Наследница Бабы-Яги - Лика Вериор

Сказ двадцать первый. Дорога — от села до села, а по всей земле повела

Первый ночлег помню слабо. Вытащила из рюкзака палатку, отстегнула, как учили, ремешки — она и разложилась. Одноместная, но вполне комфортная — как раз мне по росту. Парням, вот, ноги придётся подгибать.

Развернула коврик, сунула в палатку, кинула спальный мешок — жарко, вряд ли застёгивать его буду, но так комфортнее.

Следом, уже совсем засыпая, кинула плед — на всякий, забрызкала всё средством против разной живности, положила у изголовья алековские амулеты — две штуки, не знаю, для чего конкретно. Села на пенёчек — надо, чтоб проветрилось немного. Зевнула.

Парни там чего-то с огнём решали, они не так устали, как я, о еде ещё могли думать. Я вот, ни о чём, кроме…

Проснулась от ощущения сырости — то ли я вспотела, то ли роса через палатку проникла. Ещё и прохладно утром, прямо мерзенько. Кот сопит под боком, чувствую на коже его чуть влажное дыхание, едва урчит. Умиротворяюще.

Осторожно сдвинув Кота и погладив его хорошенько, чтобы он разомлел и не проснулся, принялась выползать из палатки. Сначала дотянуться до двери и осторожно, едва слышно, открыть молнию. Высунуть ноги, их сразу — в тканевые кроссовко-тапки. Преодолевать такой путь в лаптях, сапогах и что там ещё местные носят, мы не решились.

Уже рассвело. Это и из палатки было понятно, но снаружи солнце так и светит, даже щуриться приходится, и деревья не спасают. Птицы поют, цикады, прямо уши режет, если сосредоточиться на звуке. Впрочем, за делами он быстро превращается в нудный фон, на который почти не обращаешь внимания. Вон, вчера под это аккомпанемент весь день проходила, даже голова не разболелась.

Оглянулась. Череп воткнут в землю у ближайшего дерева. Парни спят, высунув ноги из палаток — и не страшно им, рисковые. Ладно дома из-под одеяла ногу высунуть — и то это очень смело, — а тут ведь страшилки пострашнее подкроватных монстров, а серенький волчок не только за бочок схватить может.

Ну, вроде ноги четыре, значит, этой ночью без приключений обошлось.

Встала, потянулась, попрыгала. Так хорошо поспала, будто и не на улице, ещё и не болит ничего — и правда в сказку попала. Поесть бы теперь…

Как таковой костёр парни не разжигали. Прорубили пенёк почти до конца на шесть долей, в получившиеся трещины напихали всякого, сверху кастрюльку — чем не плита. Эти двое к походу знатно готовились, кучу видео пересмотрели и в теории, наверное, могли нас и из-под лавины вытащить. Я читала, когда они шарили «Ютуб». Почему у меня дома, когда свой напротив — это у них спросить надо. В любом случае, слушая краем уха, я что-то, да и запомнила. Например, если вас завалило снегом, плюньте — слюна поползёт к земле. Тогда рыть надо в противоположную сторону.

Вся передёрнулась, представив такую ситуацию. К счастью, подобное приключение нам не светит — лето, и мы не на Эверест замахнулись. Так, всего лишь на Тридевятое Царство.

Открыла кастрюльку. Там сиротливо жался ко дну плотный комок макарон с тушёнкой. Есть, не есть? Как-то подогреть надо, что ли. И чайник бы…

Чайник стоял возле пенька, почерневший по бокам и ледяной. Тут же, в контейнере, лежало всё необходимое — сахар, пакетики чая, какие-то печенья.

Заботливые. Всё подготовили.

С благодарностью обернулась на торчащие ноги, вздохнула. Кажется, в данную секунду, несмотря на сырость, житие в лесу и длительный поход впереди, я очень счастлива. Как будто бы даже нравится. Главное, вслух не сказать, а то сглажу.

Зажигалка с длинным носиком и таблетки для розжига, плотно замотанные от сырости, лежали тут же. Чувствуя себя самым настоящим самостоятельным походником, убрала кастрюлю с пенька, поломала через пакет таблетку, засыпала получившиеся куски в середину пня и кое-где по краям. Сверху, во все щели, пропихнула скрученную газету, у нас её целая тонна в бездонной сумке.

Щёлк — и язычок пламени лизнул бумагу. Та тут же вспыхнула, захватывая соседок, поднялся дымок и запах гари. Посидела, последила, чтоб не потухло и жар коснулся сухого горючего.

Вроде разгорелось. Подлила воды в макароны и поставила на огонь. Кушать-кушать-кушать.

Эх, как хорошо было в этим минуты. Потом проснулись остальные, мы поели, умылись, собрались и дальше пошли.

Как уснула снова не помнила. И на третий день. Третий день вообще весь из памяти выпал — деревья, деревья, деревья, тихие разговоры ни о чём и обо всём на свете, переписка с Витой на привале. Ночь без снов. Снова день. Новый, даже как будто полегче предыдущих: и идти было веселее, и дорога ровнее казалась, клубочек никуда не торопился.

Начало темнеть.

Прода завтра))

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