Дети капитана Гранта - Жюль Верн

Однако в оглушительном шуме порой на короткое время наступало затишье. Ветер приостанавливался, словно для того, чтобы перевести дух. Одна лишь Сноуи-Ривер бурлила среди неподвижных камышей и черной завесы камедных деревьев. В такие минуты тишина казалась особенно глубокой. Тогда майор и Джон Манглс внимательно прислушивались.

В один из моментов затишья до них донесся пронзительный свист. Джон Манглс поспешно подошел к майору.

– Слыхали? – спросил он его.

– Да, – ответил Мак-Наббс. – Но кто это: человек или животное?

– Человек, – ответил Джон Манглс.

Оба стали слушать. Вдруг снова послышался тот же непонятный свист, а вслед за ним – звук, похожий на выстрел. Но в этот миг буря завыла с новой силой и почти заглушила его. Мак-Наббс и Джон Манглс перестали слышать друг друга. Они подошли к повозке с подветренной стороны.

В тот же миг кожаные занавеси приподнялись, и из повозки вышел Гленарван. Он тоже слышал зловещий свист и выстрел, отдавшийся эхом под брезентовым навесом.

– С какой стороны это послышалось? – спросил он.

– Оттуда. – Джон Манглс указал рукой в сторону темной тропы, по которой поехал Мюльреди.

– С какого расстояния?

– Звуки донес ветер. Это было, наверное, милях в трех от нас, – ответил Джон Манглс.

– Идем! – сказал Гленарван, вскидывая на плечо карабин.

– Нельзя! – отозвался майор. – Это западня, подстроенная, чтобы увести нас подальше от повозки.

– А что, если негодяи убили Мюльреди? – настаивал, схватив за руку Мак-Наббса, Гленарван.

– Об этом мы узнаем завтра, – хладнокровно ответил майор, твердо решивший удержать Гленарвана от бесполезной неосторожности.

– Вам нельзя покидать лагерь, милорд, – сказал Джон, – пойду я один.

– И вы не пойдете! – твердо возразил Мак-Наббс. – Неужели вы хотите, чтобы нас перебили поодиночке, хотите ослабить наши силы, хотите, чтобы мы оказались в руках этих злодеев? Если Мюльреди стал их жертвой, зачем же прибавлять к этому несчастью еще новое? Мюльреди отправился потому, что на него пал жребий. Пади жребий на меня, отправился бы не он, а я, и не просил бы и не ждал бы никакой помощи.

Майор был совершенно прав, удерживая Гленарвана и Джона Манглса. Было бы безумием, притом совершенно бесполезным, идти на поиски матроса в такую темную ночь, в лес, где засели каторжники. В небольшом отряде Гленарвана слишком мало людей, чтобы рисковать еще чьей-нибудь жизнью.

Однако Гленарван, видимо, не хотел согласиться с этими доводами. Рука его нервно сжимала карабин. Он ходил взад и вперед у повозки, прислушивался к малейшему шороху, вглядывался в зловещий мрак. Его терзала мысль, что один из близких ему людей где-то лежит, смертельно раненный, беспомощный, тщетно зовя тех, для кого он рисковал жизнью. Мак-Наббс далеко не был уверен, что ему удастся удержать Гленарвана и что, повинуясь чувству, он не бросится под выстрелы Бена Джойса.

– Эдуард, – сказал он, – успокойтесь. Послушайте друга. Подумайте о леди Элен, о Мери Грант, обо всех, кто останется здесь. И куда вы пойдете? Где искать Мюльреди? Если на него напали, то не ближе чем в двух милях отсюда. На какой дороге? По какой тропе идти?

В эту минуту, как бы в ответ на слова майора, раздался отчаянный крик.

– Слушайте! – сказал Гленарван.

Крик послышался с той же стороны, откуда прозвучал выстрел, на расстоянии какой-нибудь четверти мили. Гленарван, оттолкнув Мак-Наббса, уже бежал по тропе, но тут шагах в трехстах от повозки кто-то позвал:

– Помогите! Помогите!

Голос был жалобный, полный боли. Джон Манглс и майор бросились туда, откуда он донесся. Через несколько минут они увидели, что вдоль опушки леса ползет и тяжело стонет человек. То был Мюльреди, раненый, умирающий, может быть, при последнем издыхании. Когда товарищи подняли его с земли, они почувствовали, что руки их в крови.

Ливень все усиливался, ураган неистовствовал в вершинах мертвых деревьев. Борясь с яростными порывами ветра, Гленарван, Джон Манглс и майор понесли Мюльреди к повозке.

Когда они вошли, все встали; Паганель, Олбинет, Роберт и Вильсон ушли из повозки, а леди Элен уступила бедному Мюльреди свое отделение. Майор снял с матроса промокшую от крови и дождя куртку и обнаружил у него в правом боку рану, нанесенную кинжалом. Мак-Наббс умелой рукой перевязал ее. Сказать, были ли задеты главные органы, он не мог. Из раны, то усиливаясь, то ослабевая, струилась алая кровь. Бледность и слабость раненого говорили о серьезности ранения. Обмыв рану свежей водой, майор наложил на нее плотный тампон из трута и нескольких слоев корпии, а затем туго забинтовал. Ему удалось остановить кровотечение. Мюльреди уложили на здоровый бок, приподняв голову и грудь, и леди Элен дала ему выпить несколько глотков воды.

