Проклятие Каменного острова - Ирина Аркадьевна Алхимова

Театр «Орфей» понравился архивариусу с первого взгляда. Он отличался от эльфийского только тем, что находился в другом мире и изобиловал непривычными приспособлениями. Но дощатый настил сцены, тяжелый бархатный занавес, яркие огни рампы и погруженный в таинственный полумрак зрительный зал были прекрасно знакомы Фиарэйну. Его возлюбленная Лора блистала во многих эпических постановках при дворе эльфийской королевы, и он всегда находился рядом с ней.

Друзьям необходимо было внедриться в этот новый мир, понять, чем он живет, оценить свои возможности, и театр подходил для этих целей как нельзя лучше. С одной стороны, они окажутся у всех на виду, а с другой — смогут укрыться за масками своих персонажей. Переменчивая Фортуна решила сделать им неожиданный и щедрый подарок в лице режиссера-постановщика Роана Салливана.

Как и следовало ожидать, роли в спектакле друзьям достались без слов, только у Рэйна набралось немного текста. Он играл молодого правителя, который должен был взойти на трон в самый разгар кровопролитной войны и с царственным видом надеть на голову жестяную корону, инкрустированную фальшивыми драгоценными камнями. Джастину с Кэйдом выпало изображать предводителей враждующих армий.

Облаченный в живописные куски грубо раскрашенной ткани, Кэйд стоял на краю сцены и двумя пальцами держал нечто легкое, отдаленно напоминающее по форме меч.

— Что это такое? — брезгливо спросил он архивариуса.

Тот насмешливо вскинул брови.

— Реквизит, бутафория. Оружие изготовлено так, чтобы актеры во время спектакля не покалечили друг друга.

— Это. Не. Оружие, — отчеканил сэйдиур, и Джастин поспешно отвернулся. Ему было смешно. Именно здесь, в окружении картонных дворцов, фальшивых мечей и воинов в нарисованных нагрудниках, он вдруг поверил, что у них все получится, они обязательно спасут Мону. Просто каждому из них нужно хорошо сыграть свою роль.

Чтобы не нанести вреда театральному имуществу, капитан с кианнасахом примерились к бутафорским мечам и, придерживая руку, обменялись несколькими вялыми ударами. Каково же было их удивление, когда режиссер, сидевший в десятом ряду зрительного зала, восторженно зааплодировал. Неужели ему действительно понравилось? Это же ни на что не похоже… И тут Джастину пришла в голову неожиданная мысль.

На первый взгляд, подопечные Салливана теперь ничем не отличались от людей на улицах, но их окружала какая-то неуловимая героико-романтическая аура, и они даже в модных джинсах оставались персонажами из другой эпохи. Когда совсем стемнело, друзья убедили Роана отпустить их на прогулку. Они клятвенно пообещали, что больше не попадут в полицию, взяли с собой потайные фонари, которые принесли из театра, и бесшумно растворились в темноте.

Оставшись в одиночестве, Роан всерьез задумался о том, где раздобыть для них документы, а главное — чем за них заплатить. За три поддельных паспорта придется отвалить кругленькую сумму, а у него все до последнего пенни было вложено в постановку. Билеты продавались так плохо, что Салливан рискнул в самый разгар сезона ввести в спектакль новых актеров. Дело полным ходом шло к банкротству, но он почему-то вдруг уверовал, что чужестранцы, которые неизвестно как очутились в Фарго без денег и документов, принесут ему удачу. И предчувствие не обмануло Роана.

Утром он вошел в гостиную их номера и увидел, что журнальный столик у окна застелен роскошным шелковым покрывалом, расшитом серебряной нитью. На нем лежали два серебряных меча и несколько кинжалов. Роан не был большим специалистом по антиквариату, но даже он мог с уверенностью сказать, что ни в одном из музеев мира никогда не выставлялось ничего подобного. Отполированные до блеска клинки были покрыты сложной вязью из букв неизвестного алфавита, эфесы и хищно изогнутые гарды поражали изяществом исполнения. Но самое главное — изделия не выглядели экспонатами, было заметно, что ими часто пользовались.

Испустив восторженный вздох, Роан осторожно сомкнул пальцы на серебряной рукояти, которая для удобства была обмотана полосками мягчайшей кожи. Меч оказался неожиданно тяжелым, но так удобно лег в ладонь, что режиссер, расхрабрившись, сделал несколько неуклюжих замахов.

— Вы должны соблюдать осторожность, — поспешил напомнить ему Фиарэйн, — это настоящее боевое оружие.

— Да, я вижу. А где вы его взяли?

— Оно принадлежит нам.

Фамильное наследство? Роан благоговейно провел подушечками пальцев по буквенной вязи, а потом потрогал кромку лезвия. Остро заточенный клинок тут же обагрился его кровью.

Фиарэйн протянул режиссеру белоснежный носовой платок и при помощи немногих выученных слов принялся объяснять, зачем понадобились эти мечи и кинжалы. Когда до Салливана дошло, что именно ему предлагают, у него подскочило давление и вспотели ладони. Настоящее сражение на подмостках театра «Орфей»? Совершенно невозможно! Или все-таки возможно? Авантюра была очень опасной, абсолютно незаконной и дьявольски привлекательной.

Роан раздумывал недолго, потому что уже поймал кураж, в нем пробудилось давно забытое ощущение бесшабашного полета. По приезде в театр режиссер первым делом спустился в мастерскую к бутафорам и велел изготовить точные копии антикварных мечей. В театре привыкли к тому, что их постановщик часто действует на грани фола, поэтому лишних вопросов задавать не стали.

Репетиция в этот день проходила довольно вяло, актеры играли вполсилы, часто отвлекались и много курили. Но когда в четвертом акте на сцену вышли новенькие, все моментально изменилось. Пространство зала внезапно заполнили звуки боя. Звон мечей, резкие выкрики и команды привлекли внимание работников театра. Костюмеры, гримеры и рабочие сцены побросали свои дела и сгрудились за кулисами, чтобы поглазеть на поединок двух командующих вражескими когортами. Сражение на мечах выглядело настолько реалистичным, что зрители быстро разделились на два лагеря и начали криками подбадривать соперников.

Актеры, игравшие простых воинов, поначалу не понимали команд на незнакомом языке, но постепенно начали подражать искусным мечникам, и на сцене развернулось настоящее сражение. По сценарию герой Джастина убивал своего противника, и Кэйд с известной долей иронии каждый раз драматически разыгрывал свою смерть. Но двух одинаковых смертей не бывает, как и двух одинаковых поединков.

Репетиция продолжалась допоздна, а по дороге домой Роан Салливан принял неожиданное решение: сыграть пьесу с