одного, воспользовавшись твоей дружбой раздавить французов. И потом ударит тебе в спину! А ты догадался отправить на край света, в Сибирь, на смерть, лучших наших гвардейцев! Я теперь боюсь спать, ожидая услышать на улицах прусские барабаны!

— Матушка, успокойтесь. Этого не будет никогда.

— А ты еще не забыл, что договор с Парижем подписал наш обожаемый ПапА? И если, не дай бог, несчастье случиться, то ты предашь не только галлов, но и его памя…

— Мама! Остановитесь, прошу Вас…

— Охотно. Немедленно отмени все эти глупости, которые позволят прусакам заполонить Россию своими дешевками, а потом и солдатами… Ники, сделай это для меня. Я тебя прошу!

— Решения уже приняты, матушка. Прости… И по господину Витте тоже…

— Сын! Это просто немыслимо… Неслыханно! Слышишь!!! Ты не можешь передавать такие предприятия германцам. Крупп хозяйничает в Петербурге… Ужасно! Это позор мне, тебе, нам всем! И… И ты не можешь так просто взять и вышвырнуть самого преданного трону человека по чьим-то пустым, гнусным наветам!

— Отнюдь. Не позор, а голый, трезвый расчет. Мы впредь не будем делать ставку на одну лошадь. Французы, большие друзья господина Витте, слишком дурно показали себя в трудное для нас время. Вспомни: скажи кто твой друг, и я узнаю кто ты… Кроме того, англичан с американцами мы тоже привлекаем…

— Да хоть врага рода человеческого привлекай! Только не тевтонов! Ты меня понял!?

— Да, мама. Но, прости… Я ТАК решил. И от своего слова я не отступлю.

— Все… Пусть тотчас позовут Гирша. У меня болит голова… И пусть пошлют за отцом Иоанном… Ты одержим, Ники! Уезжай. Уезжай…

Вечером, после приснопамятного «чаепития», Николай с Ниловым и Банщиковым напился практически до бесчувствия. Наутро третьего дня Император посетил Кронштадт, где и был приведен к таинству исповеди отцом Иоанном-Кронштадским. Вадим, инстинктивно опасавшийся каких-нибудь неприятностей от этого, был приятно удивлен: на обратном пути Николай выглядел удивительно посвежевшим и спокойным…