Пятнадцать жизней Гарри Огаста - Клэр Норт

– Знаете что, Гарри? – сказал Шофилд, склоняясь к стоящей на столе бутылке портвейна, которую мы успели опорожнить наполовину. – Когда я говорю о своих научных достижениях, я чувствую себя лжецом.

– Почему же, профессор? – поинтересовался я.

– Сейчас объясню. Если у нас есть хорошая идея, мы можем благодаря ей добиться чего угодно. Но откуда идеи берутся – вот вопрос. Раньше я говорил людям, что они приходят ко мне во сне. Но это же чушь. Вы бы в такое поверили? Взять, например, ту, над которой я работаю сейчас.

– Разумеется, не поверил бы. И откуда же взялась последняя из ваших идей?

– Представьте, она была изложена в самом обыкновенном письме, которое пришло мне по почте! Там столько всего было наворочено, что мне потребовалось целых четыре дня, чтобы разобраться, что к чему. Но когда наконец до меня дошло, я был просто в шоке. Одно вам скажу: тот парень который прислал мне это письмо, кто бы он ни был, – настоящий гений.

– Значит, вы не знаете, кто он?

– Нет, – ответил мой собеседник, – но…

– А то письмо все еще у вас?

– Конечно! Я держу его в ящике стола. Когда меня об этом спрашивают, я всегда говорю все как есть – не хочу, чтобы в один прекрасный день автор письма засудил меня за то, что я воспользовался его наработками. А вот руководство факультета настаивает, чтобы я об этом не распространялся.

Вот он, тот момент, которого я так должно ждал…

– Можно мне на него взглянуть?

Профессор в самом деле держал письмо в ящике письменного стола, в конверте с надписью «Доктор А. Шофилд». На столе стояла лампа с зеленым абажуром. Кабинет профессора был обставлен и отделан в старинном стиле, совершенно не вязавшемся с современным зданием, в котором он находился.

Усевшись за стол, я внимательно изучил пять пожелтевших листков бумаги, с обеих сторон исписанных цифрами, уравнениями и графиками – такими же, какие в 1991 году можно было бы увидеть в тетради любого студента-первокурсника химического факультета. Мы, калачакра, умеем менять в себе многое, но, как ни странно, редко прибегаем к изменению почерка. Почерк Винсента я узнал сразу.

Я внимательно осмотрел сами листки, но никаких водяных знаков на бумаге не обнаружил. Так же тщательно изучил чернила и конверт в поисках хоть каких-то указаний на то, где они могли быть изготовлены. Ничего. Попытавшись представить, сколько лет может быть Винсенту, я понял, что ему лет двадцать пять. Это давало ему возможность легко раствориться в любом университетском городке на территории США. Еще вопрос: если он в качестве средства ускорения технического прогресса выбрал стимулирование исследований, проводимых учеными в различных отраслях науки, может быть, он проявил себя где-нибудь еще?

Я побывал в Гарварде, в Беркли и в ряде других университетов. Оказалось, что письма, подобные тому, которое получил профессор Шофилд, приходили и некоторым другим представителям науки. Чтобы выяснить это, мне потребовалось немало времени и большое количество дорогого алкоголя. Все послания были написаны на такой же пожелтевшей бумаге, изготовленной несколько лет назад. Иногда адресаты принимали их за чью-то шутку и не обращали на них внимания.

Разумеется, все это Винсент делал с определенной целью. Он стремился подстегнуть развитие технологий, чтобы они как можно скорее достигли уровня, который позволил бы ему возобновить свою работу по созданию квантового зеркала. Я понял, каковы его намерения, но Винсент слишком сильно меня опередил – я был уже не в состоянии остановить запущенный им процесс распространения технических достижений будущего. Мне необходимо было понять, где Винсент предпринял свою последнюю по времени акцию. Пока я занимался розыском, технологии продолжали распространяться по миру с ужасающей быстротой. В 1959 году в продаже появились первые персональные компьютеры. Создатель этого технологического чуда не нашел ничего лучше, чем назвать свое изобретение Машиной будущего. Размером она была с небольшой гардероб, а срок ее работы составлял не больше четырех месяцев – после этого внутренние компоненты устройства начинали выходить из строя. Тем не менее это была первая ласточка, за которой должны были последовать другие. Если бы я не был так занят поисками Винсента, я бы, наверное, более внимательно следил за тем, как ускорение технического прогресса влияет на события на международной арене, где также происходило нечто необычное. Впервые на моей памяти Израиль вторгся на территорию Сирии и Иордании. При этом меня изрядно удивило, что в итоге израильские силы самообороны, несмотря на их техническое превосходство, были отброшены назад, к границам создавшего их государства. Иранский шах был свергнут на несколько лет раньше, чем в моих прежних жизнях, однако больше всего от революции выиграли местные князьки, которые благодаря оружию, превосходящему аналогичные образцы 80-х годов, получили полный контроль над отдельными районами страны. Технологические новшества всегда гораздо быстрее и успешнее внедряются в военной сфере, нежели в гражданской.

К 1964 году Советы вовсю укрепляли и вооружали Варшавский договор, а США объявили об окончательной победе капитализма и построении общества потребления. Я устроился на должность редактора отдела науки в один журнал, редакция которого находилась в федеральном округе Колумбия. Помимо основной работы я выполнял обязанности информатора ФБР, снабжая ведомство сведениями о растущем числе преступлений с использованием всевозможных прослушивающих устройств. В 1965 году я сообщил федералам о первом случае компьютерного взлома. Если бы главному редактору издания стало известно о том, что я работаю на двух хозяев, меня бы наверняка уволили, но потом скорее всего взяли бы обратно – слишком уж качественными и глубокими были мои обзоры и обширными – контакты в научной среде.

Члены клуба «Хронос» упрекали меня в бездействии, видя, как на их глазах разрушается будущее. Миллиарды человеческих жизней подвергались радикальным изменениям, а это означало, что миллионы калачакра скорее всего не появятся на свет.

– Гарри, мы должны что-то сделать! – обратилась ко мне Акинлей во время нашей очередной встречи.

– Слишком поздно.

– И как же все это случилось?

– Некоторым ученым были разосланы письма, содержащие блестящие научные идеи. Вот и все.

– Но можно же как-то…

– Слишком поздно, Акинлей. Ты даже не представляешь, насколько поздно.

Надо было найти Винсента. Это был принципиально важный момент. Это необходимо было сделать во что бы то ни стало, любыми средствами, сколько бы времени это ни заняло.

Найти Винсента.