Атавия Проксима - Лазарь Лагин

Это был чудовищно безграмотный ответ: в космических пространствах нет верха и низа. Но мало кто из собравшихся в зале заседаний палаты депутатов разбирался в таких «тонкостях» астрономии. Все довольны. Один из журналистов, понявший всю нелепость разъяснения, данного прокуратором, кричит, перегнувшись через перила: «Разрешите добавить!..» Прокуратор милостиво разрешает.

– Я хочу сказать, – кричит журналист, захлебываясь от душащих его чувств, – я хочу сказать, что мы, понятно, будем их бомбить не с этой, а с нижней, обращенной к Земле стороны нашей планеты, то есть как раз с той, на которой никто не живет. А они пускай себе ее бомбят, сколько влезет. Нашу, жилую сторону Атавии им бомбить нет никакой возможности. Вот что я хотел сказать!

На сей раз аплодисменты перепадают и ему. Аплодисменты утихают, и Паарх продолжает свою речь.

– …Полагаю, что сенат и палата депутатов одобрят наш план, единственно возможный в данных условиях Мы имеем меньше полутора десятков лет для того, что бы спастись от грозящего всем нам удушья, и другой выхода, другого пути спасения у нас нет…

– Нет, есть! Есть другой выход! – раздается в наступившей тишине чей-то хриплый, видимо, от волнения голос, и все в зале разом поворачиваются к битком набитой галерее, той, что справа от председательской трибуны. Они видят человека средних лет с темно-русыми усиками, небогато одетого. С решительным видом солдата, бросающегося в смертельную, опасную атаку, он пробивается к первому ряду. Его сосед, тщедушный пожилой человек с очень живыми карими глазами на очень бледном морщинистом лице, незаметно для других старается удержать его. При этом они быстро обмениваются фразами, слишком тихими, чтобы их могли разобрать даже ближайшие соседи.

Тот, кто удерживает, шепчет:

– Опомнитесь! Что вы делаете! Вы не имеете права рисковать собой!

Но тот, кого он удерживает, улыбается ему, как бы подбадривая:

– Это, быть может, единственный случай, когда я не имею права не рисковать!.. Нас услышит вся страна… Другого такого шанса не будет… Уходите, пока не поздно! Слышите, немедленно уходите! – И так как он не имеет времени уговаривать, он добавляет: – Я вам приказываю!..

Крепко, словно надолго прощаясь, пожимает он руку своему товарищу и, не оборачиваясь, уверенный, что его приказание будет выполнено беспрекословно, продолжает, с силой орудуя локтями, пробиваться в первый ряд.

Никто в этом зале его не знает. Но из тысячи голосов его голос признал бы старший надзиратель кремпской тюрьмы Кроккет, если бы тот не умер от чумы. Его узнала бы и безутешная вдова покойного бакалейщика Фрогмора, если бы в чумном изоляторе, в котором она все еще пребывает, был бы установлен хоть грошовый динамик. Присутствующему в зале старшему капралу войск СОС Онли Наудусу трудно отвлечься от мысли, что он где-то, кажется, видел этого человека, но он никак не может припомнить, где и когда. Ему, конечно, и в голову не может прийти, что он видел его в Кремпе. Его голос, безусловно, знаком Карпентеру, Ноксу, Форду, Куперу. Сейчас, в тот самый момент, когда этот человек пробирается к перилам первого ряда галереи для публики, упомянутые четыре кремпских жителя, находящихся в глубоком подполье и в переносном и в самом прямом смысле этого слова, слушают, насколько это позволяет гул рвущихся бомб и артиллерийской стрельбы, сгрудившись у маленького радиоприемника в полуобрушившемся подвале давно сгоревшего дома, то, что происходит в близком и в то же время столь далеком от бомб и смерти Эксепте. Голос, который там, в Эксепте возразил всесильному прокуратору Атавии, показался им знакомым.

– Не может быть! – бормочет Карпентер.

– Очень похоже, – говорит Форд.

– Мало разве бывает на свете похожих голосов? – хмыкает Нокс.

– Нет, голову даю на отсечение, что это именно он! – Билл еще не знает, радоваться ли ему этой негаданной встрече в эфире или печалиться. – За те сутки в тюремной церкви я так к нему привык, что… Ну, сами послушайте!

– …Есть другой выход! – повторяет там, в Эксепте тот, о ком идет спор. Он пробился, наконец, к перилам первого ряда…

– Ну, конечно же, он! – восклицает Купер одновременно и радостно и испуганно. – Это доктор Эксис!..

– Не мешай! – Карпентер машет левой рукой, призывая к тишине. Правой он регулирует звук приемника.

– Отчаяннейший парень! – шепчет Нокс. – Только зачем он так рискует?

– Значит, надо, – говорит Карпентер. – Тише!..

