Джек Абсолют - Крис Хамфрис

— Ты, может быть, и права, — пробормотал он, отодвигаясь назад, пока красные фалды его мундира не уперлись в край стола. Его здоровая рука медленно, скрытно от нее поползла по столу, нащупав наконец то, что искала, — твердый ободок хрустальной чернильницы.

— Но кроме преданности делу, бывают и другие виды преданности, — продолжил Джек. — Преданность чести, например, или человеку.

— Бургойну? В определенном смысле мне его жаль. Генерал был мне симпатичен, и я надеюсь, что потом, после того как мы добудем свободу, он поймет: я всего лишь делала для своей страны то, что он пытался сделать для своей. Просто исполнила свой долг.

Долг? Порой он может быть бременем.

Пальцы Джека сомкнулись на хрустальной вещице, и он с тревогой почувствовал, что рука его дрожит так, что проливаются чернила.

Зато рука Луизы была тверда. Да и с чего бы ей дрожать: пистолет ведь не чернильница.

Джек взглянул на нее и неожиданно не смог сдержать тихого смеха.

— Ты смеешься? — удивилась она.

— Я вспомнил другой пистолет. Который пустил в ход против того малого, возле переправы у Тарритауна. Мне-то казалось, будто я спасаю тебя от последствий твоей опрометчивой выходки с золотой монетой. А выходит, моя пуля угодила в твоего товарища, не так ли?

Луиза промолчала, и он продолжил:

— Вообще-то мне следовало сообразить, что к чему, как только у тебя сползло седло. Мыслимое ли дело, чтобы ты, такая искусная наездница, неправильно затянула подпругу? И все же ты оказалась на земле, причем кавалерия Вашингтона галопом мчалась тебе на помощь. Ты ведь каким-то образом дала им знать, верно? Эта встреча была обговорена задолго до того, как она состоялась.

— Не задолго, — пробормотала она.

— Конечно. Тебе ведь требовался кто-то, чтобы доставить тебя на условленное место.

Джек отодвинулся от стола, незаметно держа чернильницу. К Луизе он не сделал и шага, но она все равно подалась назад.

Его голос стал мягче.

— Луиза, и ты смогла бы любоваться тем, как меня вешают?

Дуло пистолета дрогнуло. Скользкие от чернил пальцы Джека крепче сжали хрусталь.

— Я не собиралась этим любоваться, — ответила она резко. — Подпруги твоего Храбреца никто не ослаблял, и я надеялась, что ты сможешь ускакать от погони.

— Согласись, надежда на это была довольно слабая.

— Согласна. Ничего не поделаешь, в нашем... секретном мире приходится... приносить жертвы.

Джек поднял заключенную в лубок руку.

— Хочу дать тебе один совет, Луиза. Как шпион шпиону. Не рассказывай мне слишком много. Даже если собираешься убить меня. Ты, в конце концов, можешь и промахнуться.

— Я не промахнусь! — Она крепче сжала зубы. — Может быть, я буду сокрушаться, буду страдать. Но я не промахнусь!

Она выпустила дверной косяк и взялась за пистолет обеими руками. Это движение могло быть вызвано простой усталостью, ведь пистолет Лазарино тяжел. Однако на тот случай, если за ним крылась еще и потребность подкрепить ослабевшую волю, Джек быстро заговорил:

— Есть один секрет, который я хотел бы узнать, прежде чем мы подвергнем испытанию твою меткость. Ну же, Луиза. Мы ведь оба знаем, как разворачивается эта сцена, хотя у нас и нет полной уверенности в том, чем она закончится.

Ее взгляд оставался твердым и суровым.

— Какой секрет?

— Твой дневник. Это ведь сплошная тайнопись.

— Ты расшифровал его, разве не так?

— Не весь. И в данном случае меня интересует не то, что написано невидимыми чернилами: тут все ясно. Речь об остальном.

— Об остальном? Не понимаю.

— О том, что записано обычными чернилами. Ты писала это искренне?

И тут впервые с того момента, как Луиза вошла в комнату, он увидел на ее лице намек на смущение, даже растерянность. Наведенный на Джека ствол не дрогнул, но, когда она заговорила, голос ее зазвучал мягче.

— Пространство между строками принадлежит «Диомеду». Слова, написанные синими чернилами... мои.

— А слезы? Они упали между строками.

Она смотрела на него молча.

— Они были искренними, Луиза? Ты действительно скорбела, когда считала меня мертвым, и на самом деле обрадовалась моему воскрешению? Ты правда сожалела об обещании, которое я дал твоему отцу, перед тем как мы отправились в лес?

— Да, да и да! Правда, черт тебя побери... стой! Не двигайся с места!

Джек оттолкнулся от стола и, оставив на нем так и не пущенную в ход чернильницу, шагнул к Луизе. Руки он держал на виду и двигался вперед медленно, но неуклонно, глядя прямо в глаза девушки. Ему не потребовалось много времени, чтобы преодолеть разделявшее их расстояние и остановиться, уткнувшись грудью в ствол пистолета.

Они стояли так, без слова, без единого вздоха, бесконечно долгое мгновение. Здесь, в Филадельфии, Джек ни разу по-настоящему не заглядывал ей в глаза и почти забыл, как несказанно прекрасны их зеленые глубины. Почти забыл.

Сейчас, глядя прямо в них, он прошептал:

— Некогда, на лесном привале, ты почтила меня высоким титулом глупца. Ну что ж, докажи, что это звание было присвоено мне по праву. Докажи, что я и впрямь великий глупец.

Взгляд ее заметался, и Джек истолковал это как сомнение. Он мог бы попытаться воспользоваться моментом и выхватить у нее пистолет. Скорее всего, ему бы это удалось. Но вместо того, чтобы предпринять подобную попытку, он заговорил снова:

— Луиза, ты все равно уже разбила мое сердце, так почему бы тебе не всадить в него еще и пулю?

— Теперь ты знаешь о моей любви, Джек Абсолют, — отозвалась она шепотом. — Но что я знаю о твоей? Как могу я быть уверенной в том, что она достаточно сильна, чтобы совершить необходимое?

— Нажми на спусковой крючок, и ты никогда этого не узнаешь.

Он почувствовал, что пистолет начал дрожать, и закрыл глаза. Открыл он их лишь тогда, когда перестал ощущать ствол у своей груди. Их взгляды снова встретились. В изумрудных очах больше не было вызова.

— О Джек, — устало выдохнула она. — О Джек.

Он наклонился, забрал у нее пистолет, снял курок с боевого взвода и, отойдя, положил оружие на стул. Луиза все это время молча смотрела себе под ноги. Только когда он вернулся назад, она подняла глаза и спросила:

— И... что же мы теперь будем делать?

Он поднял руку, коснулся ее виска, потом запустил пальцы в золотисто-рыжие волосы, все еще собранные в высокую прическу, как этого требовала роль. Нащупав заколки, Джек осторожно вытащил их одну за другой, высвободив шелковистую волну. Словно сквозь зубья гребня, он пропустил эту волну сквозь пальцы. Еще не зажившее запястье болело, но он не обращал на это внимания и ответил Луизе лишь после того, как рассыпал ее локоны по плечам: