Энциклопедический словарь (Т-Ф) - Ф. Брокгауз

В. М. О.

Траэтта

Траэтта (Томазо Traetta) – известный композитор неаполитанской школы (17271779). Занимался композицией месс, мотетов и пр. В 1750 г. в Неаполе была поставлена с успехом первая опера Т. «Il Farnace». Лучшими операми Т. считаются «Ezio» (1754), «Ifigena» (1759) и «Armida» (1760). Они отличаются большой драматичностью и чисто итальянской мелодичностью. В 1768 г. Т. приехал в Петербург, где после Галуппи занял место придворного композитора. Поставленная им здесь опера «Didona abbandonata» имела выдающийся успех. Т. пробыл в России семь лет. См. «Тraetta е 1а musica» Винченцо Капруцци (Неаполь, 1878).

Н. С.

Траян

Траян (М. Ulpius Trajanus) после усыновления его Нервой названный Нерва Т. – рим. император, род., вероятно, в 53 г. по Р. Хр. в Италике (близ нынешней Севильи) в Испании; в молодости участвовал в парфянской и иудейской войнах, в 91 г. назначен консулом, в 97 г. начальствовал над легионами на нижнем Рейне в борьбе против германцев и обратил на себя внимание Нервы, который усыновил его и сделал своим соправителем и преемником, дав ему почетное имя Германика. В 98 г., после смерти Нервы, стал императором, являясь первым правителем Рима не итальянского происхождения. Все свое правление он неустанно работал над поднятием благосостояния и блеска империи. Он отменил многочисленные налоги, заботился о воспитании бедных детей, предпринимал, в видах доставления заработка низшему классу народа, обширные сооружения, отчасти под наблюдением знаменитого архитектора Аполлодора. Таковы форум, названный по его имени, на котором возвышалась поныне стоящая колонна в 39 м. вышины, украшенная рельефными изображениями сцен из дакийского похода Т.; одеон; гимназия; водопровод в Риме; мост у Железных Ворот на Дунае; мост у Алькантары и др. Т. расширил сеть дорог римской империи, строил гавани, осушал Понтийские болота, основывал колонии. Переписка его с Плинием Младшим, который по поручению Т. управлял в 111-113 гг. Вифинией, свидетельствует о его вдумчивости, справедливости и большой заботливости о благосостоянии провинций. Он привлек на свою сторону сенат обещанием не осуждать ни одного сенатора – и обещание это сдержал, за одним лишь исключением, ввел закрытую письменную баллотировку при выборах в сенат и вообще считался с притязаниями этого древнего учреждения. При нем вновь стали расцветать римская и греческая литературы (Дион Хризостом, Плутарх, Тацит, Светоний, Плиний, Ювенал). Вообще при Т. деятелям литературы жилось и дышалось легче нежели до него и после него. Плиний Младший, личный друг Т., является сознательно профессиональным литератором. смотрящим на литературу не как на праздное занятие, а как на общественно важное дело. Сенат, при всеобщем одобрении, преподнес Т. прозвище Optimus (лучший); впоследствии императоров приветствовали словами: «будь счастливее Августа и лучше Т.». Нужно сказать, что у Т. была принесшая государству много вреда страсть к военным авантюрам, к завоеваниям и славе. Впрочем, колонизаторская его деятельность, также предпринимаемая с военными целями, во многих отношениях способствовала распространению культуры в диких до той поры местах (в нынешней Румелии, Сербии, Болгарии, во Фракии и Мизии). Его мирная деятельность впервые была прервана обеими дакийскими войнами 101-102 г. и 105-106 г., в которых дакийский царь Децебал был совершенно побежден, и Дакия обращена в римскую провинцию; затем (113) он предпринял поход на восток, во время которого покорил Армению и Месопотамию и проник через Тигр в Парфию до Ктезифонта. Во время этих блестящих успехов в тылу его армии возник ряд восстаний, между прочим, восстание евреев. Не успев еще подавить их, Т. скончался в 117 г. – в Киликии. Сохранилось много статуй и бюстов его; лучшие бюсты – в Риме (на Капитолии и в Ватикане) и в Мюнхене. Ср. Franke, «Zur Geschichte Trajans» (2-е изд., Кведлинб., 1840); Dierauer, «Beitrage zu einer kritischen Geschichte» (Лпц., 1868); De la Berge, «Essai sur le regne de Trajan» (Пар., 1877).

