Казнь - Марина Дяченко

– Ирена, – мягко сказал вампир. – Думай. Какие есть мысли?

Она молчала.

Рек… Самый благодарный ее читатель. Самый… бескорыстный. Уйдет безропотно, оставив ей ее вину… провинность, которой на самом деле нет – но черта с два Ирена теперь его забудет…

– Это очень тесный мир, Ирена. Очень маленький, компактный. Если понадобится, мы обойдем его весь… Мы найдем Анджея, не надо отчаиваться…

Ирена подумала, что Семироль сознательно упрощает. Найти Анджея – вовсе не означает решить проблему. Чем ближе она знакомиться с МОДЕЛЯМИ, тем меньше ей хочется встречаться с моделятором…

– Темный Толкователь, – сказала она шепотом.

– Что?

– Темный Толкователь… Человек, который учит других обманывать Провидение.

Семироль с сомнением почесал переносицу.

– В отличие от своих «светлых» коллег, – Ирена бледно усмехнулась, – он не сидит под Крышей, он таскается по дорогам… в лучших традициях авантюрных романов. Неограниченное поле для экспериментов… Безумец. Как его найти, я не знаю.

Голоса в обеденном зале звучали все громче. Сейчас затянут песню… ага, вот и запевала. Голосок дребезжащий, но сильный – кажется, это одноглазый погонщик мулов, сидит в корчме третий день, и, слушая рассказы сказителя-Семироля, по-детски округляет единственный голубой глаз…

В песне бесконечное множество куплетов. В качестве аккомпанемента звучат деревянные кружки. И снова ощущение где-то виденного и слышанного, неведомый классик однажды описал все это, и хор завсегдатаев корчмы пошел кочевать из книжки в книжку, из фильма в фильм…

– Я опоздала к началу триместра, – сказала Ирена буднично.

Семироль поднял брови, хотел что-то сказать, но в этот момент дверь открылась, пропуская припев бесконечной песни – и бескорыстного рыцаря Река, бледного, как непропеченный блин.

– Погоня?! – Ирена обнаружила, что стоит, сжимая в руках тяжелый подсвечник. Бродячая жизнь и черепаху научит хорошей реакции, вдолбит боевой рефлекс, когда еще ничего не понял – но уже бежишь и стреляешь…

Рек молча покачал головой. Закрыл за собой дверь. Перевел взгляд с Ирены на Семироля и обратно.

– Там… люди. Спрашивают Темного Толкователя…

Ирена все еще сжимала свой подсвечник. Язычки пламени спешно облизывали воск, горячие капли падали Ирене на подол.

– …они решили, что человек, рассказывающий байки про Провидение… и есть Толкователь. Более того – они говорят, что многие в округе уже знают…

Семироль поднялся. Обошел вокруг стола, взял у Ирены подсвечник, аккуратно поставил на место.

– Это правда? – тихо спросил Рек.

– Что? – удивился Семироль.

– Вы действительно Темный Толкователь?

Бескорыстный рыцарь выглядел теперь гораздо старше своих лет. Белесые брови его сошлись в одну волнистую линию:

– Это… правда? Я все пытался втолковать им, что они ошибаются, но они… Госпожа Хмель! Это правда?!

Рек обернулся к Ирене. И Семироль тоже обернулся к Ирене; вампир-адвокат пребывал в явном затруднении.

– И говорили, – пробормотал Рек как бы сам себе, – что сочинительница «Раскаявшегося» знается с Темным… а я не верил…

– Что, быть Темным Толкователем стыдно и недостойно? – небрежно спросил Семироль.

Рек посмотрел на него почти с ужасом:

– Нет…

Песня в обеденном зале все длилась. Куплетов через сорок наступит кульминация…

– Все нуждаются в адвокатах, – вампир философски поднял палец. – Даже если нет состязательной системы суда… даже если самого суда нет – адвокаты все равно будут в цене, а тем более адвокаты хорошие… Правда, Ирена?

Они встретились глазами, и Ирена увидела, что кровососущего юриста стремительно захлестывает профессиональный кураж.

– Где эти люди, рыцарь? А ну, ведите-ка их сюда!..

Спустя несколько дней на Семироля посыпались подарки судьбы.

Нога его заживала даже быстрее, чем предполагалось. Лестница не скрипела под его шагами, в подкладке куртки обнаружились потерянные монетки, хозяин корчмы был отменно вежлив, а в копченной рыбине, взятой из общей груды руками Семироля, обязательно находилась икра.

– Провидение восприняло мои экзерсисы как сотворенное добро, – удивленно признал вампир-адвокат.

Ни тогда, ни после Ирена так и не узнала, с какой проблемой пришли к Темному Толкователю двое – тощий мужчина и дородная бледная женщина. Уединившись с просителями, Семироль под утро дал им совет – и, как показала практика, совет удачный…

Спустя несколько дней в корчму явилась молодка с неприятными жесткими глазами. Семироль выслушал и молодку; попросил день на обдумывание и вечером выдал совет – тайный, и молодка осталась довольна, а Семироль, как показалось Ирене, был прямо-таки счастлив…

На другое утро путники убрались из корчмы. От греха подальше.

Рек пренебрег своим обетом. Рек остался; вероятно, это решение далось ему нелегко. Пришла на помощь жестокая необходимость; ведь ежу понятно – вздумай еж задуматься о подобных проблемах – что в присутствии Темного Толкователя положение «сочинительницы Хмель» не сделалось безопаснее, скорее наоборот…

Рек счел, что нужен Ирене. Переступил через обет и остался.

Ирена радовалась решению рыцаря – и одновременно тяготилась им. Все труднее становилось делать вид, что ничего не происходит, что не было той его фразы – «Видеть вас ежедневно – награда, на которую я не вправе рассчитывать…»

Рек держался подчеркнуто отстраненно. Официально. «Я здесь, пока я нужен, – говорило его бесстрастное бледное лицо. – Я уйду, как только надобность в моем присутствии отпадет…»

Семироль не протестовал. Адвокату-вампиру совершенно чужды были комплексы, по крайней мере, так казалось со стороны. В любом селении – а весть о Темном Толкователе расходилась кругами – находились люди, тайно стремящиеся к нему на консультацию; они приходили под покровом ночи, скрываялица под платками и капюшонами, стыдясь самих себя. Выработалась целая система паролей, которые все понимали, и трактирщик, заслышав их, бледнел, и одновременно в его взгляде появлялась почтительность…

Путешественники сделали большой круг, двигаясь как бы по ободу колеса, в центре которого лежал город. Несколько раз доводилось слышать указ о поимке зловредной сочинительницы Хмель – его читали глашатаи на базарах. Однажды случилось наблюдать публичное сожжение «противных Провидению писаний». Действо было жутковатое, с палачом в балахоне, с настоящим эшафотом, столбом и костром, вот только на гору пылающего хвороста брошены были совершенно посторонние исчерканные бумаги, частью бухгалтерские счета, частью школьные упражнения, и, чтобы заметить это, вовсе не требовалось орлиное зрение Семироля. Выслуживаясь перед Высокой Крышей, местные власти жгли макулатуру под видом «вредных россказней», причем ни палач, ни собравшиеся на площади обыватели не умели читать…