А тем временем там, в Эксепте, в переполненном и душном зале заседаний палаты депутатов председатель вопросительно глянул на прокуратора, прокуратор кивнул головой в знак того, что можно, пожалуй, предоставить слово и этому чудаку. Какой-нибудь дурацкий проект. Вреда от его слов не будет никакого. Можно будет его потом высмеять. Это подымет у людей настроение. Поэтому председатель, повернув голову направо и вверх от своей трибуны, снова нашел глазами неожиданного оратора.

– Хорошо, – пробурчал он, не скрывая таящейся в его словах насмешки. Раз у вас есть такое замечательное предложение, которое может спасти всю Атавию от такой беды, и если вы полагаете, что ради него стоит прервать речь прокуратора Атавии, говорите. Только покороче. И, кстати, как ваша фамилия? Надеюсь, вы не сочиняете фантастические романы?

– Моя фамилия Бирн, – сказал доктор Эксис. – Эмиль Бирн, ваша честь. Математик и астроном…

– Бирн! – разочарованно протянул в кремпском подвале Нокс. Математик!..

– Это он, это доктор Эксис, – сказал Карпентер. – И чтобы больше я не слыхал разговоров!.

– Хорошо, – милостиво кивнул в это время Эксису в Эксепте председатель. – Раз прокуратор республики и парламент согласны вас выслушать, выкладывайте вашу гениальную идею. (В зале заулыбались.) Только короче!

Репортер радиокорпорации торопливо перебрался с галереи прессы к Эксису и, подмигивая своим коллегам, поднес микрофон почти вплотную ко рту Эксиса, чтобы угостить радиослушателей веселым аттракционом.

– Я очень коротко, – ответил доктор Эксис председателю. – Сначала, если разрешите, несколько соображений насчет грандиозного плана, предложенного прокуратором, – начал Эксис, получше примащиваясь к микрофону. – А затем…

– Выкладывайте свое предложение, – перебил его председательствующий.

– Как вам угодно, ваша честь. – Эксис откашлялся. – Я утверждаю, что можно спасти атавский и полигонский народы…

Голоса из зала: «Черт с ними, с полигонцами!», «Говорите об атавцах или убирайтесь туда, откуда пришли!»

– Как вам угодно… Так вот, я утверждаю, что можно спасти наш народ от гибели без того, чтобы ему расставаться со своей родиной. Вместо того, чтобы ценой неисчислимых человеческих и материальных жертв завоевывать Землю и переселяться на нее, я предлагаю сохранить, удержать и закрепить навечно у нашей планеты нашу собственную атмосферу.

Пышная дама с противоположной галереи для публики:

– Как?.. Гвоздиками?.. Канцелярским клеем?..

Смех. Одобрительные рукоплескания. Дама милостиво раскланивается. Председатель, стараясь сдержать улыбку, стучит деревянным молотком по столу, призывая к тишине.

Эксис: Нет, не клеем и не гвоздиками. Надо заставить Атавию вертеться вокруг собственной оси…

Лысый сенатор: Сейчас он скажет, что она не вертится! Что-то вы мудрите, молодой человек!

Эксис: Нисколько не мудрю. Спросите любого астронома, физика или механика, и вам подтвердят, что покуда Атавия вертится только вокруг Земли.

Тот же сенатор: Вот я как раз механик и есть, и я вам говорю, что стыдно пороть такую чепуху! Я уже тридцать четыре года механик… Лучшая мастерская в Ватерлоо, если вам угодно знать!..

Эксис: Прошу извинить меня за небольшую неточность. Я имею в виду ученых, работающих в области теоретической механики… Так вот, если мы заставим Атавию вращаться вокруг собственной оси, то тем самым создастся искусственная сила тяжести, которая удержит нашу атмосферу от рассеивания в космической бездне. Это отнюдь не мое единоличное мнение Мне пришлось обсудить этот вопрос с несколькими учеными, специалистами в области небесной механики и кинетической теории газов.

Веселый голос из зала: Ясно, сынок! Остановка за мелочью… А как ее заставить вертеться, нашу крошку – Атавию?

Другой голос: А очень просто. Надо вовремя с нее соскочить, вовремя ее разогнать и вовремя вскочить обратно, чтобы не опоздать домой к обеду…

Терпеливо переждав веселое оживление зала, Эксис продолжает:

– Нет, зачем же? Это было бы слишком хлопотно и непрактично. Мы ее можем заставить вертеться, ни на минуту ее не покидая, а используя могущественные силы атомного ядра. Вы спросите: каким образом? Боюсь, что я вызову новый взрыв веселья, но для большей наглядности я все же вынужден воспользоваться довольно легкомысленным примером. Кто из нас в детстве не мастерил из проволоки и прутьев фейерверк, который называется «римское колесо»? Помните? Несколько игрушечных ракет нанизывались на выступающие за обод колеса края спиц. Колесо надевалось на неподвижную ось. Ракеты одновременно зажигались, обод начинал вертеться, образуя красивое огненное колесо…