Древний Рим. Взлет и падение империи - Саймон Бейкер

В эту волну входили вандалы, аланы (кочевое племя, обитавшее в Причерноморье) и свевы (племя, говорившее на германском языке и долгое время жившее на Венгерской низменности). Вместе они переправились через Рейн невдалеке от города Вормс в Германии, разграбили старинную имперскую столицу Трир, разорили Галлию и в конечном счете, перевалив через Пиренеи, оказались в Испании. Так вторая огромная волна варварского нашествия перехлестнула границу Римской империи, опустошив римские земли. Необходимо отметить, что волна не откатилась вспять. Захватчики продолжали оставаться в пределах империи, не выказывая ни малейшего желания ее покидать.

Третий кризис был связан с легионами в Британии. В те времена армия Западной Римской империи состояла из гарнизонных войск, дислоцированных вдоль границ империи, крупных полевых армий в Галлии и Италии и небольших полевых подразделений в Северной Африке и Британии. В 407 г. британские войска объявили самозванца Константина III законным властителем Западной империи. Когда Константин прошел через Галлию и попытался преградить путь устремлявшемуся на запад потоку вандалов, аланов и свевов, его популярность резко возросла, что позволило ему склонить на свою сторону полевую армию, располагавшуюся в Галлии. Таким образом, под его властью оказались Британия, Галлия и Испания. Эти провинции представляли собой мощнейший плацдарм для вторжения в Италию.

Эти три удара поставили Западную Римскую империю на грань распада. Полевая армия Италии, разгромившая войска Ра-дагеса, все еще подчинялась приказам Стилихона. Но эта армия, которой оказалось под силу уберечь страну от Радагеса, была, однако, слишком слаба, чтобы противостоять самозванцу Константину или же объединившимся племенам вандалов, аланов и свевов. О рискованном союзе с готами на Балканах, вождем которых был Аларих, в тот момент уже не могло быть и речи. Великий западный полководец неожиданно обнаружил, что у него связаны руки. Однако подлинные последствия кризиса пока еще только начинали сказываться.

Чтобы собрать новые силы и оказать сопротивление, Стилихону были нужны деньги, но в начале пятого столетия денежные запасы Западной Римской империи был весьма скудны. В 406-407 гг., когда Западная империя билась в конвульсиях как от нашествия многотысячной армии варварских захватчиков, так и от захвата Британии, Галлии и Испании самозванцем Константином, доходы от налоговых сборов в провинциях были фактически равны нулю. Империя давно не знала столь сильного финансового голода: деньги в императорскую казну продолжали поступать только из Италии, Сицилии и Северной Африки. Кризис стал приобретать все более угрожающие формы. Готы, которых Стилихон раздразнил посулами о мире, начинали терять терпение.

Аларих, проведя год в ожидании армии Стилихона, с которым он собирался совершить совместный поход на восток, с беспредельной ясностью осознал, что союз с Западной Римской империей вновь уплывает у него из рук. Тем не менее, согласно договоренности со Стилихоном, он ожидал, что ему выплатят годовое содержание армии, и поэтому отправил письмо, в котором просил предоставить ему тысячу восемьсот килограммов золота. Но Западная Римская империя навряд ли могла внести столь огромную сумму. В доказательство серьезности своих намерений Аларих переместился со своей армией поближе к Италии, встав лагерем в Норике (на территории современной Австрии). Когда Стилихон получил известия о требовании Алариха, он отправился в Рим, чтобы посоветоваться с императором Гонорием и Сенатом о дальнейших действиях. Письмо Алариха вызвало жаркие и долгие споры.

Большинство сенаторов предлагало ответить на требование Ала-риха резким и безоговорочным отказом. Они говорили, что он заслуживает лишь одного — войны, которая раз и навсегда избавит римлян от готов. Стилихон, однако, высказывался против начала военной кампании и настаивал на выплате денег ради сохранения мира с готами. Спорная позиция, которую занял Стилихон, вызвала только недовольство. Сенаторы спрашивали его, с какой стати Рим должен терпеть унижение и позор и выплачивать столь огромную сумму этим ничтожным варварам. Ответ Стилихона был прост. Такова была цена примирения с готами. Ее надо было заплатить, чтобы Гонорий смог заполучить у Восточной Римской империи столь необходимую провинцию Иллирик. Он напомнил глубокоуважаемым сенаторам, что получить Иллирик было необходимо для того, чтобы поселить там готов, укрепить северо-восточные границы и вдохнуть в истощенную римскую армию новые силы за счет включения в ее состав готских солдат.

