Критическое исследование хронологии древнего мира. Античность. Том 1 - Михаил Постников

Поэтому нижние планеты видимы только тогда, когда, во–первых, они достаточно далеко отошли от Солнца, а во–вторых, когда Солнце еще не взошло над горизонтом или уже скрылось за горизонт. Другими словами, они видимы только в отдельные месяцы или годы и только на заре (утренней и вечерней).

Заметим, кстати, что первоначально Венера утренняя и Венера вечерняя считались различными планетами и имели специальные названия (Веспер и Венера), и лишь позже было установлено, что это одна и та же планета.

6. Движение верхних планет совсем другое. Они могут уходить от Солнца на 180° (и, следовательно, быть видимыми всю ночь), делая при этом петли.

В рамках гелиоцентрической системы мира свойство 1 означает, что плоскости орбит всех планет близки к плоскости орбиты Земли. Различие нижних и верхних планет объясняется тем, что орбиты первых ближе к Солнцу, чем орбита Земли, а вторых — дальше.

Астрология

Сложное и на первый взгляд беспорядочное движение планет вызвало в рамках общего первобытного телеологического и анимически–магического взгляда на природу астрологическое представление о взаимозависимости планет и человеческих судеб. Объективно это представление было подготовлено бесспорной связью климатических перемен с расположением небесных светил.

Астрологическими текстами, предсказаниями и толкованиями пронизана большая часть древней литературы. Астрологическая окраска окружающего мира определяла все мировоззрение средневековых ученых, и особенно астрономов и наблюдателей. Перелистывая средневековые книги по астрономии, погружаешься в какой–то фантастический мир, заполненный чудовищами–созвездиями, живыми кометами, пожирающими города и страны, сражающимися с людьми и животными–созвездиями на небе. Это — не аллегории: древний астроном видел все это у себя над головой и мыслил только такими образами; окружающий его земной мир был ничтожен перед грандиозностью событий, происходящих на небе, и астрологи посвящали всю свою жизнь небу, исследуя и толкуя казавшиеся им такими загадочными и такими важными движения планет. Средневековые книги донесли до нас только слабый отблеск этой колоссальной работы человеческой мысли, барахтавшейся среди гигантского звездного мира в поисках закономерностей.

Нужно четко понимать, насколько глубоко астрология (и связанная с ней числовая мистика) пронизывала мировоззрение людей прошлого и, в частности, насколько тесно сливались астрология и религия. Чтобы представить себе, какими глазами смотрел человек прошлого на небо, мы воспользуемся книгой проф. Трельс–Лунда «Небо и мировоззрение в круговороте времени» (см.[38]), дающей яркую картину представлений религиозного человека средневековья, для которого астрология была фундаментальной наукой о вселенной. Будучи сам верующим, проф. Трельс–Лунд демонстрирует нам модель древнего мышления, он как бы говорит за всех тех астрологов, сочинения которых до нас не дошли.

«Священное число семи планет (астрологи причисляли к планетам Луну и Солнце. — Авт.) едва заметно проглядывает всюду в истории творения. Эти семь планет незаметно наложили отпечаток на весь ход идей. Всякий, кто в бессонную ночь старался определить время по единственным часам того времени — усеянному звездами небу, должен был заметить особенности их света и движения. Они светят неравномерно, то сильнее, то слабее, и совершенно не так, как другие звезды: красноватым, зеленоватым, голубоватым светом Их движение совершается то быстро, то медленно, то против движения небесного свода, то наискось; иногда они совершенно исчезают. Они должны были казаться непонятными не только неопытным наблюдателям, но еще более — много познавшим, как халдеи. Хотя времена их обращений, может статься, можно было вычислить, но их орбиты не укладывались ни в какие математические фигуры. Такие странные движения могли быть истолкованы лишь одним способом: как проявление чего–то произвольного, как доказательство самостоятельной жизни. В путях планет заключалось астрономическое доказательство того, что небесные светила суть одушевленные существа. Мир становился огромным чертогом. А над всем этим вращается непрозрачный небесный свод, на котором «посажены звезды в фигурах, имеющих сходство с животными». Весь повседневный опыт ясно доказывает, что восхождение одних созвездий возвещает лето, восхождение других — зиму, бурю, засуху и пр. Таким образом, земные явления лишь отражают на себе движение небесных светил и божественную волю. Но действие этих светил неодинаково. Солнце и Луна в своих правильных путях чертят постоянные линии, ткут основу; остальные же пять планет определяют собою переменное, случайное. Все семь светил вместе своими движениями прядут нити судьбы; они безмолвно ткут узорчатую ткань земной жизни. От них зависит не только лето и зима, дождь и засуха, но также жизнь и смерть каждого живущего существа, его наружность, его способности, его отношения и судьбы… В известном смысле это было не что иное, как астрономия, превращенная в религию, но вместе с тем, в силу своего происхождения, оно обладало такой гибкостью, что могло приспособиться к любой религиозной форме к многобожию, к монотеизму и к вере в простой, естественный порядок» ([38], стр. 24—25).

