Тесные семейные узы - Карина Сергеевна Пьянкова

Мацунага. «Шершень» стрелял вдумчиво и методично. Одна пуля — один труп, и никак иначе. Через несколько минут боя я заметила, что где-то неподалеку работает еще один наш снайпер. Залег он настолько со знанием дела, что я обнаружила его местонахождение только по редким хлопкам выстрелов, доносящихся справа от нас. Охотников оказалось не тринадцать… Больше. Где-то три десятка, да еще и какое-то количество высших Де Ла Фуэнте (видели мы всего пятерых подданных Алехандро, было еще несколько, но они предпочитали не высовываться). Те, что скрывались, бились исключительно с помощью своего дара, до рукопашной не опускаясь, и вот именно им мне и хотелось больше всего свернуть шею. Из-за проклятых телепатов несколько из охотников Блэка просто упали замертво. Вероятно, не выдержали удара по сознанию.

- Что-то Санчо осторожничает, не высовывается… – с кровожадной ухмылкой протянул Мацунага. У меня лично не имелось сомнений, что Каору собирается выпустить в бывшего друга пару-другую пуль. В голову. Должно быть, у Де Ла Фуэнте тоже сомнений на этот счет не имелось, поэтому он и предпочел не показываться и не дать возможности себя убить.

- Он принц. Глава клана не должен лезть на убой.

Когда-то давно мой мастер учил меня именно этому. Принц должен выжить, что бы ни случилось. Пусть клан вырежут до единого вампира, но правитель должен спастись. Или, если выхода нет, – спастись должен наследник. Тогда я, юная идеалистка, плохо понимала значение сказанного мне. Все, что есть в клане хранится в одном-единственном существе – в принце или принцессе. Если выжил глава – выжил весь клан. Не осталось правителя – клан мертв, даже если выжили все остальные.

- Сейчас он руководствуется не разумом, а жаждой власти и жаждой мести, – произнес «шершень». – Он придет за тобой сам. И я его убью. Он уже почувствовал тебя.

Не сказать, чтобы я сильно обрадовалась таким словам. Умирать мне не хотелось. Только не теперь, когда за мою жизнь заплатили вольно или невольно многие. И когда Мацунага Каору зовет меня Юки… Принца Алехандро я привыкла бояться как могущественного противника. Он был силен, стар и безжалостен. Мне не верилось, что того, кто сумел убить Ли Цю Лянь, можно легко отправить на тот свет. Но и не верить в Мацунагу у меня не было повода.

- Kimi wo mamoritai, – тихо сказал он на своем родном, неизвестном мне языке, но я все равно поняла. Мацунага был “шершнем”, древним могущественным вампиром, который мог с легкостью раздавить Клио де Ритер, никчемную принцессу уничтоженного клана. А вот Каору пообещал защитить свою Юки. И я знала, он защитит, чего бы ему это не стоило.

А я… Я буду защищать его. Просто это ведь так важно, чтобы на земле был кто-то, кто хотел бы тебя защитить.

Принц Алехандро обнаружил нас с найхонцем, когда стало ясно, что нападение Де Ла Фуэнте удалось отбить. Как бы ни были могущественны телепаты и как бы ни желал победы их принц, упорство Ли, их искусство и ярость превзошли силы врага. Как и говорила принцесса Цю Лянь перед смертью, мертвые Де Ла Фуэнтэ поднялись против своих родичей. А вот о чем властительница Ли не упомянула, так это о том, что возвращенные колдовством мертвые будут обладать разумом и даром, который имелись у них до окончательной смерти. Не орда тупых зомби была поднята древней магией, на встречу Де Ла Фуэнте шли умелые и безжалостные воины, которые с легкостью отвечали ударом на удар и не жалели своих сородичей.

Охотники сражались столь же яростно, как осиротевшие Ли, будто стремясь отыграться за те долгие годы, когда жили на привязи, без права порвать горло вампиру. Несколько сородичей Оливера Блэка также обернулись, как и он сам, хотя всего несколько часов назад меня уверяли, будто этот дар навсегда утерян.

Возможно, так оно и было, пока этим молодым охотникам не довелось отведать нашей вампирской крови.

- Внизу ад, – то ли мне, то ли скорее самому себе сказал найхонец, пуская пулю в очередного замешкавшегося Де Ла Фуэнте. – И я не могу понять, зачем…

Я бы могла объяснить ему, все же я принцесса и понимаю, что же это такое – жажда власти и что она может сделать подчас даже с самыми мудрыми и справедливыми… Но не думаю, будто Каору требовались объяснения. Сейчас он нуждался в решимости, чтобы поднять руку на старого друга. И я понимала, что его сердце еще недостаточно ожесточилось для подобного. Мацунага все еще надеялся, пусть не на лучшее, но хотя бы на то, что можно будет остаться в живых самому, сберечь меня и не убивать принца Алехандро.

Я тоже тянула до последнего, когда дело касалось моей семьи, и не смела даже мысленно упрекать этого мужчину в отсутствии решимости. Но также я понимала, что не он оборвет не-жизнь принца Алехандро Де Ла Фуэнте.

- Все будет хорошо, – произнесла я, мысленно разыскивая разум принца. Тот ускользал от меня раз за разом, утекал водой сквозь пальцы, и пусть я ощущала его близость, опутать главу телепатов тенетами кошмара никак не удавалось. А ведь принц Алехандро тоже разыскивал меня. И пусть ему не пробиться через вуали иллюзий в мое сознание, свернуть шею у него наверняка получится.

-       Раз так говоришь ты, значит все и правда, будет хорошо, – еле слышно отозвался мужчина, плавно нажимая на курок. А мне почему-то подумалось вдруг, что он куда правильней выглядел бы с мечом, а не. С пистолетом, заряженном серебряными пулями.

Крики внизу все еще доносились, но уже чувствовалось, что битва близится к завершению. Победа осталась за Ли и я видела, как среди своих воинов появилась и Ли Хуа Линг, тонкая и смертоносная, как и ее царственная мать. Принцесса не стала бы рисковать своей жизнь, но сейчас, когда клан еще не смирился с гибелью Цю Лянь. Значит, победа?

- Все закончилось? – растерялась я. Все произошло слишком быстро, слишком суматошно, слишком много смертей, которые слились для меня в одну омерзительную, засасывающую воронку.

Разве это конец?

- Ничего не закончилось, Юки. Санчо где-то рядом и все также хочет твоей крови.

- Именно, – услышала я голос принца. Он нашел меня быстрей, чем я его.

Все верно. Я на самом деле не желала видеть его, не желала сражаться с принцем Алехандро… Я… я просто хотела жить и хотела, чтобы жив остался