Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

— Наш враг будто тень, он держится близко, но все же не способен перемещаться мгновенно, — объяснил Лев. — Мы сами передвинемся так, чтобы подманить его вплотную, а затем активируем варп-двигатели и выскочим в обычный космос. Чужое судно попадет в наш след, его тоже вытянет из варпа. Тогда наш враг станет уязвим для атаки.

— Если оба корабля не разорвет на части, монсеньор! — воскликнул Стений.

Он собирался продолжить пререкания, однако Лев остановил капитана взмахом руки.

— Ты слышал, что я сказал. Этот план не обсуждается. Леди Фиана, ваше дело — выбрать наилучший момент для перехода. Я уже наслышан о ваших навыках, поэтому не сомневаюсь в успехе.

— Конечно, прославленный примарх, — согласилась навигатор, выражение ее лица переменилось.

На карту была поставлена репутация и, с точки зрения Фианы, жаждавшей стать следующим матриархом Дома, похвала примарха обладала наивысшей ценностью.

Лев внимательно посмотрел на Стения, наклонился вперед, его голос упал до шепота.

— Ты понял мои приказы, капитан? — спросил примарх.

— Я выполню их, монсеньор, — спокойно отозвался Стений.

— Тогда вы оба свободны, — объявил Лев.

Протянув руку, он остановил Корсвейна.

— Задержись на минуту, маленький брат.

Когда капитан корабля и навигатор удалились, Лев жестом подозвал Корсвейна ближе к трону.

— Я волнуюсь по поводу Стения, — признался примарх. — Сначала он медлит и не сообщает мне о факте преследования, теперь, кажется, сопротивляется решению, которое выведет нас из затруднительного положения.

— Уверен, подозрения беспочвенны, монсеньор, — отозвался Корсвейн, взволнованный строгой интонацией и обеспокоенный тем, что затронута тема лояльности Стения.

— Уверен, маленький брат? Бесспорно, на все сто процентов? Ты поручился бы за Стения жизнью?

Корсвейн не решился принять вызов, прозвучавший в голосе Льва. В следующий миг он опустился на одно колено и склонил голову.

— Я не сомневаюсь по поводу капитана Стения, монсеньор. Однако чтобы развеять любые появившиеся у вас сомнения, пусть брат-искупитель Немиил предоставит свой рапорт.

— Делай, что считаешь нужным, братец, — произнес Лев, одарив сенешаля улыбкой, а это случалось редко.

III

Тесная комната над навигационным пилястром с трудом вмещала четырех навигаторов. Чтобы выполнить просьбу примарха, требовалось особое стечение обстоятельств. Фиана и ее коллеги изучали пространство варпа, отыскивая слияние потоков, пригодное для сближения «Непобедимого разума» с призрачным судном. Все остальное уже было сделано: экипаж оповестили о возможно опасном прыжке в обычный космос, Фиана тем временем предупредила своих компаньонов насчет потенциально вредоносного влияния перехода на их разум.

— У меня тут кое-что есть, — сообщил Ардал Анеис, младший брат Фианы. — Смазанный туманный выступ по левому борту.

Навигатор поняла, что именно привлекло внимание Анеиса, как только обратила свой сверхъестественный взор в указанную сторону. Три варп-потока, один очень сильный, два других слабее, сближались друг с другом под острыми углами и, объединившись, образовывали трехмерный водоворот. Исходящий поток отклонялся в сторону, противоположную курсу боевой баржи, и пересекался с мертвой зоной, медленно вымывая ее назад, в русло течения Нираин.

— Капитан Стений, пожалуйста, переключите первичное навигационное управление на мой пульт.

Коммуникатор загудел в руке Фианы, она отвела взгляд, тщательно избегая заинтересованных взглядов товарищей-навигаторов. Пришло подтверждение от Стения, и через несколько секунд экран по левую руку от нее ожил и замерцал.

Строки подпрограммы диагностики промелькнули на фоне бледно-зеленого стекла, затем экран погас.

Фиана подготовилась к маневру, собираясь ввести судно в самую сердцевину выступа, в этот момент ее голос упал до шепота:

— Помните о чести Дома Не'Йоцен.

