Одинокие боги Вселенной - Александр Заревин

Вечером Арфик решил устроить себе пиршество, подстрелив днем горного козла. То ли салат из амброзии, ставшей на этой планете ядовитой, был виноват, то ли козел имел несъедобное мясо, но Арфик всю ночь промучился жуткими болями в животе и во всем теле. Под утро боли прошли, и он проспал почти весь день. Ближе к вечеру, ощущая легкость во всем теле, он едва не вприпрыжку сбегал к прозрачному ручью за водой. Сделал даже то, что еще вчера посчитал бы мальчишеством: нагнулся к ручью и напился прямо из него. И только примерно на десятом глотке до него дошло, что с лицом что-то не в порядке. Оторвался, подождал, пока вода успокоится, и долго себя рассматривал, сомневаясь, не искажает ли тихий ручей отражение, ибо от такого лица, которое отражалось, Арфик уже лет тридцать как отвык. Стал изучать видимую часть тела: действительно, кожа была молодой и лоснилась, исчез старый шрам от укуса собаки, тяпнувшей его примерно тогда, когда он естественным образом носил такое лицо, которое нынче отразила спокойная гладь ручья.

Тогда Арфик осмелился допустить, что каким-то образом действительно помолодел. На радостях он исполнил танец, которому, несомненно, позавидовали бы местные дикари. Видимо, святой Арфик в компенсацию за потерю родной планеты и все лишения, с этим связанные, решил наградить его молодостью. Ну что же, с паршивой овцы, как говорится, хоть шерсти клок, он удовлетворен компенсацией. Однако молодость, да и жизнь могли теперь украсть переселенцы. Остров большой, но потерпят ли его соседство эти неудавшиеся террористы? Можно, конечно, уйти на другой конец острова и поселиться в одной из дикарских деревень. Пока еще дойдут слухи с одного конца на другой… С переселением Арфик решил повременить, ему хотелось сначала овладеть языком аборигенов; правда, он не знал, как это осуществить практически.

Для начала Арфик решил подыскать себе пещеру. Обладание оружием сделало его храбрым. Он, насвистывая песенку, которая почему-то застряла в голове, начал методично обследовать ущелье за ущельем, продвигаясь потихоньку в сторону, противоположную той, от которой ждал для себя неприятностей. На третий день Арфик наткнулся на что-то более или менее подходящее, однако пещера, судя по всему, была уже занята. Слева от нее камни были усеяны бурыми клоками шерсти, у входа предостерегающе белели обглоданные кости различных животных. Арфик привел автомат в боевую готовность и смело подошел к пещере. Никто, однако, не отозвался на боевые кличи наместника, и тогда Арфик отважился войти. В пещере и правда никого не было, но грозный хозяин мог явиться с минуты на минуту. Арфик решил не терять времени, собрал сухие ветки, валявшиеся у самого входа, и развел костер прямо в пещере, справедливо рассудив, что запах дыма, возможно, отобьет у хозяина решимость.

Однако этого не произошло. Примерно через час из леса вышел и уверенно направился к пещере огромный косматый зверь. Арфик, считавшийся неплохим стрелком, тщательно прицелясь, нажал на спуск. Исход встречи не вызывал у Арфика никаких сомнений, поэтому он заранее поставил автомат на одиночные выстрелы. Первая же пуля вошла медведю в левый глаз, заставив косматого хозяина встать на дыбы. Медведь замахал перед собой лапами с огромными когтями, затем опустился на четвереньки и, заревев, попытался идти дальше, но лапы его уже не держали, подогнулись, и медведь нелепо завалился набок, продолжая сучить всеми четырьмя конечностями. Арфик сделал еще один выстрел в голову, добивая. Медведь дернулся и затих. Тогда Арфик принялся его свежевать.

Когда-то на Олле он любил поохотиться, знал толк в зверях и свежевал теперь тушу почти вдвое больше своего роста так же сноровисто, как некогда разделывал убитых им на Олле горных козлов. В принципе этот мохнатый хозяин пещеры был устроен почти так же, но, разрезая великолепную шкуру, Арфик прямо-таки сожалел, что ему не перед кем похвастаться своим трофеем. Медведь, судя по всему, был молодым, только что вошедшим в силу зверем, шкура отделялась легко, но вот ворочать тушу Арфику было почти не под силу. Ко всему он не был уверен, съедобно ли мясо убитого им животного. И еще впереди маячил вопрос, как быть со шкурой. Если ее не выделать — пропадет, а чем выделывать — неизвестно.

Этот обреченный медведь долго преследовал сознание Арфика. Может быть, только последние лет триста как-то отстал, стушевался… То ли жизнь аборигенов стала еще более похожей на жизнь Олла, какой Арфик ее помнил, то ли собственная жизнь так складывалась, что было интересно и скучно одновременно. История Земли не стояла на месте, и все равно Арфика не покидало ощущение того, что все уже было, что виденное вокруг уже однажды им пережито, в том числе и подлое убийство пещерного красавца, тем более что пещера Арфику так и не понадобилась, а значительная часть туши просто пропала, испортилась, как, собственно, и шкура.

Лет сто он скитался по острову, выучив все три языка, бытующие здесь, потом пробрался в гавань, основанную нью-богами, нанялся матросом на какое-то жалкое суденышко, тем не менее лихо бороздившее океанские просторы, и покинул этот негостеприимный, с его точки зрения, остров, держа путь на восток, к новым землям. Некоторые неприятности поначалу приносил цвет его волос, но рыжие боги, словно спеша насладиться отпущенной им как бы в порядке компенсации вечной молодостью, сеяли свои семена в благодатные чрева аборигенок, заветной мечтой которых стало провести ночь с рыжим богом, так что появилось множество огненноволосых землян и на Арфика почти не обращали внимания, чему он был несказанно рад.

Потоп застал Арфика в горах Кавказа. То есть на землях Колхиды, а еще точнее — Кавхиды. Без всяких указаний сверху. Он тогда не знал, куда угодил стремительно промчавшийся по небу огромный болид, след от которого еще полдня оставался виден. Однако уже следующий день показал, как мало значил для Земли ее хозяин, гордо именующий себя человеком. Падение болида вызвало почти повсеместную активность вулканов, и вскоре день нельзя было отличить от ночи. Потом стали таять полярные шапки, а уровень воды в океанах поднялся метров на пятнадцать. Вдобавок ось вращения планеты изменила свой наклон, горы Кавказа покрывались ледниками, то и дело снежные и селевые лавины уничтожали редкие горные селения…

Арфик не любил вспоминать то время: он сам два раза попадал под пяту разгневанной стихии и спасся буквально чудом. Затем, когда природное равновесие все-таки восстановилось, местность трудно было узнать. Городов как таковых на планете еще не было, но сел, поселков и деревень осталось не более чем треть процента от первоначального количества.