Предчувствие смуты - Борис Михайлович Яроцкий

class="p1">И Никита решил: этим брат заниматься не будет, и нечего его втягивать не в свое дело.

О том прапорщик так и заявил.

— Понятно, вы отказываетесь помогать нашим органам. — В словах капитана слышалось разочарование.

— Поймите меня правильно, — говорил Никита, уже испытывая тревожное волнение. — Я — гражданин России, он — гражданин Украины. Формально он для меня — иностранец.

— Но он ваш брат! И вы на него должны воздействовать.

— С таким успехом он может воздействовать и на меня.

— Это почему же?

— А мы близнецы.

Никите хотелось весь этот разговор перевести на шутку, но капитан цепко придерживался схемы, которую начертал ему майор «Два нуля»: коль представилась возможность — не упускай шанс. И это злило Никиту. В армии ходили разговоры, что советскую власть предали комитетчики. Не стало советской власти — не стало и великой державы. За советскую власть сражались Перевышки, и не одно поколение. Отец передал своим сыновьям наказ дяди Андрея, павшего от пули бандеровца. А Степану Бандере на Западной Украине уже ставят памятники, улицы и площади называют его именем.

«Пока жива советская власть, — писал дядя незадолго до своей гибели, — нас никто не одолеет: ни германские фашисты, ни местные бандиты. Советская власть дает нам уверенность в завтрашнем дне. Без такой уверенности мы из нужды не выберемся».

Для Никиты письмо дяди Андрея стало завещанием.

— Так вы мне покажете землячку? — обращался Никита к капитану, заинтригованный возможностью встречи с девушкой с Западной Украины. В том, что она знакома с Миколой, он уже не сомневался. А через день он объявил:

— Не сегодня завтра рота вернется на передний край.

Капитан неохотно пообещал:

— Хорошо, я сообщу майору. Может быть, вы в ближайшее время встретитесь.

Он позвонил по мобильнику, но майор не отозвался.

— Его, видимо, в городе нет.

— Он в штабе.

— А наш «объект» там же?

— По всей вероятности, да.

Капитан что-то скрывал. Никита не настаивал на встрече с майором, чтобы тот дал разрешение на свидание с землячкой. Для этого, он считал, будет достаточно присутствия контрразведчика.

У Никиты было свободное время, и он отправился в городскую больницу, надеясь увидеть Тамару. Хоть Юля и была Никите близка, но обида не оставляла его. «Позарилась на предпринимателя, на жирного кота». Он не находил Юле оправдания. Ревность горчила душу.

Ему дали отпуск на неделю. Встречаясь с односельчанами по дороге, узнал, что Юля Пунтус «отхватила себе денежного мужика». Он хотел было, не пересекая границу, вернуться в часть, отложить поощрительный отпуск на неопределенное время, а в календарном отпуске пожить в городе, к которому он уже привык, чаще видеться с Тамарой. Если убедится, что сердце ее свободно, он будет просить, как говорили в старину, ее руки. Таков был его план. Но сердечные чувства не поддаются планированию.

В Сиротине, в первый день отпуска, Юля пришла к нему в гости под предлогом пригласить на вечеринку по случаю возвращения «из мест не столь отдаленных» Ильи.

В тот же вечер, после застолья, они уединились сначала под копенкой, а когда начал накрапывать дождь, перебрались к Перевышкам на сеновал. В ту ночь он ее предостерег:

— А вдруг забеременеешь?

— Ну и что? — ответила она вопросом, мило улыбаясь.

— Ты — студентка. Хотя… говорят, у студентов это запросто.

— Студентки рожают не обязательно от студентов.

— А Блакитный, если догадается?..

— Не беспокойся, цвет не поменяет. Докажу, что от него…

— А чье будет отчество?

Свет уличного фонаря проникал на сеновал. Никита видел ее счастливое лицо, дескать, нашел, о чем беспокоиться! В эти минуты Юля чувствовала себя счастливой, как может чувствовать женщина, воспламененная первой любовью. Для нее все было просто и понятно. Думать о каком-то Блакитном, навязанном заботливыми родителями, ей не хотелось. Она жила не прошлым и не будущим, а теми приятными мгновениями, которые остаются в памяти до последнего дыхания.

— Все мои братики и мы с Олей — Алексеевны, — рассказывала она, словно раскрывала тайну, от которой у сельчан были уже на языках мозоли.

Село — не город, в городе порой не знаешь своего соседа, проживающего за стенкой. Село — это коммунальная квартира в виде улиц и переулков: всем до всего есть дело.

Юля продолжила свою мысль, но уже масштабнее, как бы показывая, чему она научилась за год:

— Не будь таких женщин, как моя мамка, нация оскудела бы, и от Украины осталось разве что одно название. Нация тем и крепка, что непрерывно вливает в себя молодую и здоровую кровь иноплеменников.

Никита, приподнявшись на локоть, боковым зрением смотрел Юле в ясное одухотворенное лицо. В ее распахнутых глазах, казалось, отражались не отдельные звезды, а целая Галактика.

— Ты где все это услышала?

— В университете.

— От кого?

— От нашего профессора.

— А как же тогда украинская нация? Как она образовалась?

Юля тоже приподнялась, чтоб лучше было видно звездное небо.

— Очень просто, — говорила она, радуясь, что может блеснуть научными познаниями. — Об этом даже в Библии написано: встретились Он и Она, условно их назвали Адамом и Евой. И с тех пор Он и Она перемешивают кровь, по капле добавляя чужую. Смешанная кровь становилась своей. Он и Она жили, трудились, производили потомство, приспосабливались к местным условиям, совершенствовали свою речь, пока не заявили, что мы — народ. У народа появилось собственное имя. Ему название — славяне, славные, значит.

— А откуда же тогда украинцы? — не удержался, спросил Никита.

— Это славянская семья. Как ты и твой брат Микола — дети одной матери.

— А ты со своей сестрой и своими братьями?

— Да, и мы дети одной матери. Что же касается разных отцов, то они — носители здорового семени. Семя иногда вносит разнообразие.

— Как примитивно!

— Зато понятно. Без Нее и Него нет нации. Сохранить нацию означает, что Он и Она должны жить долго и счастливо. Кто покушается на жизнь человека, тому нет места среди людей.

Никита тут же поинтересовался:

— Это твои слова или твоего профессора?

Юля легко ответила:

— Мысли были его. Теперь они и мои, и не только мои.

На лице Никиты — изумление. Обыкновенная сельская девчонка, а рассуждает, будто всю жизнь прожила в Москве и обучали ее не сельские учителя, которые знали чуть больше своих рано повзрослевших учеников, а люди с учеными степенями. На очень грамотных жениться опасно — будут тобой помыкать, как живой собственностью, а то и обзаведутся любовниками, как Екатерина Великая. Тогда Россией правили фавориты. Хотя это тоже неплохо — было много побед русского оружия.

С тех пор времена изменились. Державу развалили,