История испанской инквизиции. Том I - Х. Льоренте

Статья пятая

МЕРЫ, ПРИНЯТЫЕ ДЛЯ ОБРАЩЕНИЯ МАВРОВ И МОРИСКОВ

I. 15 июля 1531 года папа адресовал дому Альфонсо Манрике (который был уже тогда кардиналом римской Церкви) бреве, в котором он говорил, что император просил его принять надлежащие меры к тому, чтобы с морисками королевства Арагон обращались как со старинными (коренными) христианами, вассалами дворян и баронов этой страны.

Для того чтобы это понять, надобно знать, что в эпоху обращения морисков дворянам и баронам королевства дано было право получать начатки и десятины с продуктов, извлекаемых этим народом с земельных угодий, в возмещение аренд и доходов, потерянных через обращение их вассалов. Эта привилегия не вполне удовлетворила их; они требовали от морисков еще личных услуг или барщины, подати, известной под именем асофрас (azofras), и других повинностей, уплачивавшихся жителями до их обращения. Мориски, отягощенные оброками и исстрадавшиеся от стольких мучений, стали питать отвращение к христианской религии и вернулись к практике и обрядам магометанства, что требовало быстрого и энергичного врачевания. Вследствие этого папа поручил главному инквизитору принять на себя расследование этого дела. Если положение таково, как ему сообщили, пусть он прикажет дворянам и баронам получать с новохристиан, их вассалов, только то, что они получают со старинных (коренных) христиан, под угрозою отлучения и других канонических наказаний, апеллировать против коих им запрещается.

II. Достоверно, что Карл V не нуждался в папской булле для прекращения злоупотреблений, на которые жаловались, особенно после того, как он (по обращении морисков Валенсии) обязался исполнить все, чего просили тогда для морисков. Но государь был рад пользоваться инквизицией, потому что не сомневался, что эта мера будет точно исполнена, если она будет поддержана страхом, который инквизиция так хорошо умела всем внушать.

III. Гораздо меньше справедливости (несмотря на способ изложения) мы встречаем в другом бреве, от 13 декабря 1532 года, в котором папа говорит, что он узнал из донесений кардинала Манрике о плохом положении религии у морисков Арагона по вине епархиальных епископов, пренебрегших их наставлением. Вследствие этого он приказывает кардиналу-инквизитору построить и освятить церкви во всех епархиях и городах Арагона, где живут мориски; учредить при них приходы; наделить их десятинами, начатками и другими доходами; основать должности приходских настоятелей и викариев, бенефиции и капеллы; назначить туда лиц, способных занимать эти должности, и наблюдать, чтобы их главнейшей заботой было преподание морискам таинств и обучение их Катехизису.

IV. Можно ли допустить, что все епископы небрежно относились к наставлению морисков, чтобы в результате без протеста лишиться естественных прав епископата, к стыду их личного сана? Этого нельзя думать. Истинной причиной возвращения морисков к культу магометанства была любовь к религии отцов, существовавшая в их душе, и ненависть к христианству, которое их насильно заставили принять. Папа признал справедливость жалоб епископов и 11 июня 1533 года объявил своим бреве, что поручение Манрике действительно только на один год и что оно отменяется в той части, которая касается устроения приходов и назначения пастырей. Вопреки этому решению римская курия новым бреве, от 26 ноября 1540 года, уполномочила кардинала, архиепископа Толедо дома Хуана Пардо де Таверу,[719] преемника Манрике, продолжать начатое дело, которое смерть помешала выполнить.

V. 12 января 1534 рода император запретил инквизиторам Валенсии постановлять конфискацию имущества осужденных ими морисков ввиду того, что было справедливо оставить его в пользовании их наследников.[720] Так как распоряжения, отданные государем на этот счет, были (или должны были быть) известны инквизиторам, может показаться удивительным, что пришлось напоминать их. Но это неведение не должно изумлять в новом инквизиторе, потому что обыкновенно новые не знали (или делали вид, что не знают) указов государя, предшествовавших их назначению и противоположных обычаям и принятому течению дел святого трибунала.

