Под кодовым названием "Эдельвейс" - Пётр Поплавский

— Товарищ генерал, чрезвычайное происшествие!

— Что случилось? — обеспокоился генерал.

— Получена первая шифровка из Берлина от «Студентки». Характер сообщения — позитивный. Однако через двадцать семь минут с того же передатчика мы получили сообщение об аресте «Меркурия» и, очевидно, гибели «Пенелопы».

— Немедленно мне на стол!

— Я принес. Вот они, — дежурный протянул Сер- булову тоненькую папочку.

— Спасибо. Можете идти.

И вот они перед ним — эти два сообщения, пришедшие одно за другим с интервалом в 27 минут.

Первое:

«Профессору.

Экзамен сдала. Под крышей прописана. Хейниш возглавил берлинский «Цеппелин», деятельность которого контролирует «Ника». «Ц» готовит агентов для диверсий в тылу наших войск на Кавказе. Студентка».

Вторая, из того же передатчика:

«Директору.

На улице схвачен «Меркурий» сразу же после выхода от меня. Дом окружили эсэсовцы. Сжигаю документы. Отстреливаюсь. Живой не возьмут. Прощайте, товарищи. Да здравствует Советская Родина! Пенелопа».

Генерал Сербулов уронил в ладони лицо, которое сразу словно постарело. Потери! Сколько их уже было… И всегда — лучшие люди… Хотя почему — лучшие? Все в критических ситуациях борются до конца. А если гибнут, то как герои…

Это была лишь минутная слабость.

Через минуту генерал Сербулов поднял трубку и нарочито сухим голосом, безжалостно подавляя собственные чувства, приказал дежурному:

— Немедленно разыщите подполковника Калину.

Он ясно представлял, как это произошло. Одной рукой «Пенелопа» швыряет в огонь радиограммы и шифры, другой стреляет — в двери, окна. Домик у нее одноэтажный. Так что эсэсовцы лезут и в окна… Сколько у нее обойм? Сколько бы ни было, последнюю пулю бережет для себя. Но вряд ли до этого дошло: тыловые эсэсовцы, чувствующие себя в безопасности, не хотят умирать под пулями, и поэтому «забывают» приказ брать радисток живыми. Да, живой «Пенелопу» не взять…

В кабинет вошел подполковник Калина.

— Явился по вашему приказанию, товарищ генерал! — четко отрапортовал он.

— Садитесь поближе ко мне, Константин Василье вич…

Из того, как это сказал Григорий Иванович, иод полковник понял: произошло нечто чрезвычайное, горь кое, непоправимое. Подсел к столу. Генерал пододви пул ему тоненькую папку.

— Вот, смотрите.

Калина прочел и побледнел.

А Сербулов, глянув на него, спросил:

— Полагаю, со «Студенткой» пока все в порядке?..

— Какие основания, Григорий Иванович? — еле шевеля губами, ответил вопросом подполковник.

— Давайте проанализируем ситуацию. Какой вывод мы можем сделать из этих двух сообщений прежде всего? Первое из них было передано в обычных, спокойных обстоятельствах. Второе — в критических. Но они поступили с интервалом в двадцать семь минут. Из этого вытекает, что критическая ситуация возникла неожиданно, непредвиденно. «Меркурий» и «Пенелопа» не ожидали провала, не засекли слежки, им ничего не казалось подозрительным. Иначе они немедленно поставили бы нас в известность. Вы с этим согласны?

— Да, Григорий Иванович, — взволнованно ответил Калина, — Но ведь шифровка «Студентки» свидетельствует, что ее встреча с «Меркурием» состоялась перед провалом.

— Верно, — согласился генерал. — «Меркурию» было дано распоряжение передавать шифровки «Студентки» внеочередно. Но их первая контактная встреча имела такую сложную систему предупредительных мер, что не могла не выявить возможной слежки. А если бы обнаружился хотя бы намек на что‑то подозрительное, встреча не состоялась бы. Но она состоялась, так что ничто не предвещало опасности. Так же спокойно «Меркурий» пришел к «Пенелопе». И вот здесь после передачи шифровки от «Студентки» что‑то и произошло.