Это был основополагающий политический курс, который Сти-лихон пытался проводить в 406 г. В обстановке нарастающего кризиса в Западной империи ему ничего не оставалось, кроме как придерживаться именно такой стратегии. У Рима попросту не было выбора. Споры зашли в тупик. В то время как большинство сенаторов выступали за войну, Стилихон в полной мере понимал, что Западная империя не имеет достаточных сил, чтобы противостоять готам. Однако постепенно все стали осознавать правоту Сти-лихона, настаивавшего на необходимости выплатить готам требуемую сумму. Один из сторонников жесткой политики по имени Лампадий одобрил стратегию Стилихона, но тем не мене болезненно отреагировал на свое поражение. «Это, — объявил он, — не мир, это рабский договор!»[91] Однако в Сенате имелся еще один человек, который куда менее болезненно воспринял необходимость отсрочить войну.

Олимпий был хитрым сенатором, очень честолюбивым придворным и неофициальным лидером «партии войны» в окружении Гонория. Пока он наблюдал за тем, как перевес голосов склонялся в пользу Стилихона, он тешил себя мыслью о том, что как только они устранят угрозу, которую представлял империи Константин III, против готов сразу же выступят объединенные армии Британии, Галлии и Италии. В действительности нетрудно представить, почему Олимпий с оптимизмом смотрел в будущее. Император Гонорий был все еще молод, слаб и легко поддавался внушению. Он слышал лишь речи придворных льстецов и не имел ни малейшего представления о том, что действительно происходило в мире. Влияние Стилихона на императора постепенно уменьшалось. Не оставалось никаких сомнений, что великий полководец выиграл спор в Сенате, но за эту победу он заплатил немалую цену, израсходовав весь свой политический капитал. Олимпий, несомненно, полагал, что стратегия Стилихона, применяемая в отношении готов, представляла огромную опасность. Требовалось лишь время, чтобы у Стилихона ушла из-под ног почва. Вскоре оказалось, что расчет Олимпия был точен.

В 408 г. умер Аркадий, император Восточной Римской империи и брат Гонория, в связи с чем Стилихон оставил пост регента. Гонорий заявил, что он, будучи владыкой Западной империи, намеревается отправиться в Константинополь и разрешить вопрос о беспрепятственной передаче власти. Стилихон выступил против подобного решения. Возможно, он считал, что Гонорий слишком неопытен, чтобы возложить на себя такую ответственность. Вероятно, он просто не желал терять власть, к которой он, будучи опекуном молодого императора, так привык. Полководец настаивал на том, что в Константинополь должен поехать именно он. Какие у него имелись доводы? Чтобы покрыть расходы на путешествие императорского двора, в казне просто-напросто не было денег. Кроме того, Стилихон подчеркивал, что ситуация на западе становится угрожающей. Константин подошел уже вплотную к границам и расположился в Арле. В столь тяжелое время Италия нуждалась в Гонорий. Раздавленный, озлобленный и рассерженный Гонорий был вынужден согласиться. Как только Стилихон отправился в Константинополь, Олимпий воспользовался благоприятной возможностью и стал готовиться к устранению противника.

С притворной скромностью и христианской добродетельностью, всячески скрывая свои истинные намерения, Олимпий начал уговаривать Гонория выступить против Стилихона, когда они вместе отправились на смотр армии, основные силы которой дислоцировались в Тисино (совр. Павия, Италия). Не исключено, что Олимпий напомнил императору о кризисе, набиравшем обороты на западе. Константину, дошедшему к тому времени до Галлии, по сути дела, было достаточно сделать один шаг, чтобы оказаться в Италии, вандалы, аланы и свевы хозяйничали в Испании, Аларих и его армия готов все еще находились в Норике и представляли не меньшую опасность. В этом, утверждал Олимпий, была вина лишь одного человека, и этим человеком являлся Стилихон. В довершение ко всему, указывал сенатор, полководец преследует только личные интересы, желая снова подчинить своей власти одновременно запад и восток и править всей империей точно так же, как он это делал со времени восшествия на престол Гонория. Олимпий говорил, что Стилихон поехал на восток не для того, чтобы урегулировать конфликт, а для того, чтобы воспользоваться «возможностью устранить [выбранного Аркадием наследника] молодого Феодосия и сделать правителем империи своего собственного сына, Евхерия».[92]