Череп на рукаве - Ник Перумов

Микки только горестно застонал, когда я сообщил парням пренеприятное известие. И даже то, что «боевые» за эту операцию утроены, не принесло ожидаемого воодушевления.

– На хрена эти деньги, если меня сожрут? Или Кряк по ошибке из огнемёта спалит?

– А как насчёт того, что если мы этих гадов не остановим, они мир за миром всю Империю сожрут? – спокойно сказал я. – Остальные не справятся, не сдюжат. Только мы дважды от Тучи уходили. И третьего раза тоже не миновать.

– Так, а что же исток-то не взорвут? – со стоном спросил Мумба. – Чего же его терпят?

– Научники говорят – нельзя взрывать, пока как следует не изучили. Мы к истоку подобраться не смогли. Значит, надо ловить «амёбу». Как поймаем, в банку посадим, так и взрывать можно станет.

«Инкубатор» на самом деле с завидной регулярностью выбрасывал на берег те самые будущие истоки. Их сжигали с дальней дистанции, из танковых огнемётов. Никто не дерзал к ним приближаться.

Задание, конечно, отличалось известной лихостью. Попробуй отлови шар трёхметрового диаметра, причём совершенно непонятно было, как именно его ловить.

Единственное приемлемое решение первой предложила, как ни странно, Гилви, всё время после нашего возвращения околачивавшаяся возле моего отделения, что, без преувеличения, вызывало у моих парней острый, как говорится, спермотоксикоз. Правда, без всяких последствий – бывшая «подружка» держалась холодно и неприступно, одевалась строго, да и сам вид чёрного мундира с двумя рунами на петлицах и рукаве действовал на Кряка, Фатиха, Назариана более чем отрезвляюще.

– Надо вырыть ловчую яму. «Амёбы» прут по прямой, практически никуда не сворачивая. Взять азимут и быстро вырыть. Прямо на пути.

– Вырыть... пробурить шурф и зонтичным взрывом? – подумал я вслух. – Это же какой взрыв должен быть, чтобы тридцать кубометров грунта разом выбросило?..

– Я тут кое-что посчитала, – скромно потупив глазки, уронила Гилви и застрекотала клавишами компьютера. – Вот, смотрите. Это карта. Красные линии – пути всех зарегистрированных истоков. Что мы видим?

– Роза ветров, – сказал я. – Нет никакого ярко выраженного предпочтения каким-либо конкретным направлениям.

– Верно, – кивнула Гилви. – А теперь смотри!

Вновь зацокали клавиши. Ровная паутина тянущихся и разные стороны алых росчерков исчезла. Взамен стали вспыхивать отдельные лучи. Сперва тёмно-фиолетовые, потом синие, голубые, зелёные и так далее по спектру.

– Это разбивка по времени. В первые дни они шли так... потом так... последние векторы – красные – направлены сюда.

– Они нащупывали путь..

– Ну и, конечно, если сделать аппроксимацию... то следующая «амёба» пойдёт во-от так. – Всё остальное погасло. Карту пересекла ослепительная белая черта. – Погрешность – плюс-минус три метра. Нам остаётся только перекрыть ямами этот сектор.

– За пару дней выкопаем, если всех поднимем, – сказал я. Голова у Гилви работала, и мне даже стало досадно – это я должен был выдать идею, я, с университетом за плечами, а никак не бывшая «подружка»! – Вниз – контейнеры Потом стропим и вытягиваем. И сдаем. По описи.

За неимением лучшего идею приняли как руководство к действию. И вновь я подумал – а почему такой стратегически важный план отдаётся на откуп какому-то штабе – ефрейтору и девчонке-расчётчице, бывшей солдатской, гм, утешительнице? Почему наши научные офицеры в погонах и со степенями закрылись в бункере и не показывают носа? Или хотят в случае неудачи всё свалить на нас? Письменного приказа ловить «амёбу» нам, кстати, тоже никто не отдавал. Так что в случае чего и концы в воду.

И даже вездесущий риттмейстер куда-то исчез.

Следующие три дня мы копали. Пропустили ещё одну «амёбу» (точнее, её сожгли ребята из другого отделения). С немалым трудом загнали в траншею лоханки пустых контейнеров. Прикрыли; всё ветками и листьями, присыпали землей. Ничего особенного. Любой зверь легко обошёл бы нашу ловушку. Но «амёбы» были почти что настоящими амёбами, то есть безмозглыми....

Весь четвёртый день, когда, по расчётам Гилви, полагалось появиться «нашей» «амёбе», мы провели в томительном ожидании. А поскольку для солдата нет ничего более вредного, чем томительное ожидание, его пришлось скрашивать традиционными солдатскими же и развлечениями, как-то: многократные отжимания на ладонях, пальцах и кулаках, отработка друг на друге приёмов защиты и нападения, поднятие тяжестей и тому подобное. Чем командование норовило занять личный состав ещё во времена легионов.

..."Амёбу" мы даже и не заметили. Потому что как раз все дружно отжимались. Слава первооткрывательницы выпала Гилви, которой как раз работы явно не хватало – болтается девка по базе... непорядок. Я чуть ли не с испугом ощутил в себе типично пферцегентакльские чувства – личный состав делом не занят! Кошмар! Светопреставление!

– Идёт! Идёт! – вопила Гилви, подпрыгивала и размахивала руками. Чёрт знает что, а не дисциплина. Разве так по уставу надо предупреждать товарищей о появлении противника?..

«Амёба» ползла радостно и безмятежно. Она жрала и росла. Что ещё надо «амёбе»? Сейчас она доберётся до воды и двинется вверх по течению, а за нею потянется хвост из плотной сероватой слизи, насыщенный крошечными коричневыми пузырьками...

Это было совершенно животное, бездумное размножение, расширение системы. Никто не охранял будущий исток, его не сопровождала армия каких-нибудь чудищ. «Амёба» тупо доползла до вырытого нами рва и без всяких, как говорится, эксцессов ухнула в ловушку.

Взвыла сирена. Замигали лампы тревожной сигнализации. Наши научники с похвальной резвостью повыскакивали из бункера и, чуть не теряя обувь, ринулись к контейнеру, в котором ворочалась серая туша истока.

Наша работа кончилась, не начавшись. Не потребовались ни огнемёты, ни броня. Контейнер с драгоценной добычей уволокли в бункер. «Амёба» не пыталась сопротивляться. Она, само собой, не понимала и не могла понимать, что с ней происходит.

Мы получили свою дозу похвал и предложение вернуться к «непосредственным обязанностям» – сиречь отжиманию на кулаках, поскольку никто больше не посылал нас в дозоры к «инкубатору». Имперский флот подвесил аккурат над нами спутник, постоянно, в режиме реального времени передававший обстановку «на реакторе». Там всё оставалось спокойно, уровень слизи в резервуаре повышался, но медленно, так же неспешно сочилась сквозь фильтры в дамбе вода, и казалось, система достигла некоего подобия равновесия.

Прошло ещё три дня. Четыре. Минула неделя. Научная часть экспедиции не отходила от пленённой «амёбы», мы успешно сжигали её товарок, с прежней регулярностью выползавших на берег из резервуара. Тоска. О нас все словно бы забыли...