Корабль невест - Джоджо Мойес

— Простите, что положили вас здесь, — сказала женщина из вспомогательной службы. — Лазарет понадобился для тех, кто надышался угарным газом, а помещать вас в одну палату с ними мы не имеем права. Это единственное место, которое удалось отыскать для вас двоих. Всего на пару часиков, хорошо?

Морпех, стоявший в паре дюймов от ее кровати, не сводил с нее глаз. И она буквально упивалась его проникновенным взглядом. Ей казалось, будто она до сих пор чувствует тепло его рук, когда он помогал ей подняться на борт, практически волоча ее на себе. Его лицо было так близко, что еще немного — и она могла бы положить голову ему на плечо.

— Ну как, миссис Рэдли, вам удобно?

— Замечательно, — пробурчала в подушку Эвис.

— Очень хорошо. Мне надо заглянуть в палату, проверить, все ли в порядке у мужчин, но, как только освобожусь, сразу вернусь. А еще я принесла вам чистую одежду. Так что, когда вам станет лучше, можете переодеться. Одежда вот тут. — Она положила аккуратно сложенные вещи на низкий шкафчик. — А теперь, дамы, вы наверняка с удовольствием выпьете чашечку чая. Морпех, окажите любезность. Внизу ужас что творится, и мне очень не хочется пробираться через этот бедлам на камбуз.

— С превеликим удовольствием.

Фрэнсис почувствовала легкое пожатие его руки и на секунду забыла и о том, где находится, и об Эвис, и о пожаре. Будто снова оказавшись на спасательной шлюпке, она заглянула ему в глаза, и ее взгляд красноречивее любых слов говорил о том, что она хотела, но никогда бы не рискнула произнести вслух.

— А потом я осмотрю ваши ссадины, — прошептала она, с трудом поборов желание прикоснуться к его лицу.

Она представила свои пальцы на его коже и то, как нежно она будет обрабатывать его раны.

Он подошел к двери, но на пороге оглянулся и улыбнулся, заметив, что она провожает его взглядом и машинально поправляет волосы.

— Не думаю, что ты горишь желанием находиться в моем обществе, да? — спросила Эвис, когда он закрыл дверь.

— Меня это нимало не волнует, — холодно ответила Фрэнсис, неохотно переключив внимание на соседку.

У Фрэнсис возникло ощущение, словно и не было тех часов, что они провели вместе в спасательной шлюпке, а Эвис, испытывая неловкость из-за того, что своим спасением обязана именно этой женщине, стремится как можно скорее восстановить между ними дистанцию.

— У меня что-то тянет низ живота. Наверное, слишком тугой корсаж. Ты не поможешь его расстегнуть? — попросила Эвис.

Она медленно сползла с постели, ее светлые волосы висели вдоль лица слипшимися от соли прядями. Фрэнсис с холодным безразличием медсестры помогла ей снять вконец испорченное бальное платье, плотный пояс с подвязками и бюстгальтер. Но когда укладывала Эвис обратно в постель, она неожиданно заметила темное пятно, расползавшееся сзади на шелковой ткани. Фрэнсис наклонилась, чтобы подобрать испачканное платье, и увидела то, что ее крайне обеспокоило. Подождав, пока Эвис уляжется, она осталась стоять возле ее койки.

— Мне надо кое-что сообщить тебе, — сказала она. — У тебя кровотечение.

Эвис уставилась на алое пятно на подоле и, переведя взгляд на кровать, обнаружила точно такое же на простыне. И по лицу Фрэнсис сразу поняла, что это значит. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она без комментариев взяла протянутое Фрэнсис чистое полотенце.

— Мне очень жаль, — проронила Фрэнсис, внезапно почувствовав себя немного неуютно. — Возможно, это результат… шока. Когда ты упала в воду.

Фрэнсис была морально готова, что Эвис накинется на нее с обвинениями и к длинному списку ее грехов добавит еще и этот. Скажет, что из-за Фрэнис потеряла ребенка. Но Эвис не произнесла ни слова. По совету Фрэнсис она приняла две таблетки обезболивающего и сунула между ног полотенце.

Наконец она открыла рот.

— Что ни делается, все к лучшему, — сказала она. — Бедный маленький ублюдок. — И сразу замолчала, словно сама не ожидала, что способна произнести нечто подобное.

У Фрэнсис невольно округлились глаза.

Эвис покачала головой. А затем, раскачиваясь взад-вперед, завыла дурным голосом. От ее протяжного воя тряслись стены, и, чтобы заглушить рыдания, она уткнулась лицом в подушку, но ее худенькая спина содрогалась, будто от сейсмических толчков.

Фрэнсис, выронив платье, осторожно залезла к Эвис на постель и села рядом, не зная, что предпринять. Она немного подождала, однако, поняв, что больше не в силах переносить этот пробирающий до костей звук, крепко обняла Эвис и притянула к себе. Эвис не стала сопротивляться, хотя и не попыталась прижаться к Фрэнсис. Она настолько глубоко погрузилась в свое несчастье, что напрочь забыла о присутствии Фрэнсис.

