Фантастика 1969, 1970 - Владимир Михайлов

Линд помолчал и с оттенком сожаления добавил:

— Я еще раз убедился, что двуногие не сапиенсы, а всего лишь слуги какой-то молодой, бурно развивающейся цивилизации. Что-то вроде наших эффов, которых мы применяли для подсобных работ, когда еще не умели моделировать жизнь. По-видимому, у двуногих жесткая программа действий, которую они слепо выполняют, а что сверх того — их просто не касается или пугает. Одного не пойму: почему их повелители сами не выходят в космос? Излишняя осторожность обычно несвойственна молодым цивилизациям, да еще с таким будущим.

— А почему вы считаете, что у этой цивилизации большое будущее? — полюбопытствовала Зикка.

Линд с улыбкой взглянул на нее.

— А знаете ли вы, с какой скоростью шел их корабль?

Он сделал паузу, чтобы эффект был ощутимее, и веско сказал:

— Двести световых! И я уверен, что они могут идти, по крайней мере, еще вдвое быстрее. Пространство-время буквально трещит, а им хоть бы что. Тилл называет их варварами.

— Может быть, они и варвары, — задумчиво сказала Зикка, — но они молодцы. Они мне нравятся. Я люблю, когда трещит пространство-время.

«Вот что значит молодость!» — с завистью подумал Линд, а вслух сказал:

— Будь они настоящими молодцами, они бы сами вышли в космос, а не стали бы прятаться за спины псевдоразумных двуногих.

Они некоторое время молчали.

— Линд, — вдруг робко сказала Зикка, — а может быть, двуногие все же разумны? Ну пусть не так, как мы, но по-другому.

Линд ответил не сразу.

— И мне приходили в голову такие мысли, Зикка. Однако надо трезво смотреть на вещи. Основным качеством разума является способность мысленного моделирования. Без этого не может возникнуть настоящая цивилизация. А двуногих моделирование приводит в ужас, как и всех других животных.

— Они могут творить не силою мысли, а руками, как творили наши далекие предки, — не сдавалась Зикка.

Линд задумчиво улыбнулся.

— Творить руками! Как давно это было… Уже много тысячелетий в нашем мире властвует творческая мысль. Почти все окружающее создано или облагорожено этой могучей силой. А многое ли можно сделать руками?

— Руками много не сделаешь. Но ведь руки можно вооружить механизмами! — упрямо возразила Зикка.

— Какими сложными и громоздкими должны быть эти механизмы! Сколько дополнительных сил и материалов надо израсходовать, чтобы творить таким примитивным образом. Насколько экономичнее, наконец, мысленное моделирование.

— Но моделин в естественном виде встречается так редко! Мы наткнулись на него случайно, нам просто повезло.

— Разум встречается еще реже, — строго сказал Линд.

Зикка не ответила. Некоторое время они ехали молча, стараясь преодолеть вдруг возникшее отчуждение. Потом Линд мягко сказал:

— Я понимаю твои сомнения, Зикка. Да, руками можно сделать многое. Но ведь руками, лапами, щупальцами, клювами, челюстями творят не только сапиенсы, но и самые примитивные животные. Вспомни воздушные мосты пиффов или гнезда роков, разве это не чудеса из чудес? И все-таки самого гениального пиффа от самого примитивного сапиенса отделяет непроходимая пропасть — только сапиенс может творить силою мысли!

— Наверное, вы правы, Линд, — покорно сказала Зикка, — вы говорите очевидные истины. Но сколько раз уже самые очевидные истины шатались и рушились под напором познания!

Она повела вокруг себя рукой и тихо добавила: — Ведь мир велик, Линд, а мы знаем так мало!

— Да, — в голосе главного модельера прозвучала нотка грустн, — мир велик.

Мариэтта Чудакова

Пространство жизни

Все произошло очень быстро.

Крафт еще бежал что есть силы по откосу вниз, а один из них уже лежал на траве навзничь, другой же, склонившись, вглядывался в лицо, своей жертвы с выражением, в котором не было ничего, кроме любопытства.

— Вы арестованы! — крикнул Крафт, подбегая.

Незнакомец и не думал скрываться. Он медленно обернулся, равнодушно скользнул взглядом по напряженной фигуре Крафта и зажатому в его руке браунингу.

Крафт потрогал у лежащего пульс, с минуту прислушивался к жуткой тишине в его грудной клетке, наконец спросил сурово:

— Почему вы убили этого человека?

— Тут две неправды сразу, — сухо ответил незнакомец. — Я не убил его, и вряд ли он человек.

Носком ботинка он дотронулся до лба убитого, потом, поколебавшись, присел, вынул нечто вроде циркуля и быстро измерил несколько расстояний на его лице, пробормотав при этом:

— Ну конечно. Лицевой угол почти не изменился.

Крафт не торопил арестованного. С любопытством наблюдал он, как тот развернул ладонь убитого, внимательно всмотрелся в нее, несколько раз оттянув большой палец, потом встал, аккуратно отряхнул колени и с кривой усмешкой сказал, обращаясь к убитому:

— До скорой встречи.

Крафт узнавал черты раза два встречавшейся ему редкой формы мгновенного умоисступления, в которое впадает преступник тотчас после убийства, если смерть еще не стала его ремеслом. Это помутнение рассудка быстро сменяется прояснением, когда преступник оказывается во власти бурного и самого искреннего раскаяния.

Убийца, однако, не обнаруживал ни малейших признаков раскаяния! Он утратил, казалось, всякий интерес к своей жертве, и погрузился в размышления. Убийца, высокий человек лет тридцати трех, усталый и бледный, первым прервал молчание. Он посоветовал Крафту не хлопотать насчет охраны трупа.

— Все равно через час его здесь не будет, — сказал он и вяло махнул рукой. — Впрочем, как знаете.

Этот час им пришлось провести у трупа вдвоем. Крафт ждал, когда хоть кто-нибудь появится на дороге, но место было безлюдное.

Оба сидели мблча, причем убийца — спиной к месту преступления, а Крафт глаз не сводил с трупа — он никогда не пренебрегал предостережениями, сорвавшимися с губ самих преступников.

Момент, в который Крафт обнаружил, что труп, лежащий в двух метрах от него, исчез и даже трава на этом месте не примята, принес с собой одно из самых сильных потрясений в его жизни.

Он хотел броситься к ближайшим кустам, но вовремя одумался. Кусты были не ближе чем в ста метрах. Убийца сидел на прежнем месте совсем неподвижно, не обнаружив никакого интереса к тому, что произошло за его спиной.

Оставалось предположить, что труп поглотила земля.

По прошествии пяти минут Крафт был вполне подготовлен к тому, чтобы молча последовать за преступником, спокойно пригласившим его к себе. Крафт плелся сзади, бессмысленно поглядывая на ноги идущего впереди. Да всю дорогу не было сказано ни слова. В небольшом двухэтажном доме, в кабинете, выдававшем антропологические интересы хозяина, Крафт сел в глубокое кресло, а тот — на кожаный диван, бессильно откинувшись на спинку.