«Первым неизбежным последствием звездочетства или астрологии было новое разделение времени по числу планет, каждая из них воздействует на свой определенный день. Таким образом, возникла новая неделя, состоявшая из семи дней и имевшая применение только в астрологии. Но чем более укреплялась и росла вера в астрологию, тем более должна была эта планетная неделя вытеснять прежнее счисление времени. В конце концов, она восторжествовала везде» ([38], стр. 27).

По мнению древнего астронома, «… театр жизни представляет собою чертог, расположенный над темным погребом и покрытый куполом, с которого семь великих очей смотрят на людей, повелевают ими и управляют ими, как марионетками. Из этого мира нет выхода. Лишь когда жизненная роль сыграна до конца, бесшумная опускная дверь пропускает марионетку в темный погреб» ([38], стр. 32).

Сейчас мы уже с трудом можем представить себе, насколько огромное влияние имела астрология на интеллектуальную жизнь европейскою общества даже в XVI веке: «…Приходилось обращаться к науке о небесных светилах, чтобы ориентироваться во времени и пространстве. Но, что еще важнее, приходилось смотреть на звезды, чтобы ориентироваться и в жизни. Астрология сделалась главной наукой того времени, основой всех остальных. В наше время принято презрительно смотреть на все это движение. Первое, что считают долгом сделать для знаменитейших астрономов той эпохи, это очистить их от подозрений, что они разделяли суеверие своего времени. Думают даже подчас, что оказывают им услугу, выставляя их обманщиками, лишь бы их не принимали за обманутых. Но такие рассуждения совершенно ошибочны. Очевидно, мы стоим еще слишком близко к той эпохе и к тому неожиданному потрясению, которым сопровождалось крушение этого мировоззрения, и поэтому мы не можем относиться к астрологии беспристрастно. Два столетия — слишком незначительный промежуток времени для человеческого развития, в особенности, если мы судим о воззрениях, имеющих за собою тысячелетнюю историю. Астрология должна еще прятать свое лицо, чтобы мы пропустили ее спокойно» ([38], стр. 165— 166).

«Если мы в настоящее время взглянем беспристрастно на астрологию XVI века, не ослепляя себя попытками более позднего времени замаскировать или подделать истинное положение вещей, то первое, что мы испытаем, это — изумление по поводу той громадной роли, какую играла в ту эпоху вера во влияние звезд. Не только невежественная масса верила в него; ее примеру следовали и выдающиеся люди на всех поприщах. Достаточно только обратить внимание на массу сочинений по астрологии, которые появились в XV и XVI веках (от себя добавим: точнее, были зафиксированы печатным станком в знак сохранения древней традиции, пышно расцветшей еще до эпохи книгопечатания. — Авт.). Сочинения, которые сохранились в двух только главных библиотеках Копенгагена, составляют довольно объемистую груду. В этом отношении ни одна наука того времени не могла сравниться с астрологией. При этом нужно иметь в виду, что писали эти сочинения не какие–нибудь неизвестные люди, а выдающиеся умы своего времени. В Скандинавии XVI века, например, нет ни одного имени, которое можно было бы поставить наряду с величайшим представителем точной науки Тихо Враге, с изысканным знатоком и всесторонне образованным популяризатором Генрихом Рантцау. штатгальтером Шлезвиг–Голштинским. И оба они были восторженными приверженцами астрологии. Тихо Браге практически разработал ее до мелочей, и вся его научная деятельность была до известной степени посвящена ее развитию… Из немецких ученых назовем столь блестящие имена, как Меланктон и Кеплер. Лекции Меланктона по астрологии в Виттенбергском университете имели такой успех, что в 1559 году вышло их новое издание… Подобные лекции не были, впрочем, специальностью Виттенберга.