Киево-Печерский патерик - Сборник Сборник

Да отселе, братие, мнит ми ся разумѣти: иже въ болѣзни пострижется с вѣрою, просит у Бога живота, да в чернечествѣ поработаеть ему; обладая же животом и смертью, Господь, аще сего отведеть, то въ 11 час съ пришедшими равна праведнимсътворить его Господь. А глаголяй же сице: «Аще видите мя умирающа, тогда пострижете мя», — сего суетна вѣра и пострижение.

Из этого, братья, следует, кажется мне, вот что разуметь: если кто в болезни пострижется с верою, прося у Бога жизни, тот, как в монашеском подвиге, послужит ему; владеющий же жизнью и смертью Господь, если и отведет его от мира, то, подобно работникам, нанятым в одиннадцатый час, признает его равным праведникам. Кто же говорит так: «Когда увидите меня умирающим, то постригите меня», — суетна того вера и пострижение.

О ПРЕПОДОБНѢМЪ ИСАКИИ ПЕЧЕРНИЦѢ. СЛОВО 36

О ПРЕПОДОБНОМ ИСАКИИ ПЕЩЕРНИКЕ. СЛОВО 36

Яко въ огни искушается злато, и человѣчи приатни в пеще смирениа. И аще убо Господу въ пустыни приступити искуситель не постыдѣся, колико паче человѣку искусы принести хощеть! Якоже и сему бысть блаженному.

Как в огне очищается золото, так люди в горниле смирения. Если к самому Господу искуситель не постыдился приступить в пустыне, то насколько же больше искушений приносит он человеку! Так было и с этим блаженным.

Сий бо преподобный отець нашь Исакий, еще ему сущу въ миръстем житии, богат бѣ купець, родом торопчанинъ. Сей помысли быти мнихъ, и раздаа все имѣние своетрѣбующим и монастырем, прииде к великому Антонию в печеру, и моляшеся ему, дабы былъ мнихъ. И приатъ его Антоние, възложи на нь мнишеский образ и нарече имя ему Исакие, бѣ бо ему мирьское имя Чернь.

Этот преподобный отец наш Исакий, когда он еще жил в миру, был богатым купцом, родом торопчанин. И вот он, решив стать монахом, раздал все имущество свое бедным и монастырям и пришел к великому Антонию в пещеру, умоляя постричь его в монахи. И принял его Антоний, и постриг в монахи, и дал ему имя Исакий, мирское же имя его было Чернь.

Сий же Исакие въсприатъ житие крѣпко и облечеся въ власяницю, и повелѣ купити себѣ козлищь, и одрати его мѣхом, и възъвлече на власиницю, и осше около его кожа сыра. И затворися в печерѣ, въ единой улици, в кѣлии малѣ, яко четыре лакоть сущи, и ту моляше Бога съ слезами. Снѣдь же его бѣ просфура едина, и то же чрез день, и воды в мѣру пияше. Принося же ему великий Антоние и подаваше ему оконцемъ, елико рука вместится — и тако приимаше пищу. И в таковем житии сътвори 7 лѣт, на свѣт не исходя, ни на ребрех възлегъ, но сѣдя мало сна приимаше.

И стал этот Исакий вести жизнь строгую, облекся во власяницу, велел купить себе козла и содрать с него шкуру, и надел ее на власяницу, и обсохла на нем сырая шкура. И затворился в пещере, в одном из проходов, в небольшой келий, в четыре локтя, и тут молил Бога со слезами. Пищей же ему была одна просфора, и то через день, и воды в меру пил. Приносил же это ему великий Антоний и подавал в оконце, куда рука едва проходила, и так принимал он пищу. И в таком житии провел семь лет Исакий, не выходя наружу, не ложился на бок, но сидя спал понемногу.

Единою же, по обычаю, наставшу вечерю, нача покланятися, поа псалмы, даже и до полунощи, и яко утрудися, и сѣде на седалѣ своемь. Седящу же ему и по обычаю свѣщу погасившу, и се внезаапу свѣту въсиавшу в печерѣ, яко от солнца, яко и зрак человѣку отъимати. И поидоша к нему два уноши прекраснѣ, и блистастася лица ихъ, аки солнце, и рѣша: «Исакие, вѣ есвѣ аггелы, а се идет к тебѣ Христос съ аггелы». И въставъИсакий, и видѣ тлъпу бѣсовъ и лица их паче солнца, единъ же посрѣдиих сияше паче всѣх, и отъ лица его луча исхожааху. И глаголаста ему: «Исакие, се есть Христос, пад, поклонися ему». Исакий же не разумѣ бесовъскаго дѣйства, ни памяти имѣ прекреститися, и, изъшед ис кѣлии, поклонися, акы Христу, бесовъскому дѣйству. Бѣси же кликнуша и рѣша: «Нашь еси, Исакие!»