Траян в народной поэзии. – Около личности императора Т. образовалось много легенд, как на Западе, так и в славянском Мире. Западноевропейские легенды о Т. имеются в списках VIII-IX веков, но восходят к VI-му веку; Т. является здесь типом правдивого царя. «Т.» славянских преданий получил свое имя от римского императора благодаря тому, что славяне обитали в Дакии, где пришли в соприкосновение с римской империей при Траяне. Имя Т. в ряду славянских божеств, наряду с Велесом и Хорсом, встречается в одной из славянских редакций хождения Богородицы, в рукописи XII в. В «Слове и откровении св. Апостол», напечатанном по рукописи XVI в. Тихонравовым, Т. стоит рядом с Хорсом, Перуном и Дыем, причем о нем говорится, что он «бяше царем в Риме». Эпитет «Т.» встречается тоже неоднократно в Слове о Полку Игореве. А. Н. Веселовский, признавая, что в одних случаях этот эпитет Слова навеян легендой об императоре Т., в других случаях объясняет появление его в Слове влиянием так наз. «Траянских Деяний», широко распространенных в средневековой литературе. Эпитет Слова: «внук Т.» Веселовский сближает с легендой о происхождении разных народов от троянцев. В южнославянской поэзии Т. является в качестве ночного существа; по сербской сказке, он ездит ночью в Срем к своей возлюбленной и покидает ее до зари. Застигнутый однажды солнцем, он был растоплен им и исчез без следа. Это дает повод исследователям мифологической школы сближать Т. с ночными (черными) Эльфами. Подобно Эльфам, Т. обладает несметными сокровищами. В болгарской песне жители города Т. не веруют в Бога, а поклоняются золоту и серебру. По этим чертам Буслаев сравнивает Т. болгарского предания с Карловым Alvis из Эдды. Веселовский указывает другую параллель между южнославянским преданием и немецким, сопоставляя славянского Т. с Гагеном «из Трои» германской саги X-го века. Сербское сказание о Траяне близко подходит к рассказу о Мидасе, с которым роднит Т. южно-славянской легенды и наружность его (он с звериными ушами). Созвучие, по-видимому, открыло доступ отголоскам Траяновой легенды в Троицкую обрядность. Шейн сообщает, что в Севском уезде, Троицкое хождение в лес для завивания березки называется «ходить на Т.». Вообще отголоски Траяновой легенды знакомы не только южным, но и северным славянам (русским), на что указывает существование ряда географических названий, происходящих от имени Т., как-то Траянов, Траяновка и др. Ср. В. Ф. Миллер, «Взгляд на Слово о Полку Игореве»; Веселовский, «Новый взгляд на Слово о Полку Игореве» («Журн. Мин. Нар. Просв.» 1877, август); его же, «Легенды о вечном жиде и об императоре Т.» («Журн. Мин. Нар. Просв.», 1880, июль); его же, «Разыскание в области русск. дух. стиха» VI-X); Буслаев, «Историч. очерки русско-народной словесности» (т. 1, глав. XIV).

П. К-а.