В варпе звук не слышен. Тут нет настоящего давления, металл и феррокрит не обладают инерцией, однако Фиана почувствовала, как мучительно тяжело движется масса «Непобедимого разума»: изменившееся поле Геллера выталкивало боевую баржу из одного вихревого потока варпа в другой. Навигатор ощутила кратковременную боль, потом ее качнуло и закружило, психические потоки смыкались вокруг нее и клацали друг о друга, словно челюсти необъятного бестелесного чудовища. Киафан, самый молодой из полнородных братьев главного навигатора, рухнул возле нее на колени и, задыхаясь в тисках боли, изверг на пол содержимое желудка. Фиана проигнорировала это и при помощи рунического планшета ввела новые инструкции. Корабль на несколько секунд задержался в психической котловине, а затем вырвался из нее толчком — так летит песчинка, подхваченная взбитой пеной, когда кит выпрыгивает из воды.

Стиснув зубы, Фиана окончательно откорректировала направление, принудив себя всмотреться в раскручивающиеся впереди энергетические струи. Она довела до максимума поле Геллера и, отстранив коллег, рухнула на единственный стул в комнате.

— Капитан, у нас новый курс, — задыхаясь, передала она через коммуникатор.

Собравшись с силами, навигатор поискала маленький сгусток энергии, пляшущую соринку, росчерк чужого судна в варпе. Она поняла, что он впереди и быстро приближается. Времени не оставалось. Даже сейчас, на холостом ходу, на разгон варп-двигателей до полной мощности ушли бы минуты. Стоит лишь немного промедлить, и боевая баржа окажется прямо над призрачным судном, их поля Геллера сольются, и эффект от перехода в такой тесной близости уничтожит оба корабля.

— Переходите прямо сейчас, капитан! Активируйте варп-двигатели!

Подражая примарху, Корсвейн неподвижно стоял на галерее, которая нависала над стратегиумом «Непобедимого разума», только расположился он позади и чуть левее величественного Льва. По другую руку от примарха находился брат-искупитель Немиил. Капеллан носил череполикий шлем, и потому на его собственном лице никто не видел ни беспокойства, ни иных проявлений эмоций.

Путаные команды леди Фианы не улучшали настроения Корсвейна и заставляли экипаж внизу неистово суетиться. Чтобы варп-двигатели могли перейти в активное состояние, плазменные реакторы боевой баржи повысили свою мощность на сто процентов, теперь навигаторам-помощникам, которые контролировали выброс энергии и пороги безопасности, приходилось быстро переходить с места на место в ярком свете экранов.

Корсвейн стиснул зубы, чувствуя неясного рода давление под сводом черепа. Оно не походило на воздействие ударной волны или напряжение, которое ощущаешь в десантной капсуле; скорее это напоминало медленно наполняющийся сосуд, в котором содержимое занимает весь объем, но все же не может разорвать вместилище. Боль сосредоточилась позади глаз, умственная, не физическая. Если не считать вызванного телепортацией ощущения, походившего на сотрясение мозга, это было самое неприятное состояние, с которым Корсвейн сталкивался за долгие годы службы в легионе.

Примарх, даже если и испытывал тот же самый дискомфорт, который ощущали его маленькие братья, то не подавал виду. Командир Первого легиона стоял, широко расставив ноги и скрестив на груди руки, его взгляд был обращен к многочисленным экранам, из которых состояла главная индикаторная панель стратегиума. Занятые внизу помощники взаимодействовали подобно органическим составляющим сложной машины, ее центром служил капитан Стений, восседавший на командирском троне. Запросы и ответы, донесения и команды потоком шли через капитана корабля, который дирижировал общими усилиями с помощью кратких откликов и отрывистых распоряжений.

Корсвейн мог только догадываться о мыслях, которые сейчас занимали Стения. Варп-переход довольно труден даже в идеальных условиях, а нынешнее положение было далеко не идеальным. По одному из брошенных Львом взглядов сенешаль понял, что примарх отвлекся от серых пустых экранов и тоже переключил свое внимание на Стения.

Невозможно было разгадать истинные намерения Льва по яркому взгляду его непостижимых глаз, но это не мешало Корсвейну строить предположения, чтобы чем-то занять свой разум, пока реальность и имматериум сталкиваются, угрожая стереть в порошок всех собравшихся.

Замечания Льва по поводу Стения интересовали Корсвейна сразу с двух точек зрения. В первую очередь сенешаль задавался вопросом, каким образом он сам не заметил нечто, обнаруженное проницательным примархом. Корсвейн был правой рукой Льва, по крайней мере, в отсутствие Лютера, который с частью легиона оставался на Калибане. В обязанности сенешаля входило предвидеть приказы повелителя и действовать прежде, чем обстоятельства привлекут внимание самого примарха. Таким образом, он, Корсвейн, не выполнил свой долг как положено, если упустил странности в поведении Стения.