Через четверть часа раненый наконец зашевелился, глаза его приоткрылись, и он стал шептать какие-то бессвязные слова. Майор нагнулся к нему и расслышал, как он несколько раз пробормотал:

– Милорд… письмо… Бен Джойс…

Майор повторил вслух эти слова и вопросительно взглянул на своих товарищей. Что силился сказать Мюльреди? Видимо, Бен Джойс напал на матроса. Но только ли затем, чтобы помешать ему добраться до «Дункана»? Письмо… Гленарван осмотрел карманы Мюльреди. Письма, адресованного Тому Остину, там не оказалось!

Ночь прошла в мучительном беспокойстве. Боялись, что раненый умрет. У него был сильнейший жар. Леди Элен и Мери Грант, сестры милосердия, не отходили от Мюльреди. Ни за одним больным не ухаживали так заботливо и с таким сочувствием.

Рассвело. Дождь перестал, но тяжелые тучи еще ползли по небу. На земле валялись обломанные сучья. Размокшая глина стала жидкой, и хотя повозка уже не могла увязнуть глубже, но подойти к ней стало труднее.

Джон Манглс, Паганель и Гленарван отправились на рассвете обследовать окрестности лагеря. Они пошли по тропе, где еще виднелись пятна крови. Никаких следов Бена Джойса и его шайки не было. Они дошли до того места, где произошло нападение. Там лежали два трупа – бандиты, которых застрелил Мюльреди. Один из них был кузнец из Блэк-Пойнта. Смерть страшно исказила его лицо. На этом Гленарван прекратил разведку – далеко отходить от лагеря было неблагоразумно.

Озабоченный серьезностью положения, он пошел назад к повозке.

– Нечего и думать об отправке нового гонца в Мельбурн, – сказал он.

– Однако это необходимо, милорд, – отозвался Джон Манглс, – и я попытаюсь пробраться там, где это не удалось моему матросу.

– Нет, Джон, у вас даже нет лошади для этого пути в двести миль.

Действительно, лошадь Мюльреди, единственная оставшаяся у путешественников, не вернулась. Убили ее, или она заблудилась в чаще, или ее захватили каторжники?

– Во всяком случае, – сказал Гленарван, – расставаться мы больше не будем. Подождем здесь неделю, две недели, пока спадет вода в Сноуи-Ривер. А тогда, делая небольшие переходы, мы доберемся до Туфоллд-Бей и оттуда более безопасным путем пошлем «Дункану» приказ идти к восточному побережью.

– Это единственное, что нам остается сделать, – согласился Паганель.

– Итак, друзья, – продолжал Гленарван, – будем держаться все вместе. Слишком велик риск пускаться в одиночку в дебри, где бродят разбойники.

Гленарван был прав и в том, что отказался посылать кого-нибудь одного, и в том, что решил терпеливо выжидать на берегу Сноуи-Ривер спада воды. Ведь до Делегита, первого пограничного городка провинции Новый Южный Уэльс, было всего миль тридцать пять. Там они, конечно, найдут средства передвижения, чтобы добраться до Туфоллд-Бей, и смогут отправить оттуда в Мельбурн по телеграфу приказ «Дункану». Эти решения были разумны, но запоздалы. Если бы Гленарван не послал Мюльреди по дороге на Лакнау, скольких бед можно было бы избежать, не говоря уже о тяжелейшей ране матроса!

Вернувшись в лагерь, Гленарван застал своих товарищей менее удрученными. Казалось, у них затеплилась надежда.

– Ему лучше! Ему лучше! – крикнул Роберт, бросаясь к Гленарвану.

– Мюльреди лучше?

– Да, Эдуард, – ответила леди Элен. – У него был кризис. Наш матрос будет жить!

– Где Мак-Наббс? – спросил Гленарван.

– Он у него. Мюльреди захотел с ним поговорить. Не надо им мешать.

Действительно, час назад раненый очнулся от забытья, жар уменьшился. Придя в себя, Мюльреди тотчас же попросил позвать Гленарвана, а если его нет, то майора. Мак-Наббс, видя, как раненый слаб, запретил было ему всякие разговоры. Но Мюльреди так упорно настаивал, что майору пришлось сдаться.

Когда Гленарван вернулся, разговор длился уже несколько минут. Оставалось только ждать, что скажет майор. Вскоре кожаные занавески раздвинулись, и показался Мак-Наббс. Он прошел в раскинутую под камедным деревом палатку, где ждали его друзья. Лицо майора, обычно бесстрастное, теперь казалось сумрачным и озабоченным. Когда глаза его остановились на леди Элен, на Мери Грант, в них отразилась глубокая грусть.