Тредиаковский Василий Кириллович

Тредиаковский (Василий Кириллович) – выдающийся русский ученый XVIII в. и неудачный поэт, имя которого сделалось нарицательным для обозначения бездарных стихотворцев. Родился 9 февраля 1703 г. в Астрахани, в семье приходского священника. Первоначальное образование получил из духовных книг в Троицкой школе, но словесным наукам учился у капуцинских монахов, на латинском языке. Существует известие, что отец предназначал юношу к духовному званию и намеревался женить его против воли, но последний бежал за день до свадьбы в Москву и там поступил в славяно-греко-латинскую академию. По другим сведениям, он выказал в астраханской школе отличные способности к учению и был отправлен в 1723 г. в академию в качестве лучшего ученика. Ко времени пребывания в академии относятся первые стихотворные попытки Т. в силлабическом роде и первые же драмы, впоследствии им затерянные. В 1726 г. Т. отправился за границу, не кончив курса в академии. В Голландии Т. жил у посланника гр. И. Г. Головина и выучился здесь французскому языку, в Париже – у посланника кн. А. Б. Куракина. Тем не менее, ему приходилось бедствовать за границей: просьба его в синод «определить годовое жалованье» для окончания богословских и философских наук не была уважена, потому что он числился бежавшим из академии. В Париже, куда он явился «шедши пеш за крайнею уже своею бедностию», он учился в университете математическим и философским наукам, слушал богословие, принимал участие в публичных диспутах. Светскую жизнь французского общества, с ее вычурно пасторальными стремлениями, Т. воспел в многочисленных русских и французских стихах. Последние сплошь посвящены любви и значительно превосходят русские благозвучием и даже известного рода изяществом. Кроме основательного знания французского языка, Т. приобрел в Париже обширные сведения в области теории словесности и классических литератур; он изучал и итальянский язык. Вернувшись в 1730 г. в Россию, он явился одним из наиболее образованных людей тогдашнего русского общества. В это время на смену талантливому Феофану Прокоповичу, который сделался не в меру сдержан и осторожен после кончины Петра Великого, шел не менее талантливый князь Антиох Кантемир, метко изобразивший убогое состояние просветительной русской мысли. Среди молодого поколения было немало приверженцев Петровских идей; частью это были люди знатного круга, имевшие возможность получить воспитание при исключительных для того времени условиях, частью – лица, путешествовавшие за границей и на личном опыте узнавшие благие стороны западной культуры. Но их влияние еще не распространялось на широкие общественные круги, и человеку незнатному, как Т., приходилось делать ученую карьеру при обстоятельствах чрезвычайно трудных, требовавших от человека больших сделок с самолюбием и даже самопожертвования. Он должен был искать покровителей и защитников среди знати. Такой покровитель нашелся у Т. в лице того же кн. А. Б. Куракина, у которого он жил в Париже. Ему было посвящено первое печатное произведете Т., изданное на счет покровителя: «Езда в остров любви» (1730). Это – перевод старинной книги Поля Тальмана. Переводить на русский язык в то время было очень трудно; не существовало ни образцов, ни комментированных изданий, ни словарей; но если и принять в соображение все эти трудности, нельзя назвать перевод Т. удовлетворительным по отношению к благозвучию и чувству художественной меры; он был только точен и добросовестно верен подлиннику. Ему доставило успех самое содержание книги, посвященное изображению чувств изящной любви и уважения к женщине, новых в то время для русских читателей. В той же книге Т. поместил несколько стихотворений своей «работы» и предисловие, в котором впервые высказал мысль об употреблении в литературных произведениях русского, а не славянского языка, как было до того времени. Есть известие, что много лет спустя Т. собрал все, сколько мог достать, экземпляры этой книги и сжег. Во всем нуждавшегося Тредияковского приютил у себя сначала академический студент Ададуров, с целью научиться от него франц. языку. В 1731 г. Т. жил в Москве, в доме Семена Кирилловича Нарышкина, и переписывался с Шумахером, который принимал уже по отношению к нему подобострастный тон. В Москве Т. мог убедиться еще раз в неприязни к нему духовенства, отказавшего ему в заграничной стипендии: его готовы были обвинить в атеизме, как изучавшего философию, по коей выходило, «якобы Бога нет». В 1733 г. его принимает на