Последняя легенда Анкаианы - Лертукке

- Хочешь, садись.

Моне, в сущности, было все равно сидеть или стоять, но отказаться от вежливого приглашения она была не в силах. Она села и сказала:

- Я призрак.

- А ты умеешь быть веселой? - спросил юноша.

- Нет, - ответила она, - потому что я проклята на вечные скитания.

- А что плохого в вечных скитаниях? - удивился он. - Ходишь себе всюду, на все смотришь, есть не хочется, помереть не можешь. Сплошное созерцание и умиротворение. Вот бы мне так.

Моне понравились его слова и она стала появляться перед ним часто, как только могла. Он поведал ей о причине своей печали - у него умерла возлюбленная.

На протяжении всей его жизни Мона общалась с ним, а когда пришел его час, он сказал ей, что любовь его умерла, напуганная каким-то привидением. И он решил за это отомстить. Мона хотела спросить, как же это отразилось на ней, потому что не заметила, чтобы он делал ей что-то плохое, но он уже умер. И, оставшись одна, Мона тосковала по нему. Предреченное ей испытание посчитали выполненным, и известили, что пора ей отправляться с земли. И тогда Мона с ужасом поняла, в чем заключалась месть этого человека. Она уже не хотела уходить. Она успела слишком полюбить вечные скитания.

- Я не понимаю, - через некоторое время сказала Кэсси, - как мог вымереть народ, любивший такие легенды!

Алик поднял бровь и улыбнулся в пространство.

- Боюсь, рассеянный народ просто не успел вовремя заметить свое вымирание. А когда заметил, было поздно, он огорчился и от огорчения...

- Ты находишь это забавным? - удивилась Кэсси.

Алик пожал плечами.

- Я больше века нахожу таким все, что возможно. Редкое заблуждение, но ведь и мой способ бессмертия - вещь незаурядная, по-моему...

- Ну?

Оська с трудом разлепила усталые глаза, чтобы посмотреть на Алика, когда они вместе с шейхом и его свитой вышли на воздух.

- Минутку, - Алик вынырнул из поблескивающей сыростью тени и оказался около шейха. Некоторое время они разговаривали, причем у шейха на лице присутствовала довольная улыбка. Наконец очень тепло попрощались, после чего Алик вернулся к ожидающим его девушкам. Они проводили взглядами отъезжающий кортеж.

- Так все-таки? - не отставала Оська, уже охрипшая от обилия речей.

Алик обернулся к ней.

- Он милый человек. Если ты ему откажешь, это обойдется без последствий. Он даже прикроет тебя перед своим отцом, который, собственно, и запихнул тебя в психушку.

- А если не откажу?

- Оська, ты наглеешь. Алечка тебе не служба знакомств.

- Ты ему всерьез понравилась. Особенно оригинальность твоих суждений о некоторых вещах...

- Что ты ему наговорила? - в ужасе воскликнула Кэсси.

- Ты знаешь, - смущенно потупилась Оська, - он так ободряюще улыбался в ответ на каждое мое слово, что я несла первое, что приходило в голову, а ему это нравилось еще больше, и мы до такого дошли... Мне так стыдно.

- Будешь знать, - развеселилась Кэсси.

- Ужаснее всего, что он просил называть его по имени, а оно у него какое-то...

- Неприличное? - азартно подключился Нестор.

- Не запоминающееся. И вот, как называть вашего хорошего человека, я и не помню...

Оська беспомощно похлопала накрашенными ресницами в сторону Алика, словно тот знал все. На этот взгляд анкаианец не мог не откликнуться.

- Его зовут Силрессан, - поведал он. - А я ему прихожусь, между прочим, другом детства. Не обижай его.

- И где же оно прошло, это его... то есть ваше совместное детство? заинтересовался Нестор.

Алик к тому времени уже сидел в своем джипе. Он придержал дверцу, повернулся и куда-то махнул свободной рукой.

- В Аджистане. На берегу озера. Его - в этом веке, а мое - в позапрошлом.

27. Соловей.

- Ой, Киска.... Прямо и не знаю, что мне делать, - призналась Оська следующим вечером. Они переместились спать в одну комнату и теперь заснуть им было суждено не скоро.

- Он тебе нравится? - спросила Кэсси.

- Идиотский вопрос. Причем тут это? Надо будет, понравится.

- А в чем тогда проблема?

- А проблема в том, что проблем неизбежно станет больше. Он сказал, правда, что ему необходима хотя бы формальность, а жить он меня оставит и здесь, если такова будет моя воля, только изредка будет выдергивать на приемы... за свой счет. Это же, представляешь, меня сразу начнет напрягать куча незнакомых родственников и, самое главное - этот ужасный папа...

- Ну так пошли его на фиг.

Воцарилось молчание.

- Кэська...

- А?

- Тебе сколько лет?

- Право же, я смущаюсь тебе ответить...

- А мне больше. Ты, видела ларек по дороге к пляжу, дурацкий такой, с одной покосившейся буквой вместо вывески?

- Ну?

- Видела, что там продается?

- Ручки, заколки, иголки...

- А еще?

- Блокнотики, пуговки, книжки...

- А еще?

- МАЛЕНЬКИЕ ОТКРЫТОЧКИ!!! - свирепо проревела выведенная из себя Кэсси. - И зажигалки.

Оська вздохнула.

- Значит, не видела, - сказала она и снова вздохнула. - Трамвайчик там продавался. Маленький, оранжевый, пластмассовый. Уютный на вид. Я о таком в детстве мечтала. И вот я стою, смотрю на него и вдруг до меня доходит, что мне... что мне некому его подарить. Понимаешь, мне-то он уже не нужен стал, а вот если бы...

Послышался шорох, который бывает, когда утыкаются в подушку, чтобы поплакать. Потом несколько минут была тишина, потом снова шорох, и совершенно нормальный оськин голос сказал с досадой:

- Стояла там и ревела, как дура. Прямо на улице. Некого мне было порадовать трамвайчиком... Или это автобус был, не помню...

Кэсси растрогалась до того, что даже не сразу смогла говорить.

- Оська...- замирающим голосом позвала она в темноту.

- Ну что?

- А ты ему это рассказала?

Снова раздался шорох, и в Кассинкану попала небольшая, но от души запущенная подушка.

- Зараза... Думаешь, он тоже где-нибудь куколку заначил? - резко рассмеялась Оська. - Это вряд ли. Мужики по своей природе глубоко деструктивны, и идею заботы понимают они только с одной стороны - что все должны до глубокой старости заботиться о них. А в других случаях сердце их начинает разъедать жестокая ревность, они от этого в лучшем случае болеют и умирают, оставляя женщин в одиночестве. А в худшем начинают портиться и громко воняют по любому поводу...

- А это ты ему сказала?

- Конечно. Это я всем говорю, - гордо откликнулась Оська.

- И он это вынес?

- Да, и согласился. После чего подождал повода и поделился своими наблюдениями о женщинах. Я ему велела их забыть. А он сказал, что со мной это будет легко и...

- Оська... - очарованным голосом перебила Кэсси. - Как классно... Вы уже все друг о друге знаете...

Оська фыркнула.

- Спокойной ночи, - сказала она, отворачиваясь к стенке.