Хождение в Кадис - Яков Шехтер

– Слушай внимательно и выполняй все в точности. Шанс у тебя есть, пусть небольшой, но верный. Если снова придут за тобой – не отказывайся: спрятаться или отвертеться от чертей не в силах человеческих. Когда войдешь в дом, подступи прямиком к Билару, – когда настоятель произнес это имя, падре Бенито невольно вздрогнул, – подойди к нему и скажи прямо в лицо: «Ты ничто, пустота, дым, морок. Для меня ты не существуешь, ни ты, ни твои слуги и друзья».

Начнут они тебя испытывать, пугать по-всякому. А ты не бойся! Укрепи дух, положись на меня и стой твердо. Черти подобны дурному глазу: кто в них верит, на того они влияют. Ты же верь полной верой, что нет на свете никаких чертей. И если устоишь в испытаниях и сумеешь показать нечистой силе, что она для тебя пыль, – избавишься от них навсегда.

– Святой отец, – грустно произнес падре, – а нельзя ли обойтись без испытания? Может, вы сумеете как-нибудь их отогнать? Видел я и этого черта, и всю его братию – живые и настоящие, не хуже нас с вами! Как же я смогу утверждать, будто они не существуют?

– Это твой единственный шанс, падре Бенито. Не устоишь – быть тебе до конца дней слугой у бесов.

И отправился падре восвояси, и по дороге многие часы размышлял о величии Всевышнего, наполняющего миры своим светом, и о том, что с Его точки зрения все сущее как бы не существует. И если так взглянуть на реальность, в ней невозможно обнаружить не только чертей, но и всю огромную Испанию, и Барселону, и деревушку, в которой живет падре Бенито, и улицу, на которой стоит его дом, и этот дом, и самого падре Бенито.

Вернувшись домой, он поужинал без всякого аппетита, передал Перфекте подробности разговора с настоятелем и стал готовиться ко сну. В дверь постучали. Падре Бенито переглянулся с Перфектой. Они поняли друг друга без слов.

На пороге появился давешний возница.

– Падре Бенито! – показывая в улыбке щербатые зубы, произнес он. – Мы же забыли рассчитаться! Будьте любезны, подскочите со мной к отцу новорожденного, там вас ждет щедрая плата и роскошное угощение.

– Да куда же ехать на ночь глядя? – вяло возразил падре.

– Одна нога здесь, другая там! У нас это быстро, вы ведь уже катались со мной, знаете, как оно идет.

Падре Бенито безропотно положил в торбу каравай хлеба, флягу с водой, книжечку Псалмов, чистое белье. Кто знает, на сколько он покидает родные стены. Может быть – навсегда.

Подвода стояла прямо перед домом, возница щелкнул кнутом, и понеслись, помчались лошадки. Луна спряталась за тучи, и когда въехали в лес, стало темно, точно в погребе. Но подвода неслась так же скоро, непонятным образом скользя между смутными силуэтами деревьев.

Падре Бенито подумал о настоятеле. Вспомнил его юное лицо и мягкую улыбку, вспомнил его слова – «положись на меня» – и вдруг разозлился.

«Какого черта они тащат меня в свое имение! Кто им дал право измываться над служителем церкви? Святой отец ясно сказал – они не существуют. Да, не существуют, а то, что со мной происходит – морок и наваждение. Не может подвода летать по воздуху, не могут кони в полной темноте не натыкаться на деревья. Все это творится только в моей голове, в моем воображении!»

Но вот деревья расступились, луна вышла из-за туч и возница, гикнув, остановил лошадей перед хорошо знакомым падре домом. Окна в нем были ярко освещены. Из трубы валил дым, запах жареного мяса щекотал ноздри.

– Ужин в вашу честь закатили будь здоров, – сказал возница. – И сегодня у вас нет никакого повода отказываться от угощения. А то люди могут подумать, будто вы ими брезгуете.

– Люди? – раздраженно буркнул падре. – Какие еще люди?

На крыльцо вышел хозяин и, раскрыв объятия, двинулся навстречу гостю.

– Мой дорогой падре Бенито, – его голос звучал тепло и радостно. – Как хорошо, как славно, что вы согласились принять участие в нашем маленьком празднике. Позвольте заключить вас в объятия.

Он шел к гостю, широко раздвинув руки, словно опасаясь, что тот попробует броситься в сторону. В холодном свете луны мерцала его влажная от пота лысина, лишь по бокам оголенного шишкастого черепа кустились черные как смоль волосы.

Падре Бенито поднял руку, словно защищаясь, и выкрикнул:

– Билар, ты ничто! Пустой звук, туман, бессмыслица.

Бес опешил и от удивления опустил руки.

– Что с вами, любезнейший? Да как вам такое в голову пришло? Не иначе как черт попутал!

– Не черт, а святой отец настоятель бенедиктинского монастыря в Монсеррате, – твердо ответил падре. – И не попутал, а научил. И я верю полной верой, что тебя, бесовское создание, не существует.

– Ха-ха-ха, – рассмеялся тот. – И с кем же тогда ты разговариваешь?

– Сам с собой, со своим воображением.

– Хорошая шутка. Потешил ты меня, молодец. А сейчас пошли в дом, там вся наша честная компания собралась. Сделай милость, падре Бенито, развесели их, как меня.

Гостиная была переполнена чертями. Они сидели на лавках, плотно прижавшись друг к другу, точно птицы на ветке, и хватая руками куски жареного мяса из глиняных чанов, рвали его острыми зубами. В кружках пенилась добрая мадера, жена хозяина то и дело меняла мгновенно пустеющие кувшины.

– Ну-ка, ребята! – крикнул Билар, и в комнате сразу наступила тишина. – Послушайте, что вам расскажет наш дорогой гость.

– Вы ничто! – бросил падре прямо в лоснящиеся рожи. – Пустое место, морок, наваждение!

– Га-га-га, о-хо-хо, ну-ну-ну, – зареготали черти.

– Я вас отменяю! – выкрикнул падре Бенито. Он выхватил из торбы книжечку Псалмов и раскрыл ее, собираясь читать вслух, но стоявший рядом бес ловким движением вырвал ее из рук.

– А ну-ка, молодцы, – крикнул он чертям, – покажем дурачку, какие мы никто.

Он свистнул заливисто и протяжно, и как только свист оборвался на самой высшей точке, черти, сидевшие за столом, как один выпустили изо ртов языки пламени. От жара задымились волосы на голове падре, раздался треск, запахло паленым, словно опаливали на огне гуся. Не раздумывая схватил он кувшин с вином и вылил его содержимое на голову.

– Ха-ха-ха, – засмеялся Билар. – Ну как, по-твоему, существуем мы или нет?

– Нет! – закричал падре Бенито, отряхивая вино с сутаны. – Ни ты, ни слуги твои, ни весь этот дом! Дурное наваждение, фата-моргана!

– Давай, дружок, – мигнул хозяин ближайшему черту, – яви нашему гостю, что такое дурное наваждение.

Черт проворно выскочил из-за стола, встал подбоченясь перед падре, а потом хлопнул в ладоши, рухнул на пол