Кодекс «Альтмана» - Роберт Ладлэм

Кастилья выругался вслух:

— Единственное, чего они не предусмотрели, — это то, что я не допущу огласки, которая насмерть перепугала бы население и облегчила немедленное одобрение проекта.

— Насколько я могу судить, это может произойти в самое ближайшее время. МакДермиду нужно лишь, чтобы мы задержали «Эмпресс», потому что судно вот-вот войдет в иракские воды.

— О господи. — Президент тяжело вздохнул. — Теперь все зависит от Смита. Что от него слышно?

— Он звонил мне, но был вынужден воспользоваться кодом. — Клейн помолчал. — Дурные новости, Сэм. Они не смогли освободить вашего отца прошлой ночью. Я имею в виду китайское время. Смит намекнул, что они повторят попытку сегодня вечером.

Президент поморщился, стиснул веки и вновь открыл глаза:

— Стало быть, по нашему времени они сделают это завтра утром?

— Да, сэр. Попытаются.

— Смит больше ничего не говорил об эвакуации? Достаточно ли у него людей? Каков шанс на успех?

— К сожалению, нет.

— Почему он не мог объяснить подробнее?

— Думаю, он не рискнул звонить со своего мобильного телефона, а значит, воспользовался обычной линией, которую могут прослушивать. Отсюда я делаю вывод о том, что китайцы не располагают сколь-нибудь достоверными сведениями о парашютисте. Местные власти не нашли ни парашют, ни каких-либо иных доказательств того, что высадка имела место. Если нам повезет, их подозрения так и останутся подозрениями.

— Надеюсь, ты прав, Фред. Смиту, да и всем нам очень нужна удача. — Кастилья пристально посмотрел на часы. — По моим подсчетам, до наступления сумерек в том районе, где он находится, осталось около четырех часов. — Он покачал головой. — Всем нам эти часы покажутся очень долгими.

Понедельник, 18 сентября

Гонконг

Долорес Эстевес торопливо пересекла вестибюль здания «Альтмана» и, выйдя в стеклянные двери, окунулась во влажный воздух городской улицы, запруженной толпами людей. Обычно праздничная атмосфера Гонконга пробуждала в ней энергию. Но не сегодня. Она присоединилась к группе пешеходов, которые неистово размахивали руками, подзывая такси. Однако едва Долорес подняла ладонь, перед ней, словно по волшебству, остановилась машина. Она решила, что господь особенно снисходителен к путешественникам, которые преследуют добрые намерения, но по той или иной причине запаздывают.

Она торопливо скользнула в салон:

— В аэропорт. Побыстрее.

Водитель включил счетчик, и машина влилась в поток транспорта. Такси проползло несколько кварталов, потом шофер издал гортанное восклицание по-кантонезски и свернул в узкий переулок.

— Короткий объезд, — пояснил он.

Прежде чем Долорес успела возразить, он пришпорил мотор, и машина углубилась в переулок. Долорес нервно откинулась на спинку кресла, подумав, что шофер лучше знает, как ехать. Ей нужно было попасть в аэропорт, где ее ждал важный клиент; он, вероятно, уже начинал сердиться. Долорес пугало и вместе с тем радовало нынешнее поручение — поработать официальным переводчиком в Дацу, в провинции Сычуань. Ее выбрали потому, что она знала несколько диалектов. Она бегло изъяснялась на кантонезском и мандаринском, хотя понимала, что переводить в сельской глуши — совсем иное дело, нежели вести беседу в учебных заведениях и китайских ресторанах Южной Америки. Также она беспокоилась из-за своего английского. Как Долорес ни старалась, ей не удавалось полностью отделаться от латиноамериканского акцента.

Долорес все еще продолжала терзаться тревогой, когда такси со скрежетом затормозило в конце переулка, дверца распахнулась и сильные руки выволокли девушку из машины. Она была слишком испугана, чтобы сопротивляться, и у нее возникло смутное ощущение, будто бы она увидела латиноамериканку, похожую на нее как две капли воды. Потом она почувствовала острую боль в руке, и ее окутала темнота.

Ральф МакДермид откинулся на спинку кресла роскошного реактивного лайнера, предоставленного ему для личного пользования, и пригубил свое излюбленное шотландское виски со льдом, но без воды. Потом он в который уже раз взглянул на часы. Куда запропастилась переводчица, черт побери? Раздраженный, он жестом велел стюардессе налить еще бокал, и в этот миг в салоне появилась запыхавшаяся женщина. МакДермид посмотрел на нее с гневом, который быстро сменился интересом. Перед ним стояла типичная латиноамериканка с высокими скулами на удлиненном худощавом лице, со жгучими глазами, навевавшими мысли об ацтеках. Экзотическая красотка.

— Господин МакДермид, — заговорила она с акцентом, в котором безошибочно угадывался простонародный выговор жителей центральных районов Южной Америки.