— Все будет хорошо, — успокаивала ее Фрэнсис, если честно, не веря в то, что говорит. — Все будет хорошо.

Рыдания стихли только через какое-то время. Фрэнсис пошла в амбулаторию за болеутоляющими таблетками и на всякий случай за успокоительным. Когда Фрэнсис вернулась, Эвис лежала на боку, подложив под спину подушку. Она вытерла слезы и, знаком попросив Фрэнсис дать ей платье, достала из кармана мятый, мокрый листок бумаги.

— Вот, теперь ты можешь прочесть спокойно, — сказала она.

— НЕ ЖДУ НЕ ПРИЕЗЖАЙ?

— О нет, он меня ждет. С этим как раз все в порядке…

Эвис протянула ей листок, и Фрэнсис, сразу поняв, что они перешагнули через возникший между ними барьер, прочла те отрывки, которые не успели размыть атлантические воды.

Я давным-давно должен был рассказать тебе об этом. Но я люблю тебя, дорогая, и мне невыносимо думать, какое у тебя будет грустное личико, когда ты узнаешь правду, или что я могу тебя потерять… Ради бога, не пойми меня превратно. Я вовсе не прошу, чтобы ты не приезжала. Ты должна знать, что меня с женой связывают чисто платонические отношения, мы, скорее, как брат с сестрой… И ты, моя дорогая, значишь для меня гораздо больше, чем она…

Я хочу, чтобы ты знала: все, что я говорил тебе в Австралии, — чистая правда. Каждое слово. Но ты должна понять, что дети еще совсем маленькие, а я не из тех, кто наплевательски относится к своим обязанностям. Возможно, когда они немного подрастут, мы подумаем об этом снова, да?

Итак, я понимаю, что прошу от тебя слишком многого, но хотя бы поразмысли над этим, пока будешь на борту. У меня отложена приличная сумма денег, и я мог бы поселить тебя в уютной квартирке где-нибудь в Лондоне. И тогда я имел бы возможность проводить с тобой пару ночей в неделю — ведь, если хорошенько подумать, жены, у которых мужья служат на флоте, видят своих благоверных и того реже…

Эвис, ты всегда говорила, будто для тебя главное, чтобы мы были вместе. Так докажи, дорогая, что ты меня не обманывала…

Когда Фрэнсис переварила последнюю фразу, она не осмелилась посмотреть Эвис в лицо: боялась, что та решит, будто она, Фрэнсис, злорадствует.

— Ну и что ты намерена делать? — осторожно спросила она.

— Наверное, вернусь домой. Я не могла этого сделать, пока у меня… Но сейчас, полагаю, можно считать, будто ничего и не было. Вообще ничего не было. В любом случае родители не хотели, чтобы я ехала… — Ее слабый голос звучал холодно и отчужденно.

— Знаешь, у тебя все будет хорошо.

В ее реакции на слова Фрэнсис проскользнуло нечто от прежней Эвис: некое высокомерие, говорившее Фрэнсис о том, что ни она сама, ни ее слова абсолютно ничего не значат. Эвис уронила письмо на покрывало и обратила на Фрэнсис прямой, но удивительно беззащитный взгляд.

— Как тебе удается жить дальше с таким грузом? — спросила она. — Такого позора.

И Фрэнсис внезапно поняла, что, несмотря на внешнюю грубость своих слов, Эвис вовсе не хотела ее обидеть. В выражении мертвенно-бледного лица Эвис, в ее потухших глазах Фрэнсис прочла простое любопытство.

— Мне кажется, я поняла… каждый из нас что-то такое несет… Груз стыда за одно или другое. — Фрэнсис очень осторожно подбирала слова.

Она вытащила из-под Эвис полотенце и проверила, не увеличилось ли пятно. Осторожно спрятав грязное полотенце, она дала Эвис чистое.

Эвис беспокойно поерзала на кровати:

— Но твой груз стал легче. Потому что ты нашла человека, готового тебя принять. Несмотря на твое… твое прошлое.

— Эвис, мне нечего стыдиться. — Фрэнсис собрала грязные вещи для прачечной, а затем снова присела на кровать. — Возможно, ты поймешь. В своей жизни я сделала только одну вещь, за которую мне до сих пор стыдно. Но это не то, о чем ты думаешь.

Служба медицинских сестер армии Австралии организовала учебную часть в Уэйвилле, рядом с полевым госпиталем. Фрэнсис прошла медсестринскую практику в Сиднейском госпитале, затем работала в одной уважаемой семье в Брисбене, чтобы скопить денег на обучение, и вот теперь ее — незамужнюю, годную по состоянию здоровья, не имеющую иждивенцев, с блестящей рекомендацией старшей медсестры — с удовольствием принял на службу недавно организованный Австралийский главный военный госпиталь. Ей пришлось соврать насчет своего возраста, но, судя по понимающему взгляду, что бросила на нее начальница отдела кадров, оценивая выдуманную ею дату рождения, она оказалась не первой и не последней. В конце-то концов, время было военное.