Полярные дневники участника секретных полярных экспедиций 1949-1955 гг. - Виталий Георгиевич Волович

– Какой бы я вам салат закатил! – говорит Иван Максимович, размачивая сухую картошку. – Да где их напасёшься, свежих овощей! Всё равно замёрзнут.

Но без салата ещё можно обойтись. А вот как обойтись без витаминов? Регулярно, каждый день все получают за обедом два шарика поливитаминов, хотя некоторые норовят оставить их на дне стакана с компотом. Комаров даже как-то заявил, посмеиваясь, что его цинга никогда не брала и не возьмёт. Вот почему сегодня, пользуясь правом «очередной пятницы», я рассказываю о цинге, с которой никому из моих слушателей, к счастью, не пришлось встречаться.

22 мая

В палатке, где устроились Яцун и я, идёт «семейный совет»: скоро начнётся таяние снега, и мы обдумываем способ, как уберечь себя от воды. Ещё вчера мы приглядели у трещины ровные плиты молодого 15-сантиметрового льда, выдавленного наверх после недавнего сжатия полей. Я предлагаю подвести под наш брезентовый дом ледяной фундамент.

– Давай сделаем так, – соглашается Женя, – в два слоя положим плиты, а вокруг палатки, чтобы солнце их не расплавляло, соорудим снежную насыпь.

Но работа оказалась значительно тяжелей, чем мы думали. До трещины добрых 200–300 метров. Нагрузив нарты доверху строительным материалом, мы тянем их изо всех сил и к обеду оказываемся способными двигать только челюстями. Помощь пришла к нам в лице Комарова, и весьма вовремя. Михаил Семёнович подогнал к трещине свой трактор, и мы, связав бок о бок две пары саней с помощью деревянных балок и канатов, доставили нужное количество плит прямо к палатке.

Но строительными работами заняты не только мы. На другом конце лагеря вертолётчики мастерят две деревянные вышки для ремонта вертолёта – одну поменьше, другую побольше, метра в четыре высотой.

Мимо нас с пешнями на плечах прошагали гидрологи, только что закончившие установку контрольных реек. Метрах в двухстах от лагеря, за аэродромом, они облюбовали небольшую площадку, обнесли её колышками и в центре вморозили в лёд деревянные рейки, размеченные на сантиметры. С их помощью можно будет точно следить, как быстро под влиянием солнечного тепла будут таять снег и лёд.

23 мая

Приход весны чувствуется во всём: в ртутном столбике, поднимающемся всё выше и выше, в желтовато-бурых пятнах оседающего снега, в весёлом чириканье пуночек, оживлённо порхающих над лагерем, в звонком лае Блудного и Мамая, которые безуспешно охотятся за ними.

С приходом весны становишься если не поэтом, то, по крайней мере, стихотворцем:

Пришла весна за тридевять земель,

В далёкий край, где вечный лёд и стужа.

И в первую весеннюю капель

Наш лагерь утром солнечным разбужен.

Она пришла сперва на полчаса,

В едва знакомом пасмурном обличье.

И воздух разбудили голоса

Обыкновенные, земные, птичьи.

Везде видны следы её шагов.

С палаток чёрных капли то и дело

Стекают вниз. Ручей среди снегов

Отыскивает путь себе несмело.

Обильный снег растаял наконец,

Заплаты луж виднеются повсюду.

А наша гордость – ледяной дворец

Обрушился бесформенною грудой.

Пускай весна, что к нам пришла сюда,

Покажется иному скромной тенью

«Земной» весны. Пусть тающего льда

Не сменит яблонь пышное цветенье,

Но тем дороже нам её приход,

Без соловьёв и без небесной сини.

Ведь мы её встречаем в этот год

У Северного полюса на льдине.

Но весна несёт и новые заботы. Стали портиться свежие продукты – мясо, рыба.

– Давайте построим хранилище, вырубив во льду яму, – предложил всегда молчаливый механик вертолёта Володя Кунченко. – Сверху укроем досками. – Он замолчал, увидев саркастические улыбки на лицах Канаки и Курко.

Казалось невероятным: вокруг миллиарды тонн льда, а путного ледника не устроить. Беда заключалась в том, что лёд, подобно стеклу, обладает так называемым парниковым эффектом. Солнечные лучи без труда проходят через стекло, но если под ним находится тёмный предмет, он немедленно поглощает тепловую часть спектра, и тепло как бы аккумулируется под стеклянным сводом. Кто не слышал о клубнике и помидорах, зреющих среди зимы в парниках и теплицах, при постройке которых используется именно эта особенность солнечного света! Так и лёд.

Аэролог Игорь Цигельницкий

Начальник радиостанции Константин Курко

Гости с Большой земли

Лётчик Алексей Бабенко, кинооператор Евгений Яцун

Гидрологи Георгий Пономаренко и Александр Дмитриев

Поверхностная корка льда как бы задерживает эти лучи, и под ней накапливается тепло даже при значительных отрицательных температурах воздуха.

Пришлось из пустых бензиновых бочек и досок построить стеллажи, на которые мы перенесли мясные брикеты, рыбу, хлеб. Правда, мясо быстро обветривалось, и его 5–10-сантиметровый поверхностный слой становился негодным в пищу, но это всё же был выход. Справиться с хранением рыбы помог опыт Канаки. Полдня мы, усевшись вдвоём у камбуза, потрошили рыбу, разрезали от головы до хвоста рыбные спинки и обильно посыпали солью. Вот только с хлебом справиться нам не удалось, и последние ссохшиеся буханки так и остались нетронутыми, пока Иван Максимович не использовал их в котлеты.

Комаров, которому наши «строительные лавры» не давали покоя, сегодня нас «переплюнул»: прикатил от стоянки вертолёта шесть бензиновых бочек, вкопал их в снег и, накрыв сверху помостом из досок, водрузил на этот фундамент свою палатку. Получился ни дать ни взять полинезийский свайный домик.

24 мая

Мы всё болтаемся возле 87-й параллели. То отъедем на несколько минут на юг, то снова перемахнём через неё – на север. Скоростью и направлением движения нашего ледового корабля мы, к сожалению, не управляем. А всем хочется поскорее подъехать ближе к полюсу. Можно подумать, будто от этого что-нибудь изменится вокруг: цвет снега, вид на торосы, погода. Или появится вдруг среди океана ещё нечто неизвестное… Это, видимо, свойственное только человеку чувство – достичь наконец заветного! А полюс… Даже в самом названии – Северный полюс – заключено нечто необыкновенно романтическое, особенно для тех, кто никогда не был от него так близко, как сейчас.

Мы с Евгением Яцуном достроили полуметровый фундамент из торосов и подняли на него наш шатёр. Два баллона у входа заменяют колонны, а ящики из-под батарей – мраморные