— Пеленгаторы? — вслух подумал Калина, — Нет, не похоже…

— Да, не похоже, — согласился с ним генерал, — Нам известна система, которую выработала в своих действиях зондеркоманда Патцига. Они пеленгуют действующую рацию и сужают круг поисков с каждым выходом в эфир, если рация остается на одном месте. Люди Патцига пытаются схватить радиста тихо, чтобы никто об этом не узнал. Затем местонахождение рации превращают в ловушку. А что происходило по сообщению «Пенелопы»? Сначала хватают «Меркурия», потом поднимают стрельбу, пытаются открыто ворваться в дом «Пенелопы». Это не ложится в схему действий зондер- команды Патцига. У меня, чем больше я вдумываюсь в ситуацию, тем увереннее складывается впечатление, что действовал кто‑то посторонний, действовал грубо, необдуманно, наспех… Но вот что его толкнуло на захват, мы не знаем. Какой‑то странный случай… Вы, Константин Васильевич, не знаете «Меркурия», я с ним хорошо знаком. Я исключаю возможность, чтобы он, направляясь к «Пенелопе», не «проверялся» и тащил за собой целую толпу эсэсовцев. Ерунда! «Меркурий» — из тех, кто заметит тень даже в непроглядной тьме… Нет, слежки за ним не было! Он быстро засек бы «хвост»…

— Так что же случилось?

— Не знаю. И давайте не будем напрасно теряться в догадках. Анализу поддаются только факты. Своими соображениями я лишь хотел подчеркнуть, что по логике событий «Студентка» осталась в стороне и находится в относительной безопасности. Вот связь с нами утратила…

— И пароль, — добавил Калина.

— Почему «и пароль»? — переспросил генерал.

— Потому что пароль в случае провала автоматически отпадает. Так ее предупредили. Кроме «Меркурия», у нее нет выхода ни на кого. Теперь в контакт с ней может вступить лишь лично знакомый ей человек, к которому она питает полное доверие.

— Это действительно так, возникло еще одно осложнение. Но возобновить связь со «Студенткой» необходимо! По данным, которые мы получаем, немцы готовят на лето ряд наступательных операций. Все — на юге. Последовательность ударов неизвестна. Но мы точно знаем, что в их числе планируется и новое наступление на Кавказе. Судя по всему, агенты «Цеппелина» готовятся к активным действиям именно во время фронтового наступления. Это засвидетельствовали агенты шпионской сети, которая выявлена на Кавказе на основе данных «Студентки». Об этом сообщил генерал Роговцев. Он очень ценит вашу Марийку!

— Матвей Иванович, — немного смущенно пояснил Калина, — как второй отец…

— Кстати, радист из вражеской сети согласился на радиоигру. Хочет спасти свою жизнь. К врагу пошла важная «деза»[27].

— Там, где работает Матвей Иванович, полный порядок.

— Вот что важно: благодаря «Студентке» мы при- влекли «Нику», что позволяет нам полностью контролировать всю деятельность берлинского «Цеппелина». Материал у них, безусловно, изо дня в день будет накапливаться, а передавать его они не смогут. И еще одно: «Студентке» дано задание раздобыть любые сведения об оборонных сооружениях и укреплениях «Голубой линии», за которой немцы зализывают свои раны и готовятся к реваншу летом… Но кого же мы можем послать к «Студентке» без пароля?

— Меня! — отчеканил подполковник.

— Вас? — совсем не удивившись, переспросил генерал. — Рассмотрим, — согласился он и начал анализировать, хотя каждое его слово перечеркивало предложение Константина Васильевича. Генерал ответил Калине с чуткой деликатностью, ибо понимал, какие чувства толкают Калину в Берлин. А мог бы отказать коротко и без каких‑либо пояснений — одним словом «нет».

— Адольфа Шеера знакомые с Кавказа считают погибшим. Неожиданная встреча. Жив? Ведь его самолет упал на территории русских. А там — плен. Бежал? Как, где, когда? Значит — проверка. И немедленно выяснится: Адольф Шеер — совсем не тот, за кого себя выдает. Короче говоря, провал обеспечен.

Калина тяжело вздохнул — ничего не возразишь, логика — не эмоции.

— Так кого же вы можете порекомендовать?

— Алексея Маркова.

— Вот это — дело. Если не ошибаюсь, он привлек «Студентку» к нашей работе и дважды выходил на связь с ней в тылу врага?

— Так точно. С начала войны — у генерала Роговцева. Подготовить вызов в Москву?

— Не спешите. Мы должны точно знать, что со

«Студенткой» ничего не произошло. Выясните, кому из наших людей в Берлине это сделать удобней. Передадим приметы, адрес местожительства.

— И временную особую примету, — добавил Калина.

— Разумно. На каком она месяце?

— На восьмом…

— Значит, ей необходимо как можно больше бывать на свежем воздухе. Это значительно упрощает задание берлинского товарища. Если получим положительное сообщение, начнем готовить Маркова к путешествию в Берлин — туда и обратно.

Была уже глубокая ночь.

Глава восьмая.

«Я НЕ ПРОШУ — Я ПРИКАЗЫВАЮ!»

Вилли Майер нашел время, чтобы заглянуть к Шеерам только в последний день февраля. Фрейлейн Кристина вышла с ним в садик. Как и всегда, когда им нужно было поговорить наедине.