Ветер с моря - Констанс Хевен

— Переведи мне, — лениво попросил он.

— Роберт, ты надо мной смеешься. Ты же прекрасно понимаешь эти стихи.

— Может быть, но я хотел бы услышать, что у тебя получится.

Изабелла сосредоточилась, подбирая слова.

Когда уж старенькой, со свечкой, перед жаромВы будете сучить и прясть в вечерний час, —Пропев мои стихи, вы скажете, дивясь:«Я в юности была прославлена Ронсаром!»[18]

— Ой, я не могу, это слишком трудно, и звучит по-английски не совсем точно. Но если бы кто-то написал мне такие чудесные стихи, наверное, я бы упала в его объятия.

— Моя дорогая, Ронсару было семьдесят в то время, а Елена была красивой молодой женщиной.

— Я знаю, но все-таки.

Роберт сел и процитировал с шутливой торжественностью:

…На свете странных нет чудес,Чтоб не могли с тобой произойти.Нет, видно, места на земле,Где можно женщину правдивую найти.

— О, как можно говорить такие ужасные вещи. Женщины вовсе не такие. Кто это написал?

— Некто по имени Джон Донн, который закончил свои дни уважаемым настоятелем собора Святого Павла, и о молодость он провел бурно и знал все о любви.

— Я так многого не знаю.

Роберт рассмеялся.

— Увы, я не поэт. Я не мог бы накропать сонет о бровях моей любовницы. Мне остается ссылаться на слова других мужчин. — Он потянулся за книгой и забрал ее у Изабеллы. — Ради Бога, придержи язык и дай мне любить тебя!

— Он и это тоже написал? — широко раскрыв глаза, спросила Изабелла.

— Написал, и я не могу думать ни о чем другом.

Роберт заключил ее в объятия. Изабелла весьма охотно позволила обнять себя, но Роберт с грустью осознавал, что пламенное чувство к нему в ней еще не разгорелось. Неужели этот нахал, которому он не доверял ни на йоту, преуспел там, где он потерпел поражение? Роберт пытался избавиться от печальной мысли, но, несмотря на все старания, сомнения не исчезали.

Они были в Париже уже больше месяца, и по утрам над Сеной уже начинал клубиться туман, но погода еще оставалась теплой. Однажды после обеда Изабелла вернулась в гостиницу с ворохом пакетов после веселого вихря покупок в знаменитом Пале-Ройяле. Она уронила один из пакетов, входя в гостиницу, портье подскочил, чтобы поднять его и отдать ей, а человек у стойки протянул запечатанную записку.

— Для месье виконта, мадам, — сказал он. — Сегодня утром принес посыльный.

— Я возьму. Он придет попозже.

Изабелла взяла записку вместе с пакетами наверх в их номер и там бросила все на стул. Записка упала на пол, и печать сломалась. Она подобрала упавший листок и машинально прочла записку. Там было только одно предложение: «Дьявол крадется, так что берегись». И все, никакой подписи, никакого указания, от кого записка. Изабелла не отводила от листка глаз. Что это значило? Могло ли это быть шуткой или связано с тем, что рассказал ей Люсьен о Роберте? Было ли это предупреждением об опасности, но от кого и почему? В Париже было полно англичан, которых всюду с удовольствием принимали. Казалось, холодным ветром повеяло в комнате, и она поежилась. Потом, сама не зная почему, взяла свечу, размягчила воск и снова запечатала записку. Она не могла допустить, чтобы Роберт подумал, будто она специально сломала печать и прочла что-то, предназначенное только для его глаз.

Уже наступил вечер, и были зажжены все свечи к тому времени, когда он появился. Изабелла разложила свои покупки на кровати и рассматривала их.

— Что ты делаешь? Разоряешь меня? — спросил Роберт, подняв брови.

Изабелла набросила серебристый шарф на голову и плечи.

— Как я выгляжу?

— Обворожительно, но мы должны поторопиться. Мы идем в оперу.

— О, как чудесно! Я только переоденусь. Там для тебя есть записка. Кто-то оставил внизу. Она на столе.

Роберт взял записку, сломал печать и какое-то мгновение стоял очень тихо, глядя, нахмурившись, на написанное.

— Что-нибудь важное?

— Нет, нет, ничего особенного.

Он поднес записку к пламени свечи и подождал, пока она не превратилась в пепел, потом повернулся к Изабелле.

— Ну же, милая, не стой просто так. Нельзя терять времени, если мы хотим поужинать перед театром.

Глядя в течение вечера на лицо Роберта, полностью поглощенного величественной музыкой, Изабелла размышляла: что означало то послание, доверял ли он ей? Но в антракте в ложу зашли их знакомые, и ни тогда, ни потом, когда они вернулись в гостиницу, он ничего ей не сказал.

Роберт нанял карету на время их пребывания в Париже, и дни проходили очень приятно. Столько всего еще надо было посмотреть и столькому порадоваться, что временами Изабелла забывала об этом происшествии.

Они ходили на скачки в Булонский лес, однажды вечером ужинали в кафе «Прокоп», излюбленном месте художников, писателей и актеров в течение последних двухсот лет. Против его желания Изабелла потащила Роберта в Ботанический сад, но тот отыгрался, сводив ее в Сен-Дени, где, начиная с XIII века, хоронили королей и королев. Но революционеры осквернили могилы и разбросали кости, поэтому в старинном аббатстве остались лишь изуродованные и запачканные надгробные памятники.

Однажды вечером они возвращались с концерта на Елисейских Полях. Днем было очень жарко, и прохладный вечерний воздух принес облегчение, что было весьма кстати.

Изабелла порывисто сказала:

— Давай немного пройдемся.

Роберт попросил кучера медленно ехать за ними вслед, а они пошли по одной из любимых аллей вдоль реки.

Луна уже поднялась и проложила серебряную дорожку на темной воде. Изабелла склонилась над парапетом, глядя на Сену, в которой отражались огни фонарей и смутные очертания собора Нотр-Дам, силуэт которого вырисовывался на фоне ночного неба. Следы разрушительных шквалов, обрушившихся на город, столь заметные днем, теперь были не видны: ночь была полна красоты и волшебства.

Изабелла глубоко вздохнула и сказала:

— Как здесь красиво и тихо.

Легкий порыв ветра пошевелил ее волосы, когда она улыбнулась Роберту, и в тот же момент какая-то черная тень поднялась словно из-под земли. Это было так неожиданно, что, замерев от ужаса, она не успела ни пошевелиться, ни закричать, прежде чем последовал удар. Изабелла увидела блеск стального клинка, увидела, как оцепенел Роберт от внезапного удара и как чья-то рука поднялась снова и снова, потом послышался цокот копыт. Тень подняла голову и исчезла в темноте так же бесшумно, как появилась.