Паутина удачи - Оксана Демченко

– Вы не понимаете. Это не шутки. – Он принял обеспокоенный вид, шагнул ко мне и, упав на ковер, стал гипнотизировать взором, впитавшим горечь моих слов: – Я не готов потерять вас. Вы не верите, но я вас искал, я не отдам вас никому. Вы моя судьба.

Это звучало восхитительно. Так бесподобно, что я ему верила вопреки доводам разума. Я бы, пожалуй, снова впала в паралич, но пушинка на плече невыносимо щекотала и отвлекала от нежных слов. Если я уцелею и справлюсь, я сто раз подряд скажу спасибо Юнцу. Его магия работает…

Стоп! Я закашлялась, поперхнувшись мыслью. Вчерашней невнятной, но сегодня уже вполне определенной, сформировавшейся в готовое подозрение. Шарль раздосадованно скривился и тотчас исправил выражение лица. Вскочив, он бросился спасать меня и мое внимание к своей персоне, то есть наполнять стакан водой и подавать его. Я следила за каждым движением. Мне было важно понять: когда этот человек нравится мне? Постоянно или когда он смотрит на меня и говорит со мной?

Моя пушинка реагирует на удачу. И щекочет, намекая на что-то еще, что «есть у Шарля», – вчера Мари ладонью заткнула себе рот, нечаянно выболтав лишнее. А что у него есть? Чарующее обаяние, совершенная внешность. Неправдоподобно совершенная. И вообще, большой вопрос, настоящая ли? Эх, Лешу бы сюда! Я бы ему устроила переэкзаменовку по оптической магии. Или вовсе по курсу пси…

– Бэкки, я никому не позволю причинить вам вред, – сказано было тихо и проникновенно.

По спине пробежали мурашки, в горле застрял пуховый комок восторга, сердце забилось вдвое чаще… А на плече уже дрались, кажется, два взбесившихся мартовских кота. Больно! Я поежилась. Шарль понял по-своему и бережно обнял, зашептал в самое ухо, потащил на руках в свою башню. Я не возражала. Я думала. В прошлый раз мы сидели в башне безвылазно два дня. Он отвечал на мои вопросы и делал все, что угодно, лишь бы я не захотела спуститься в парк. А вдруг меня в это самое время искали? Вдруг прошло не два дня и моя память шалит, обманутая снотворным?

Если с папой все в порядке, если Юнц уже уверен, что я тут, меня будут искать всерьез. Неужели Шарль рассчитывает отсидеться в башне и остаться незамеченным даже при вмешательстве в дело магов?

– Я мечтал о вас всегда, – шептал Шарль в самое ухо. – Вы мой идеал.

Волны жара бежали по телу – обычная реакция всех женщин на его голос, теперь я убеждена. В плече сидел, если верить ощущениям, настоящий кинжал, радикальное средство от вранья Шарля. Я корчилась от боли, а он полагал – вот скотина самоуверенная! – что это та самая «любовная дрожь», которой в романах на моей книжной полке не меньше, чем томных вздохов. Он шептал тише и нежнее, и я злилась все сильнее, отчего обаяние Шарля пропадало впустую даже без усердия со стороны защитной магии моей пушинки. Когда я злюсь, становлюсь похожа на маму в ее боевом настроении. От озверевшей Елены Корнеевны и Потапыч свалил бы, не задумываясь, тут и сомнений нет. Я закрыла глаза и скрипнула зубами. Блин горелый! Хоть бы додумался изобрести мне нежное прозвище. Бэкки. Все здесь меня зовут именно так. Если бы любил или хотя бы ценил, нашел бы иное имя.

Он, не одеваясь, вылетел в парк, промчался по дорожке и хлопнул дверью башни. Замер, вздохнул и перестал спешить. Поставив меня на пол, Шарль виновато отдернул руки:

– Бэкки, умоляю, простите. Я потерял голову. Идемте, нам надо успокоиться и выпить чаю.