Однажды, как обычно, когда наступил вечер, он стал класть поклоны и петь псалмы, и так до полуночи, и, утомившись, сел на сиденье свое. И когда он сидел так, как всегда свечу погасив, внезапно засиял свет в пещере, как от солнца, такой, что мог ослепить человека. И подошли к нему двое юношей прекрасных с лицами блистающими, как солнце, и сказали ему: «Исакий, мы — ангелы, а вот идет к тебе Христос с ангелами». Исакий встал и увидел толпу бесов, и лица их были ярче солнца, а один среди них светился ярче всех, и от лица его лучи исходили. И сказали ему: «Исакий, это Христос, пав, поклонись ему». Исакий же, не поняв бесовского наваждения и забыв перекреститься, вышел из келий и поклонился, как Христу, бесовскому действу. Тогда бесы воскликнули и сказали: «Теперь ты наш, Исакий!»

И введоша его в кѣлию, посадиша и́, и начаша садитися около его. И бысть плъна кѣлиа бесовъ и улица Печерьскаа. И рече единъ от бесовъ, глаголемый Христос: «Възмѣте сопѣли, и бубны, и гусли и ударяйте, а Исакий нам спляшет». И удариша в сопѣли, и в гусли, и в бубны, и начаша им играти. И утомивше его, остави его елико жива суща, и отъидоша, поругавшеся ему.

Ввели они его в келию, посадили и сами стали садиться вокруг него. И вся келия и проход пещерный наполнились бесами. И сказал один из бесов, тот, что назывался Христом: «Возьмите сопели, и бубны, и гусли и играйте, а Исакий нам спляшет». И грянули они в сопели, и в гусли, и в бубны, и начали им забавляться. И, измучив его, оставили его еле живого, и ушли, надругавшись над ним.

Заутра же, бывшу дьни и приспѣвшу вкушению хлѣба, прииде Антоний по обычаюкъ оконцю и глагола ему: «Благослови, отче Исакие!» И не бѣ гласа, ни послушаниа. И многажды глагола Антоние, и не бѣ гласа, и рече в себѣ: «Егда преставился есть?» И посла в монастырь по Феодосиа и по братию. И пришедше же братиа, и откопаше, идѣже бѣ загражено устие, и взяше его, мняще его мертва быти; и изнесше его, положиша пред печерою, и видѣша его, яко живъ есть. И рече игумен Феодосий, яко от бѣсовьскаго дѣйства сие бысть ему. И положиша его на одрѣ, и служаше ему святый Антоний.

Назавтра же, когда настал день и пришла пора вкушения хлеба, пришел Антоний, как обычно, к оконцу и сказал: «Благослови, отче Исакий!» И не было никакого ответа. И несколько раз говорил так Антоний, и никто не отвечал, и тогда подумал про себя: «Наверное, преставился он». И послал в монастырь за Феодосием и за братией. Пришла братия, и откопали, где был засыпан вход, и взяли Исакия, думая, что он мертв; и когда вынесли его и положили перед пещерой, то увидели, что он жив. И сказал игумен Феодосии, что это случилось с ним из-за бесовского действа. Положили его на постель, и стал прислуживать ему святой Антоний.

Вътыа же дьни приключися Изяславу приити из Ляховъ, и нача гнѣватися Изяславъ на Онтониа про князя Всеслава. И присла Святославъ ис Чернигова в нощи по святаго Антониа. Антоний же пришед ко Черниговуи възлюби мѣсто, нарицаемоеБолдины горы, ископавъ печеру и вселися ту. И есть ту монастырь Святыа Богородица на Болдиныхъ горах и донынѣ близъ Чернигова.

Случилось, что в это время пришел Изяслав из Польши и стал он гневаться на Антония из-за князя Всеслава. И прислал Святослав за святым Антонием, чтобы увезти его ночью в Чернигов. Антоний же, придя к Чернигову, полюбил место, называемое Болдины горы; он вырыл пещеру и поселился тут. И доныне стоит тут на Болдиных горах, близ Чернигова, монастырь Святой Богородицы.

Феодосий же, увѣдавъ, яко Антоний отшелъ есть к Чернигову, и шед съ братиею, и взятъ Исакиа, и принесе его въ кѣлию свою, и служаше ему. Бѣ бо раслабленъ умомъ и тѣлом, яко не мощи ему обратитися на другую страну, ни въстати, ни седѣти, но лежаше на единой странѣ, многыже и червие вметахуся под бедры ему с мочениа и с поливаниа. Феодосий же сам своима рукама мыаше и опряташе; и лежа за 2 лѣта, святый же служа ему.

Феодосии же, узнав, что Антоний ушел в Чернигов, пошел с братией, и взял Исакия, и перенес его в келью свою, и ухаживал за ним. Был тот так расслаблен умом и телом, что не мог ни повернуться с боку на бок, ни встать, ни сесть, лишь лежал на одном боку, так что у него много завелось червей под бедрами из-за того, что он мочился и ходил под себя. Феодосии же сам своими руками обмывал и переодевал его; и тот лежал так целых два года, и святой служил ему.