Александрийская поэзия - Грабарь-Пассек Мария Евгеньевна

Антипатр Сидонский

Многие молвят, Гомер, что вскормлен ты был Колофоном,

Иос и Хиос зовут часто отчизной твоей,

Смирну, чарующий град, или славный предел Саламинский,

Или Фессалии край, матерь лапифов. Хотят

Прочие все города быть твоей повивальною бабкой,

Я же хочу огласить Феба разумную речь:

Небо великое было отцом, и не женщиной смертной

Был ты на свет порожден. Ты — Каллиопы дитя.

Антипатр Сидонский

— Хиос тебя породил? — О нет! — Или Смирна? — Да нет же!

— Ты в Колофоне рожден? В Кимах отчизна твоя?

— Нет, и не здесь и не там. — Ну, тогда ты пришел с Саламина?

— Нет, не оттуда. — Скажи, где же твой город родной!

— Я не скажу. — Почему же? — Как только его назову я,

Прочие все города станут враждебными мне.

Аноним

Музы тебя, Гесиод, увидали однажды пасущим

В полдень отару овец на каменистой горе

И, обступивши кругом, всей толпою, тебе протянули

Лавра священного ветвь с пышною, свежей листвой.

Также воды из ключа геликонского дали, который

Прежде копытом своим конь их крылатый пробил.

Этой водою упившись, воспел ты работы и роды

Вечно блаженных богов, как и героев былых.

Асклепиад

В роще тенистой, в Локриде, нашедшие труп Гесиода

Нимфы омыли его чистой водой родников

И, схоронив его, камень воздвигли. Потом оросили

Землю над ним пастухи, пасшие коз, молоком

С примесью меда — за то, что, как мед, были сладостны песни

Старца, который вкусил влаги парнасских ключей.

Алкей Мессенский

Почва сухая Катаны в себя приняла Стесихора.476

Музы устами он был, полными звучных стихов;

В нем, говоря языком Пифагора,477 душа обитала

Та же, что раньше его в сердце Гомера жила.

Антипатр Сидонский

Флейту из кости оленьей рожок боевой заглушает, —

Так ты над всеми царишь лирой гремящей своей.

Да, не напрасно к младенцу роями слеталися пчелы,

Сотовым медом своим, Пиндар, питая тебя.

Верный свидетель тому сам бог меналийский рогатый:

Гимны запел он твои — и про свирель позабыл.

Антипатр Сидонский (?)

Анакреонта гробница. Покоится лебедь теосский;

С ним, охватившая все, страсть его к юношам спит.

Но раздается еще его дивная песнь о Бафилле,

Камень надгробный досель благоухает плющом.

Даже Аид не сумел погасить твою страсть: в Ахеронте

Снова тебя охватил пылкой Киприды огонь.

Антипатр Сидонский

Я — тот Феспид,478 что впервые дал форму трагической песне,

Новых Харит приведя на празднество поселян

В дни, когда хоры водил еще Вакх, а наградой за игры

Были козел да плодов фиговых короб. Теперь

Преобразуется все молодежью. Времен бесконечность

Много другого внесет. Но что мое, то мое.

Диоскорид

То, что Феспид изобрел — и сельские игры, и хоры, —

Все это сделал полней и совершенней Эсхил.

Не были тонкой ручною работой стихи его песен.

Но, как лесные ручьи, бурно стремились они.

Вид изменил он и сцены самой. О, поистине был ты

Кем-то из полубогов, все превозмогший певец!

Диоскорид

Это могила Софокла. Ее, посвященный в искусство,

Сам я от Муз получил и как святыню храню.

Он, когда я подвизался еще на флиунтском помосте,479

Мне, деревянному, дал золотом блещущий вид;

Тонкой меня багряницей одел. И с тех пор, как он умер,

Здесь отдыхает моя легкая в пляске нога.

— Счастлив ты, здесь находясь. Но скажи мне, какую ты маску

Стриженой девы в руке держишь. Откуда она?

— Хочешь, зови Антигоной ее иль, пожалуй, Электрой, —

Не ошибешься: равно обе прекрасны они.

Диоскорид

Сын Софилла, Софокл, трагической Музы в Афинах

Яркой блиставший звездой, Вакховых хоров певец,

Чьи волоса на фимелах и сценах нередко, бывало,

Плющ ахарнийский480 венчал веткой цветущей своей,

В малом участке земли ты теперь обитаешь. Но вечно

Будешь ты жить среди нас в книгах бессмертных твоих.

Симмий

Тихо, о плющ, у Софокла расти на могиле и вейся,

Тихо над ним рассыпай кудри зеленых ветвей.

Пусть расцветают здесь розы повсюду, лоза винограда

Плодолюбивая пусть сочные отпрыски шлет

Ради той мудрой науки, которой служил неустанно

Он, сладкозвучный поэт, с помощью Муз и Харит.

Симмий

Молча проследуйте мимо этой могилы; страшитесь

Злую осу разбудить, что успокоилась в ней.

Ибо недавно еще Гиппонакт,481 и родных не щадивший,

В этой могиле смирил свой необузданный дух.

Но берегитесь его: огненосные ямбы поэта

Даже из царства теней могут вам зло причинить.

Леонид Тарентский

Гроба сего не приветствуй, прохожий! Его не касаясь,

Мимо спеши и не знай, кто и откуда я был.

Если ты спросишь о том, да будет гибелью путь твой;

Если ж и молча пройдешь — гибель тебе на пути!

Леонид Тарентский

Это Эринны пленительный труд, девятнадцатилетней

Девушки труд — оттого и не велик он; а все ж

Лучше он многих других. Если б смерть не пришла к ней так рано

Кто бы соперничать мог славою имени с ней?

Асклепиад

Мало стихов у Эринны, и песни не многоречивы,

Но небольшой ее труд Музами был вдохновлен.

И потому все жива еще память о нем, и доныне

Не покрывает его черным крылом своим Ночь.

Сколько, о странник, меж тем увядает в печальном забвенье

Наших певцов молодых! Нет и числа их толпе.

Лебедя краткое пенье милее, чем граянье галок,

Что отовсюду весной ветер несет к облакам.

Антипатр Сидонский

Деву-певицу Эринну, пчелу меж певцами, в то время,

Как на лугах Пиерид ею срывались цветы,

В брачный чертог свой похитил Аид. Да, сказала ты правду,

Умная девушка, раз молвив: «Завистлив Аид».

Леонид Тарентский

Лидой зовусь я и родом из Лидии. Но надо всеми

Внучками Кодра меня славой вознес Антимах.

Кто не поет обо мне? Кем теперь не читается «Лида» —

Книга, которую он с Музами вместе писал?

Асклепиад