службу академия с жалованьем в 360 р. и с обязательством «вычищать язык русской пишучи как стихами, так и не стихами; давать лекции, ежели от него потребовано будет; окончить грамматику, которую он начал, и трудиться совокупно с прочими над дикционарием русским; переводить с французского на русский язык все что ему дастся». Ему пришлось также обучать русскому языку самого президента академии, Германа Кейзерлинга. В тоже время Т. сочинял торжественные речи и стихи, проникнутые самой грубой лестью и самоунижением. Это были оды на восшествие на престол, на бракосочетания, на победы, на назначение нового президента академии и т. д. В 1734 г., по случаю взятия Данцига русскими войсками, Т. написал оду, посвященную, в лакейски льстивых выражениях, Бирону, и в конце ее поместил «рассуждение об оде вообще», взятое им из «Discours sur l'ode» Буало, прибавив от себя чрезмерные похвалы Феофану Прокоповичу. В исправленном и переделанном на тонический лад виде эта ода появилась спустя несколько лет, уже без посвящения Бирону, находившемуся в опале, и без похвал Прокоповичу, тогда уже умершему. Путь Т. в качестве придворного стихотворца был испещрен разнообразными терниями. Рассказывают, напр., что при поднесении императрице Анне Иоанновне своих од Т. должен был от самых дверей залы до трона ползти на коленях. У священника Алексея Васильева оказался список песни Т., начинавшейся стихом: «Да здравствует днесь императрикс Анна». Слово «императрикс» показалось подозрительным писцу духовного правления Семену Косогорову, и он донес о том своему начальству, Загорелось дело: «в титуле ее императорского величества явилось напечатано не по форме». Священник Васильев и дьякон Савельев, доставивший песню, были отосланы в Москву в контору тайных розыскных дел. Т. должен был написать обширное разъяснение, при чем не преминул коснуться свойств пентаметра. «Употребил я сие Латинское слово, Императрикс, для того, что мера стиха сего требовала, ибо лишний бы слог в слове Императрица; но что чрез оное слово никакого нет урона в высочайшем титле Ея Императорского Величества, то не токмо Латианский язык довольно меня оправливает, но сверьх того еще и стихотворная наука». Объяснения Т. были признаны резонными, и священник с дьяконом были освобождены без штрафа. 4 февраля 1740 г. Волынский избил беззащитного писателя, получившего приказание сочинить вирши к «дурацкой» свадьбе шута кн. Голицына с Бужаниновой. Долго и слезно молил Т. о вознаграждении его за бесчестье и увечье, но только после падения Волынского его просьба была услышана, и ему выдано из конфискованных средств обидчика триста шестьдесят рублей. Выполняя различные поручения академии и переводы, трудясь над самыми разнообразными видами литературных произведений, в роде «Силы любви и ненависти, драмы на музыке» (первая печатная на русском языке опера) или «Истинной политики», изданной им на собственные средства, Т. долго не получал в академии никакого повышения. Он сильно нуждался и страдал от долгов. В ряде жалобных прошений и писем, в которых чувствуется истинная нужда и горе он говорит о своем жалком положении при котором, напр., после пожара в 1738 г., ему не на что было купить дров и свеч. Академия туго исполняла просьбы Т. о вспомоществованиях и ссудах, хотя материальное положение его особенно осложнилось в 1742 г. женитьбой. Только в 1745 г., когда Т. обратился с доношением в сенат и изложил по пунктам свои права на звание академика и испытанные мытарства, импер. Елизавета пожаловала его, по докладу сената, в профессоры «как латинския, так и российские элоквенции». С тех пор он стал получать 660 р. Одновременно был пожалован в академики и Ломоносов, с которым у Т. шла уже полемика по поводу ямбов и хореев. Результатом этой полемики, в которой принял участие и Сумароков, сначала вместе с Т., стоявший за хорей, а потом перешедший на сторону ямба, осталась любопытная брошюра, в которой писатели решились передать свой спор на суд читателей: «Три Оды парафрастическия псалма 143 сочиненные чрез трех стихотворцев из которых каждой одну сложил особливо» (1743). Позже эта полемика приняла ожесточенный характер, и с принципиальной перешла на личную почву: один писатель старался унизить и осмеять другого. Сумароков написал комедию, в которой вывел Т. под. видом пошляка и педанта Трессотиниуса. Т. в отместку жестоко критиковал сочинения Сумарокова, пытаясь доказать полнейшее отсутствие в них оригинальности и таланта. Ломоносов в своих эпиграммах на Т. выражался так: