Белая перчатка - Майн Рид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дерзкая девчонка! Отстаньте от меня с вашими дурацкими предложениями! Я больше не желаю разговаривать с вами!
И Марион, дрожа от негодования и обиды, громко постучала в дверь, забыв о всякой осторожности и о предупреждениях часового.
Уайтерс уже давно сторожил у двери и мигом отодвинул засов.
Леди молча переступила порог и быстро пошла к воротам.
Когда Марион вышла из калитки, ее чуть не сбило с ног ветром. Дождь лил как из ведра, но она шла, не разбирая дороги, не замечая ни ветра, ни дождя.
В груди Марион тоже бушевала буря, и мрак, царивший в ее душе, не уступал мраку, окутавшему небо и землю.
Генри Голтспер более не существовал для нее. Ее даже не радовало его освобождение, хотя всего каких-нибудь полчаса назад она готова была на все, чтобы освободить его.
После того как она так долго мечтала о нем, после того как она, поборов свою стыдливость, сама открылась ему в любви, узнать, что ее покинули… нет, хуже! — просто пренебрегли ею ради вот этой грубой простолюдинки! О, как это было унизительно! Какой мучительной горечью была отравлена ее душа! С каким жгучим стыдом вспомнила она о своем ослеплении! И как она могла не видеть этого раньше, когда все это было так явно, у нее на глазах! Конечно, эта связь между ними существует уже давно. Только любовь могла побудить дочь лесника отважиться на такой шаг. И как она должна быть уверена в его любви, чтобы пойти на такое самопожертвование! Какая женщина решится на это ради человека, который ее не любит?
Так рассуждала Марион Уэд, хотя она рассуждала не совсем правильно.
Ведь это могла быть просто случайная связь, а не настоящая любовь. Принимая во внимание огромную разницу в общественном положении обоих, такая связь казалась бы наиболее вероятной.
Но если даже такое предположение приходило в голову Марион, ей от этого было ничуть не легче. Напротив, это еще сильнее заставляло ее чувствовать свое унижение.
Не помня себя, Марион бежала по темному парку и не заметила, как очутилась около веранды.
Но вместо того чтобы укрыться от грозы под ее кровлей, она остановилась у крыльца и, откинув капюшон, подставила свое пылающее лицо холодным струям дождя и яростному ветру, как будто надеясь, что это принесет ей облегчение. Так она стояла, ломая руки, и словно взывала к небесам.
— О! Если бы я могла излить свое горе в слезах, как эти черные тучи проливаются дождем! Завтра от них не останется и следа, небо будет светло и ясно, а для меня и завтра будет все тот же мрак! О Боже, мне больше ничего не осталось в жизни! Один мрак!
— Марион!
Голос этот раздался как будто с неба. Что это? Неужели ей показалось? Может быть, это отдаленный раскат грома? Но разве гром может звучать так нежно? Вот опять и где-то совсем близко:
— Марион!
Яркий свет молнии озарил хорошо знакомое ей лицо и высокую фигуру — перед ней стоял Генри Голтспер!
Глава XLV
БУРЯ И ПОКОЙ
Чтобы объяснить присутствие здесь Голтспера, вернемся к тому моменту, когда он, выбежав из калитки, бросился в кусты, чтобы, минуя лужайку, незаметно пробраться к тому месту, где его дожидались Дэнси и Гарт. Он помнил, что где-то здесь поблизости, за кустами, начинался ров, окружавший усадьбу. Спуститься в него не представляло труда, так как он сейчас был без воды. Укрывшись за высокой стеной вала, Голтспер мог спокойно пройти по сухому дну и, обогнув дом, выйти к склону холма против западной стены. Если даже за ним сразу погнались, ров будет для него надежным укрытием.
Подойдя к откосу, Голтспер спрыгнул вниз и прежде всего сбросил с себя сковывавшую его движения юбку и плащ.
Затем он осторожно выглянул за парапет вала, чтобы удостовериться, нет ли за ним погони. Это было как раз в тот момент, когда часовой вышел за калитку посмотреть, не вернулась ли Бетси. Голтспер в темноте не мог видеть, но слышал, как стукнула щеколда, и до него донеслось бормотанье солдата.
Внезапно сверкнула молния, и глазам Голтспера предстала высокая женская фигура и изумленное лицо часового. Голтспер сразу узнал Марион Уэд, и в первое мгновенье его охватило чувство возмущения и боли.
Что привело ее сюда, в этот поздний час? Может быть, она пришла сюда на свидание со Скэрти?
Но эти ревнивые подозрения сразу сменились чувством бурной, ликующей радости, когда он увидел, как она протянула часовому пригоршню золота.
«Как я мог подозревать ее! — с раскаянием подумал Голтспер. — Она пришла ко мне в темницу. Я должен искупить свою вину перед ней! Скэрти украл перчатку — в этом нет сомнений. Если она пришла ко мне, если она, рискуя всем, решилась на такой отчаянный шаг, как смею я подозревать ее в кокетстве? Ах, я готов рискнуть свободой и даже своей головой, лишь бы узнать наверняка, что она пришла сюда ради меня!»
Он попытался выбраться изо рва, чтобы вернуться к воротам. Но ему это не удалось, так как парапет был много выше его головы, хотя ему было видно поверх него, когда он поднимался на выступ противоположной стены. После нескольких безуспешных прыжков он убедился, что ему все равно не дотянуться до края и что все его усилия тщетны.
«Но ведь есть же мостик! — вспомнил он. — И, кажется, где-то здесь, недалеко…»
Он пошел вдоль наружного края рва, не думая о том, что его могут увидеть. Кругом стоял кромешный мрак. Едва он успел сделать несколько шагов, хлынул дождь. Идти стало еще труднее, нога скользила по глинистому откосу рва, а когда он наконец, выбравшись наверх, подошел к мосту, ворота на нем оказались закрыты. При всей его ловкости, Голтсперу стоило немалого труда перелезть через них; но наконец, одолев это препятствие, он очутился по ту сторону рва, в кустах около цветника.
Отсюда ему были видны ворота, ведущие во двор, но там, по-видимому, никого уже не было. Он с огорчением подумал, что опоздал, но в ту же минуту услышал стук открываемой калитки и в резком, ослепительном свете молнии увидел темную фигуру в плаще, быстро двигавшуюся к дому.
Голтспер стоял, не двигаясь с места. Может ли он быть уверен в том, что она приходила к нему? А