VI. В начале 1535 года верховный совет положил правилом для инквизиторов никогда не присуждать морисков к релаксации, даже в случае вторичного впадения в ересь. Когда Карл V был в Алжире, он велел опубликовать, что испанцы-ренегаты в случае желания вернуться в Испанию и войти в лоно католической Церкви будут освобождены от преступления без суда и позора и восстановлены в правах имущества. Однако не видно было, чтобы обещание монарха побудило многих беглых испанцев к возврату в Испанию, потому что они не сомневались, что инквизиторы сумеют сделать тайно то, что открыто запрещалось государем.

VII. В апреле 1543 года Карл велел опубликовать, что он даровал льготный срок морискам округов местечек Ольмедо и Аревало; если они попросят примирения с Церковью, оно будет тайным и они останутся владельцами своих угодий. Такая же декларация была сделана главным инквизитором 2 июля 1545 года для побуждения находившихся в Феце и Марокко вернуться в Испанию. Этот государь получил от Павла III[721] бреве от 2 августа 1546 года, гласившее, что мориски Гранады, даже несколько раз впадавшие в ересь, а равно их дети и потомки должны допускаться ко всем гражданским должностям и церковным бенефициям. Это бреве аннулировало все процессы, начатые против рецидивистов.

VIII. В 1548 году Карл приказал главному инквизитору составить специальный регламент для морисков и установить, что они будут примиряемы с Церковью без публичных церемоний; каждый из них должен иметь свое жилье между двух домов старинных христиан; они не могут брать в качестве прислуги новообращенных; их сыновья должны жениться на дочерях христиан старинной расы; если мориска выйдет замуж за одного из старинных христиан, то, хотя бы имущество того лица, которое дало приданое, было конфисковано за преступление ереси, совершенное раньше, чем она была сосватана или отдана замуж, на нее не распространяется закон о конфискации; то же правило будет соблюдаться относительно мориска, принесшего имущество при браке в семейство старинных христиан, в случае когда будет постановлена конфискация у того, кто его дал; новохристиане удостоиваются того же погребения, что и остальные христиане.

IX. Как бы мягки и сдержанны ни были эти новые правила, было замечено, что мориски продолжали эмигрировать в Африку. Филипп II, думая прекратить это зло установлением обычая тайных разрешений, получил от папы Павла IV[722] бреве от 23 июня 1556 года и другое, от Пия IV,[723] от 6 ноября 1561 года, которыми духовники уполномочивались тайно разрешать морисков, в порядке внешнего суда и суда совести, безо всякого наказания или денежного штрафа, даже в случае, если отступничество происходило несколько раз, при условии, однако, что они явятся по собственному побуждению просить разрешения. Эта милость должна была длиться во все время службы главного инквизитора Вальдеса.

X. Принятая система снисхождения не помешала Луису Альборасину, мориску из Альмуньекара, быть приговоренным к сожжению. Бежав в Африку, он вернулся с несколькими другими ренегатами в королевство Валенсия, чтобы побудить всех морисков к восстанию. Заговор был открыт и все заговорщики обезоружены. Луиса приговорили к сожжению в 1562 году. Однако гуманный план, который, по-видимому, преобладал, был удержан.

XI. 6 сентября 1567 года папа выпустил бреве, согласное с предыдущим, в пользу морисков, уезжавших из королевства Валенсия. Все-таки мориски Гранады не воспользовались предложенным благодеянием. Они восстали во всех частях королевства и избрали королем дона Фернандо Валора, одного из потомков их прежних государей из династии Абенумейя.[724] Восстание длилось несколько времени, и Филипп II пытался усмирить его, опубликовав указы об амнистии даже за все проступки, подлежавшие ведению инквизиции. Морискам обещали амнистию при условии, что они явятся просить о ней. Некоторые, действительно, явились и не только в королевстве Гранада, но и в королевствах Мурсия и Валенсия. К сожалению, инквизиторы все испортили примерными наказаниями, которым подвергали нераскаянных рецидивистов.

XII. 20 марта 1563 года инквизиторы Мурсии приговорили к позору публичного аутодафе и к получению ста ударов кнута, с угрозой четырех лет галер,[725] мориска Хуана Уртадо. Все его преступление состояло в нарушении сделанного инквизиторами запрещения говорить по-арабски под угрозой штрафа в два дуката и в том, что он сказал, что инквизиторы грабят, налагая этот штраф. Новый пример, доказывающий (даже при допущении действительности факта), как наказания, налагаемые инквизицией, были непропорциональны проступкам.