У мужчины этот акцент показался бы МакДермиду свидетельством недостатка образования и честолюбия, но в устах девушки он казался неотразимо очаровательным. — Я Долорес Эстевес, ваша переводчица. Прошу прощения за опоздание, но меня направили к вам буквально в самый последний момент. Ну и, конечно, уличные пробки...

МакДермид уловил в ее голосе легкое придыхание. Еще лучше. Фигура девушки была безупречной по стандартам любых народностей и культур. У нее было восхитительное имя. Долорес. Когда все это закончится и они вернутся в Гонконг, девица, пожалуй, подпрыгнет от радости, узнав, что ей представляется возможность ублажить столь важного гостя.

— Отлично вас понимаю, дорогая. Прошу вас, садитесь. Здесь вам будет удобно. — Он кивком указал на плюшевое кресло напротив. Девушка улыбнулась, и от этого ее лицо внезапно приняло застенчивое выражение. МакДермид улыбнулся было в ответ, но потом нахмурился. Ему почудилось что-то... что-то знакомое. Да, он уже видел ее. Причем недавно.

— Мы с вами встречались? Возможно, где-нибудь в конторе?

Девушка просияла и робко съежилась в кресле. Ее застенчивость умиляла МакДермида.

— Да, сэр. И неоднократно. В последний раз — вчера. — Теперь в ее голосе угадывалась отвага. — Я думала, вы не заметили меня.

— Конечно, заметил. — И все же, как только Долорес улыбалась, у МакДермида возникало неуютное чувство. Неужели все женщины начинают казаться ему похожими друг на друга?

В этот миг в салоне показалась голова пилота:

— Все пассажиры на борту, сэр?

— Все, Карсон. Вы подали наши документы и полетный план?

— Так точно, сэр. Мы проведем в воздухе около двух часов. После приземления возможна задержка на таможне, но вам гарантировано обслуживание по классу особо важных персон. На всем протяжении маршрута хорошая погода.

— Великолепно. Взлетайте.

Стюардесса принесла еще виски, и МакДермид угостил свою новую переводчицу. Та закинула ногу на ногу, на секунду обнажив бедро, и в этот миг он окончательно уверился в том, что ему повезло с попутчицей, а перспектива получить подлинник декларации уже к завтрашнему утру вернула его к обычному благодушному настроению. Он откинул голову назад и посмотрел в иллюминатор. Огромный самолет начал разбег, и МакДермид попытался отогнать от себя беспокойство. Черт побери, ведь он согласился заплатить за декларацию два миллиона долларов! Разумеется, он ее получит.

Глава 39

Дацу

Джон и Асгар провели светлое время суток, анализируя донесения уйгурских разведчиков и перебирая всевозможные варианты развития событий грядущей ночи. Время от времени они садились за покер. Асгар выиграл несколько долларов, и Джон счел их своим вкладом в международную благотворительность. Однако он ни на мгновение не отвлекался мыслями от задания. Он был преисполнен решимости добиться успеха в обеих операциях, а Асгар, считая, что на карту поставлена его гордость уйгура, был в той же мере готов потрудиться на благо демократии и свободы в Китае.

Они оба опасались непредвиденных случайностей. Провал казался немыслимым.

По словам бойцов Асгара, у Спящего Будды толпилось обычное количество посетителей, наслаждавшихся красотой и одухотворенностью изваяний, а местные лоточники назойливо всучивали туристам почтовые открытки и пластмассовые фигурки. Самый заурядный день. До сих пор никто не заметил ни людей МакДермида, ни Ли Коню и Ю Юнфу, однако среди холмов и плоскогорий к гроту Будды вело множество путей, и они могли появиться незамеченными в любое время, особенно после наступления темноты, приехав на машинах или лошадях либо добравшись до места пешком, притворяясь туристами или торговцами.

Зато вести из колонии были обнадеживающими: там отменили режим повышенной бдительности и поголовные ночные проверки, а завтра утром заключенные должны выйти на работу в поля. Начиналась уборка урожая — капусты, свеклы, бок-чоя, томатов, риса и острого перца. По мнению Асгара, это обстоятельство сыграло не последнюю роль в решении руководства колонии.

Как только на холмы и долины Дацу опустилась темнота, Джон и Асгар в сопровождении десятка бойцов приехали к колонии и спрятали машины на прежнем месте. Взяв с собой еще двух уйгуров, они залегли у контрольно-следовой полосы снаружи сетчатого забора. На территории колонии царила тишина. В здании столовой были погашены огни, двустворчатые двери в задней стене заперты. На изрытой колеями подъездной дорожке не было ни одной машины. Из бараков время от времени доносились звуки унылой песни или безумного смеха, но ни начальника колонии, ни охранников не было видно нигде.