Вот-вот. Если припомнить поточнее, в прошлый раз сразу после чая наступил вечер. Сейчас вольет в меня, слишком уж упрямую, снотворное. И очнусь я непонятно когда неведомо где. Да хоть во Франконии… Додумавшись до столь радикальных перспектив, я испугалась всерьез. Охнув, вцепилась в руку Шарля:

– Мне дурно. Перед глазами пелена плывет. Шарль, вы никогда не говорили, что я ваша судьба и все такое…

– Я не смел, – воспрянул духом маркиз. – Бэкки, идемте. Нам надо объясниться. Поймите, я не могу позволить вам рисковать жизнью. Вы ведь и меня убиваете, я не стану жить, если вы окажетесь далеко, вам будет угрожать опасность, а я не смогу уже ничем помочь.

– Шарль, не умирайте. Я не позволю.

Два горелых блина! Да из нашего диалога можно ведрами выжимать сладкие слюни. И что, он мне верит? Тогда кто из нас наивный ребенок? Впрочем, все верно – я. Сейчас я говорю именно то, что полагается говорить в моем возрасте. В течение примерно пяти минут он сомневаться не будет. Ну где ты, пестрая удача, сотканная из бликов и теней? Как же ты мне нужна сейчас! Не для себя даже. Я ведь понимаю, что хорошего от Шарля ждать не стоит. Ему нужна птица. А зачем ему, точнее, Франконии птица? Может, чтобы начать войну. Или чтобы втюхать нам свою систему правления, свергнув Вдову. Не зря достаточно порядочная, по моему мнению, Мари молчит и пособничает: возможно, надеется ввести у нас свое представление о «либертэ», путь даже ценой обмана. В любом случае меня используют не задумываясь. Используют против Ликры. Вот этого никак нельзя допустить.

Мы поднялись по длинной винтовой лестнице. Шли медленно, отдыхали часто. Он шептал, я вздыхала. Он лез целовать запястье – я исправно охала и замирала. Удача, чтоб ей, не желала проявляться. Мы уже выбрались в главный зал, все тот же – круглый, с дюжиной окон под потолком. Шарль довел меня до самой середины и попробовал усадить в кресло, чтобы заняться чаем.

И я решила не рисковать всем и не ждать, когда моя ленивая удача проснется. Можно обойтись и без нее, своими силами. В конце концов, я дочь Короля, и после истории с подкараулившими меня в тамбуре девками он уделил время моему воспитанию, признав, что я взрослая и нуждаюсь в некоторых наставлениях. Да и мама Лена дала свои указания…

– Шарль, вы… ты ведь сделал мне предложение, да?

– О да! Я буду с тобой всегда, – выдохнул он с явным облегчением, охотно возвращая себе упущенную было возможность обращаться на «ты». – Мы уедем в мой маленький замок. Я выкуплю его, и мы станем жить очень хорошо.

Он стоял не так, как бедняжка Саша во время тренировок в ремпоезде. Я даже усомнилась: а вдруг не получится? Рисковать нельзя. Пришлось самой сделать шаг вперед и повернуться поточнее, под свободное движение с правой, так это называл отец. Теперь можно и нужно глянуть на Шарля снизу вверх, закинув голову. Даже сердце щемит. В последний раз я вот так стою и смотрю в эти синие глаза. Млею, дура дурой. Как все могло бы быть восхитительно… Испортил мне, поганец, мою первую в жизни любовь, такое не прощают.

– Шарль, поцелуй меня.

Он победно улыбнулся, промурлыкал на франконском:

– Наконец-то дело пошло, давно пора, – бережно обнял мои плечи… и согнулся, хватая ртом воздух.

Все у меня получилось. Главное – не жалеть и бить коленом изо всех сил точно в… уязвимое место, как деликатно разъяснил Король. Папа обещал, что три-пять секунд полного молчания гарантированы, даже если я имею дело с магом. Как раз достаточно, чтобы дотянуться до тяжелой вазы и опустить ее на красивую прическу Шарля. Где моя ленивая удача? Ведь убью же ненароком ухажера.