Лидия Русланова. Душа-певица - Сергей Михеенков

Русланова тоже никогда не упоминала о Серебряковой.

Татьяна Окуневская, по всей вероятности, попала во Владимирский централ позже Руслановой. В своих мемуарах она писала: «…Тюрьма огромная, старая, гнилая, грязная, холодная, похожая на Тауэр. Командует всем довольно интересная, с умным лицом, матёрая женщина лет тридцати пяти, и она сразу подтащила меня к подоконнику: стены исписаны, оказывается, исписан фамилиями и широкий подоконник на уровне наших верхних нар. Она показывает чем-то выдавленную фразу: „Лидия Русланова“.

— Это правда?

— Да.

— Сейчас мы напишем и вашу.

Какое постыдное чувство: от того, что здесь была Лидия Андреевна, на душе легче, я не одинока в этом ужасе…»

Арест, Лефортово, Озерлаг, Владимирская тюрьма… Пять лет жизни. Самый расцвет её певческого дарования был прерван лагерями и тюрьмой. Годы, прожитые там, конечно же во многом изменили её, подорвали здоровье. Она осунулась и немного даже подурнела. Но потом вдруг снова расцвела той красотой, которой природа одаривает человека в преклонные лета, на исходе жизни, когда чертами лица становится душа.

Изменился и характер. Как вспоминают люди, окружавшие Русланову после выхода из тюрьмы, «прежней жизнерадостности и энергии мажора» в ней уже не было. Из тюрьмы вышла другая Русланова.

Глава двадцать седьмая

ПОСЛЕ ТЮРЬМЫ

«Из-под стражи освободить и полностью реабилитировать…»

Пятого марта 1953 года обитатели Владимирского централа проснулись раньше обычного.

Режим в тюрьме был таков: в 5.00 — подъём; ломоть хлеба с тёплым жидким чаем; 20 минут прогулки по двору размером 4×6 метров; обед — каша с рыбой, вернее, мелкими костлявыми рыбками, которых называли «весёлыми ребятами»; вечером — чай с хлебом, если хлеб оставался с утренней пайки. Раз в десять дней — душ. Единственная настоящая тюремная радость. Правда, и эту радость администрация приправляла ложкой дёгтя: в душ чаще всего поднимали и вели среди ночи.

Давно известно, что в тюрьмах все новости узнают раньше, чем на воле.

Двенадцать монашек, то ли хлыстовок, то ли ещё какой секты, уже были на ногах. Они оделись и, сбившись в углу возле своих топчанов, шёпотом, молились. К этому шёпоту в камере давно привыкли. Но вскоре, ещё до подъёма, в коридоре послышались голоса надзирательниц. Голоса звучали необычно — взволнованно, даже испуганно. Шаги торопливые. Надзирательницы бегали по коридору, гремели засовами и ключами. Что-то там происходило.

И вот небеса разверзлись: умер Сталин.

Во Владимирскую тюрьму это известие пришло в следующей интерпретации: Сталин покончил с собой.

Монашки снова сгрудились и, опустившись на колени, продолжили молитву. Их всех — двенадцать — арестовали и направили сюда после того, как они, узнав, что их духовный наставник по имени Христос начал сотрудничать с органами НКВД, ушли от него и уединились в развалинах какой-то старой усадьбы среди прикарпатских лесов.

Это была одна из последних масштабных операций генерала Абакумова. 19 февраля 1951 года Абакумов направил Сталину совершенно секретную докладную записку «О необходимости выселения из западных областей Украины и Белоруссии, Молдавской, Латвийской, Литовской и Эстонской ССР участников антисоветской секты иеговистов и членов их семей». «Результатом этой записки стала организованная МГБ и МВД операция „Север“ по выселению Свидетелей Иеговы, а также представителей других религиозных объединений (адвентистов-реформистов, иннокентьевцев, Истинно-Православной церкви); операция началась 1 апреля 1951 года. Депортация уложилась в сутки». Некоторые, особо упорные, с подозрением на сотрудничество с немецкими властями в период оккупации, были осуждены и получили различные сроки.

«Двенадцать монашек», как их называли в камере, где сидели Русланова, Фёдорова и другие, были единым существом. Они получили одинаковые «сроки» и все злоключения горькой судьбы, свалившейся на их плечи, переживали купно.

Когда весть о смерти Сталина достигла стен Владимирского централа, «двенадцать монашек», не веря в случившееся, в ужасе ждали конца света.

Когда умирает вождь, его ближайшее окружение начинает делить наследство. Наследство Сталина поделили так.

Один из основных претендентов на власть член Политбюро ЦК КПСС, глава МВД Лаврентий Берия 26 июня 1953 года был арестован по обвинению в шпионаже и заговоре с целью захвата власти. По официальной версии: расстрелян по приговору Специального судебного присутствия Верховного суда СССР 23 декабря 1953 года.

Смерть Берии — загадка истории. Среди множества версий его гибели верна одна. Но — какая? Сейчас ясно только то, что в борьбе за власть более ловким и удачливым оказался Никита Хрущёв. На Берию свалили все грехи, которые почти в равной степени принадлежали всем: и Маленкову, и Кагановичу, и Молотову, и Микояну, и конечно же Хрущёву. После смерти Сталина Берия, как глава МВД, своими приказами по министерству и предложениями в виде записок в Совет министров и ЦК КПСС стал усиленно инициировать серию законопроектов и «политических преобразований, прямо или косвенно изобличающих сталинский режим и репрессии 30–50-х годов вообще, впоследствии названные целым рядом историков и специалистами „беспрецедентными“, или даже „демократическими“ реформами».

Хрущёв, прекрасно понимая опасность инициатив своего соперника, тоже не сидел сложа руки — сколачивал группу против Берии. 26 июня 1953 года он созвал внеочередное совещание Совета министров СССР, на котором «поднял вопрос о соответствии Берии занимаемой должности и снятии его со всех постов». Большинство членов ЦК и высокопоставленных военных поддерживали Хрущёва. Никита Сергеевич знал об этом, поэтому на совещании вёл себя напористо и смело. Хрущёв обвинил Берию «в ревизионизме, антисоциалистическом подходе к ситуации в ГДР и шпионаже в пользу Великобритании в 20-х годах». Берия пытался оправдываться, но в дело вмешался маршал Жуков. С группой офицеров он арестовал Берию прямо во время заседания Совмина.

И эта история — арест Берии — тоже имеет несколько версий. И роль Жукова в них преподносится по-разному. Но наша тема — другая.

Берия был обвинён «в шпионаже в пользу Великобритании и других стран, в стремлении к ликвидации Советского рабоче-крестьянского строя, реставрации капитализма и восстановлении господства буржуазии», «в моральном разложении, злоупотреблении властью, а также в фальсификации тысяч уголовных дел на своих сослуживцев в Грузии и Закавказье и организации незаконных репрессий».