Одинокие боги Вселенной - Александр Заревин

Арфик отправился в путешествие. В бесконечные путешествия по разоренной планете, мысленно примеряя катастрофу к Оллу. Думы эти были безрадостными. Арфик не спешил оседать: жизнь фермера, по-здешнему крестьянина, его не привлекала, ремесла пока еще были не в почете, да, собственно, и ремесленник из него… Торговля Арфику претила, как и разбойничий промысел. Так и скитался он из столетия в столетие, выдавая себя за странствующего колдуна. Мало-помалу жизнь становилась все богаче событиями; стали появляться города, особенно по берегам моря, которые аборигены называли Средиземным. На какое-то время Арфик нанимался придворным магом к очередному князьку, однако лет через пять, чтобы не примелькаться, снимался и исчезал, подрядившись в услужение к очередному царю. Жил ни шатко ни валко, как придется…

Несколько раз пытался петлей поставить точку в этой бессмысленной и никому не нужной жизни, но всякий раз его находили, иногда даже на третий день, и из петли вынимали. Никакая веревка не могла прекратить полностью доступ крови к головному мозгу, поэтому он всякий раз оживал, иногда уже среди более «удачливых» аборигенов.

Потом, прослышав о молодом и многообещающем царе Александре, в планы которого входило завоевание всего мира, Арфик, исполнившись любопытства, добился у него аудиенции, на которой убедил амбициозного царя в необходимости тайной полиции, основной задачей которой будет борьба как с внутренней крамолой, так и с внешними проявлениями враждебности. Благополучно добрался с войском Александра до Индии, где тот был отравлен, и Арфику пришлось бежать от преследований его сподвижников.

Лет пятьсот Арфик жил в Индии, в основном среди тибетских монахов. Их нисколько не удивляло то, что он бессмертен. В каком-то смысле буддисты даже оправдывали его бессмертие. Он был им благодарен и старался также постигнуть буддийские истины, удивляясь тому, как аборигенам на все это хватает такой короткой жизни. Арфик в совершенстве изучил все разделы йоги, более того, достигнув совершенства, он пошел дальше: он мог теперь произвольно менять пропорции тела и черты лица. Это умение очень пригодилось Арфику в последующей жизни, когда чудеса постепенно ушли из жизни аборигенов. Потом Арфик вернулся к берегам Средиземного моря. Слушая мифы, которые успели насочинять древние эллины, он не переставал удивляться затейливой фантазии аборигенов, прямо или косвенно повествующих о житии олимпийских богов, сонм которых оказался уже значительно расширенным. Особенно его поразил миф, в котором не было забыто имя Кроума, пожирающего своих детей. Затем в поле его зрения совершенно случайно попала эта взбалмошная девчонка Мрай, которая, по всей видимости, использовала на полную катушку внезапно обретенную вечную молодость и красоту.

Менялись моды, цари, создавались и рушились княжества и государства, неизменными из века в век оставались только неуемная жажда власти, полубезумные мечты о покорении мира и жадность. Именно этими качествами обладали все более или менее видные владыки. Такое однообразие угнетало… Иногда Арфик, вспоминая свою жизнь на Олле, с удивлением думал, что сам он, будучи просто смертным, нисколько не отличался от этих чванливых, похотливых и тщеславных искателей мировой славы. Ему, как и всем горе-властителям, хотелось в отведенный срок заполучить все блага мира, да еще так, чтобы память о нем как можно дольше будоражила умы не только современников, но и будущих поколений.

Почему-то властители-аборигены, да и правители Олла тоже, залог памяти в народе видели не в мирном служении на благо его же процветания, но в жестоких завоевательных походах или геноциде и с какой-то самодовольной гордостью носили прозвища Кровавый, Жестокий, Грозный. Вот и его предыдущий патрон получил титул великого завоевателя — ну и что? Пожил, повоевал, пролил кровушки и сам в конце концов, несмотря на службу контрразведки, был с успехом отравлен завистниками. Память о его военных подвигах какое-то время будет подогревать кровь таких же неуемных властолюбцев, потом померкнет и сотрется… Ну, был когда-то царь Александр Македонский, славный своими походами, ставший величайшим владыкой мира… А как он жил, что делал — забудется. Все преходяще. Брось камень в стоячую воду пруда или текущую — реки, пойдут волны, но очень скоро они затихнут и исчезнут совсем. Все сравняет время, а в жизни как не было смысла, так и не будет, сколько ни ищи, особенно в такой короткой, как у аборигенов.

Никакой из престолов этой «Аборигении» Арфик не считал достойным себя, а служение какому-либо из царей после должности при дворе самого из них значительного — Александра Македонского — виделось ему занятием вообще никчемным. Так что, самоуглубляясь и самобичуясь и не находя для себя оправданий и смысла, все же присматривался к жизни и деятельности своих — он уже сам не знал, как их назвать, — олимпийских богов. Затем Мрай исчезла где-то в глубинах дикой снежной России. Арфик долго ломал голову над тем, что леди Раут там потеряла, расставшись с ослепительной жизнью красавицы южных морей. Наконец любопытство одолело, и он, подумав, что терять ему нечего, решил выяснить, что могла искать в заснеженной глуши юная старица.

Тем более что Арфику снова приснился вещий сон, чего уже несколько тысячелетий с ним не случалось.

А снилось ему, будто идет он полузабытой горной тропинкой на Олле, вспоминая и узнавая местность вокруг себя. Вот и знакомый куст, под которым он некогда увидел кристалл… А вот и сам кристалл. Арфик остановился рядом, наперед зная, что последует дальше, на всякий случай ощупал себя, ища пистолет… Ага, вот и он. Арфик достал его, осмотрел и небрежно бросил в пропасть. Больше оружие ему не понадобится. Замер, любуясь игрой света на многочисленных гранях необработанного кристалла. Арфик ни о чем не думал, он только горько сожалел, что когда-то в порыве слепой ярости нажал на спусковой крючок. Возможно, не убей он того черного похитителя, его жизнь сложилась бы куда интереснее, чем сейчас.

«Так… Ну, вот и похититель…» — подумал Арфик, увидев, что к камню протянулась черная рука, и сказал:

— Лорд Раут, я больше не претендую на кристалл, можете его забирать спокойно.

Черный незнакомец выпрямился, и Арфик с удивлением узнал в нем вовсе не лорда Раута, а… самого себя. «Боже, — подумал он, — этому человеку осталось жизни совсем немного, от силы еще лет пять…» Мысль работала автоматически, ибо Арфик научился определять на глаз здоровье человека. А перед ним стоял тот самый Арфик Абрагам Кнор, каким он был перед своей одиссеей: пожилой, слабый, больной…

— Я не Раут, Арфик Кнор, я — это ты. Да-да. Очень хорошо, что ты выбросил пистолет, иначе ты пристрелил бы самого себя.