Глаза из серебра - Майкл Стэкпол

– Может быть, немного побольше?

– Простите, сэр? – жрец Волка внимательно посмотрел на Гримшо.

– На местной службе вы можете неплохо заработать. Сегодняшний обед, например, был в вашу честь. Все эти люди – мои друзья – тоже пригласят вас в гости, хотя ни у кого из них нет такой красавицы-дочери, – Гримшо улыбался ему из окутавшего его облака дыма. – Наше сообщество здесь невелико, брат Роин, и мы признаем взаимные обязанности. Мы добром отплачиваем за любезность.

– Но за мою службу платить не требуется.

– Но мы привыкли выражать свою благодарность конкретно. Вот сегодня, например, вы будете первым.

– Первым, сэр?

– Получив такую честь, – улыбался ему Икинс, – вы расправитесь с целой армией арашек.

Гримшо опустошил свой бокал и взял из рук Робина его полупустой бокал.

– Прошу вас, встаньте вот там, возле красной подушки.

У Робина от ужаса одеревенели ноги, пока он шел к центру комнаты. Он слышал, как кто-то – наверное, Гримшо – дважды хлопнул в ладоши. Из дальнего угла комнаты, где была лестница наверх, потянуло сквозняком. Ветер всколыхнул шелковые полотнища, они разошились и снова опали.

Вместе с дуновением ветра в комнату вплыли женщины, и Робин от изумления разинул рот. Десять женщин спустились с лестницы и столпились у двери. Они были разного роста и форм, но все неотразимо прекрасны. На них были вышитые шелковые одеяния с таким низким вырезом, что видны были целиком мягкие округлости грудей. Юбки из такой же прозрачной ткани, что и драпировки в комнате, были собраны на тонких талиях поясами из соединенных золотых солнц. Шелковые одежды были многослойными, и то, что не просвечивало, можно было дорисовать в воображении, эти одежды стимулировали самое изощренное воображение.

Робин по очереди оглядел каждую женщину. Некоторые были темнокожими, с выпуклыми губами, с длинными черными волосами, типичными для народов декаранских пустынь. Цвет кожи других был чуть темнее его кожи, черты лица – почти как у жителей Юровии. Видимо, полукровки, решил он. А были и более высокие женщины, с кожей золотистого оттенка, заостренными ушами и голубоватой окраской кожи под глазами. Видимо, гелансаджарки дурранского происхождения. Две из них были привезены очень издалека, и Робин знал: как и все импортное, они должны очень дорого стоить.

На губах у женщин играли улыбки, и он почувствовал пробуждение желания. Они были неоспоримо привлекательны, и по тому, как чувственно они шевелили бедрами и, смущаясь, изящно манили руками, он понял, что они очень искусны в своем деле. Он встречал такой взгляд и раньше, во время войны в портовых городах Юровии, научился угадывать, какую ласку обещают их улыбки. В памяти всплыл прежний опыт, и тут ветер всколыхнул их одежды и донес их аромат.

Похоть. Для Робина это был самый очевидный, основной и коварный из смертных грехов. Когда дурран-ка в конце провела блестящим кончиком языка по губам, его тело захотело ответить. Она медленно проводила руками по своему плоскому животу, потом ее руки замерли на бедрах, и у него быстрее застучало сердце. Она протянула руки вперед, ладонями кверху, и вся изогнулась. От этого движения углубилась долина между ее грудями, она четко знала, что сейчас у Робина дыхание станет неровным.

Физическое, животное начало в нем призывало выбрать именно эту женщину. В глубине души он хотел бы ускользнуть вместе с ней, отнести ее в маленькую комнату с горой подушек на полу. Он хотел сорвать с нее одежды и овладеть ею. Он желал слизывать пот, выделяющийся на ее теле, и овладевать ею снова и снова. Тело призывало его к наслаждениям, перестать мыслить и просто действовать.

«И когда-то давно я мог перестать мыслить и начать действовать».

– Вы именно так хотите отблагодарить меня? – Робин медленно повернулся к семи мужчинам, украдкой смотрящим на него в ожидании. – Наложницей?

– Хотите – берите двух; всем хватит, – кивнул Гримшо.

Робин внимательно смотрел на хозяина, не уверенный, что расслышал правильно.

– Двоих, сэр?

– Такой молодой кобель, только что с войны. Может, он всех их хочет, – засмеялся Икинс.

Лицо жреца Волка замкнулось.

«Не верю своим глазам. Они спятили, что ли?»

– Так нельзя.

Гримшо заметно удивился:

– Закон страны позволяет человеку со средствами иметь наложниц.

– Да меня беспокоит не закон страны, – Робин сложил руки на груди и прищурился. – Просто этого делать не следует. Нехорошо.

Икинс опять засмеялся:

– Ладно, ладно, вы же здоровый мужчина. У вас есть аппетит. Вы что, никогда не доставляли себе удовольствие…

Робин прервал его:

– Здесь мы говорим не о том, что я себе позволял или не позволял, сэр.

– Мы грешники, да? – зевнул Питер Марш. – Вы хотите сказать, что мы подвергаем опасности свои души.

Икинс махал в воздухе сигарой:

– Да не волнуйтесь вы так, брат Робин. Мы вас поняли. Завтра или послезавтра я забегу в церковь, исповедуюсь в грехах одному из вашей братии и снова буду с Богом.

– Да, вы и впрямь подвергаете опасности свою душу и смеетесь над Господом, если думаете, что получите прощение, в то время как в душе у вас нет раскаяния. Но, в принципе, это не мой вопрос. – Робин кивнул им на дверь. – Там, внизу, вас ждут жены и дочери. Их должно оскорблять то, что вы тут делаете.

– Как же, оскорбит их. – Один из гостей показал ему на деревянную панель с орнаментом в западной стене. – Моя жена, например, любит сама посмотреть.

– Наверное, мне не следует этому удивляться, но я все же удивляюсь. – Робин встряхнул головой. – Но даже если жены и не возражают против ваших поступков, все равно вы поступаете плохо. А что вы делаете с этими бедными женщинами?

Гримшо пожал плечами:

– Мы их просим практиковать свое умение, которое они довели до совершенства. За эти умения они куплены. Мы ценим их услуги и помогаем им выполнить свое предназначение на земле.

– Я весьма сомневаюсь, сэр, что они ждали от жизни того, чем занимаются сейчас.

– Да что вы, брат Робин? – Лицо Гримшо окаменело. – Если бы эти женщины были не здесь, значит, в борделях квартала Варата, в постелях с тараканами, ели бы отбросы, валялись бы со всякими немытыми вшивыми самцами. Многие уже умерли бы, и все были бы больны, без зубов, волосы висели бы жирными прядями, их полные груди болтались бы как тряпочки на костлявых телах. А здесь они ведут жизнь без забот.

– За одним исключением, мистер Гримшо, – тут они не свободны. – Робин взглянул на женщин и перевел взгляд на вожделеющих мужчин. – Ухоженный жеребец в чистом стойле, возможно, лучше ухожен, чем рабочий конь, бороздящий пашню, но он так же чья-то собственность. Я уверен, мистер Гримшо, что вы и ваши друзья искренне считаете, что сделали этим женщинам большое одолжение, спасли их от ужасов жизни, какая им предстояла, но спасли ли вы их ради них самих? Вы же их спасли для себя. Это нехорошо, я в этом не участвую.