Песнь для Арбонны - Гай Кей

— Четыре человека, — подсказал Рюдель.

— Четыре корана с оружием. — продолжал Серло. — Я не узнал их цвета.

— Думаю, так и было задумано, — сказал Бертран, открывая дверь. — Думаю, это тот самый гость. Проводи его сюда, Серло, а потом займи его провожатых. Может оказаться в конце концов, что они не друзья, но сегодня они наши гости. Обращайся с ними соответственно.

Серло с недовольным видом ушел.

— Мне все более и более любопытно, — весело сказал Рюдель Коррезе. — Я так рад, что вы пригласили меня зайти.

Бертран захлопнул тяжелую дверь. Выражение его лица было совершенно серьезным.

— У нас есть всего несколько минут, — сказал он. — Я могу приказать коранам вывести тебя, завязать глаза и заткнуть рот где-нибудь в задней комнате. Возможно, мне придется это сделать. В последний раз спрашиваю: только ли от нечего делать и из желания досадить нам ты здесь?

Выражение лица Рюделя тоже изменилось, что неудивительно, но не так, как можно было бы ожидать, не зная этого человека. Глаза его ярко заблестели при свете огня, он сказал:

— Я не привык на данном этапе моей карьеры искать работу, но я уже вам говорил, что сейчас остался без заказов. Ты мог бы пощадить мою гордость и понять этот намек.

Снова ненадолго воцарилось молчание, а потом Бертран де Талаир невольно рассмеялся. Блэз, глядя на своего друга, через секунду тоже рассмеялся. Рюдель в ответ ухмыльнулся им обоим, довольный. Что бы ни говорили о Рюделе Коррезе, с грустью подумал Блэз, когда он рядом, скучно не бывает.

То же самое, если на то пошло, можно сказать и о Бертране де Талаире. Герцог спросил:

— Ты хочешь поступить ко мне на службу, правильно?

— Хочу.

— Можно спросить, почему?

И теперь лицо Рюделя наконец сделалось серьезным, и невозможно было не вспомнить, что он — отпрыск одного из самых богатых, самых аристократичных банкиров Портеццы, связанных семейными узами с большей частью дворянства страны. Он поставил свой бокал на маленький столик рядом с собой.

— Скажем так: я не возражаю, если мое мастерство покупают. Действительно, моя профессия этого требует. Но возражаю, и весьма сильно, когда мои взаимоотношения используют без моего ведома. Я не знал, что Блэз с тобой, когда заключал контракт с его отцом. Если бы знал, то не сделал бы этого. У меня есть причины полагать, что Гальберт де Гарсенк выбрал меня только из-за моей дружбы с его сыном, а не по причине лестного мнения о моих талантах. Эта мысль не доставляет мне удовольствия. Я официально разорвал контракт с ним. Мое чувство чести будет удовлетворено, если я прослежу за тем, чтобы никто иной не преуспел в выполнении подобного задания, если эта сумма снова будет предложена.

— Сомневаюсь. Они добились желаемого и теперь будут вести более крупную игру.

— Ты прав, но даже в этом случае я бы с радостью и гордостью поступил к тебе на службу, эн Бертран.

Валери кашлянул.

— Сомневаюсь, — сказал он, — что мы потянем выплату твоих нынешних гонораров.

Блэз ухмыльнулся. Рюдель — нет.

— Я с радостью забуду о них. Это было неестественное предложение со многих точек зрения. Буду польщен, если вы мне предложите ту плату, которую получает мой друг Блэз в данный момент, потому что не могу — и уверен, вы со мной согласитесь — работать за меньшие деньги.

Блэз и Бертран переглянулись, посмотрели на Валери, а затем все трое рассмеялись. Рюдель пытался сохранить величавый вид, но это трудно сделать, подумал Блэз, когда над тобой смеются три человека.

Тем не менее это был друг, и его явно тревожили опасные события прошлого лета. Он также предложил присоединиться к ним, хотя Блэз все еще ощущал внутренне беспокойство, когда пытался взвесить свои собственные обязательства верности.

Он ответил Рюделю шуткой.

— Боюсь, ты назначил слишком низкую цену. Мне сейчас совсем ничего не платят. Я больше не служу у герцога. Я здесь в качестве его друга и собираюсь участвовать вместе с ним в турнире через два дня. Боюсь, ты не захочешь работать за мою нынешнюю плату.

Рюдель снова покраснел.

— Понятно. Однако я теперь связан тем, что только что предложил. Могу понять, как тебе весело.

Бертран покачал головой, но тут снова в дверь постучали.

— Нет, не так. Я буду рад, если ты останешься со мной. — Он усмехнулся. — И подозреваю, меня это развлечет. Я буду платить тебе столько, сколько платил Блэзу до того, как его статус изменился. Мы можем обсудить это позже, на досуге, нам даже придется это сделать. А сейчас я прошу всех вас сохранить тайну. — Он направился к двери и сам открыл ее.

За ней стоял Серло за спиной высокого, темнобородого человека с поджарой фигурой воина. Этот человек был действительно в маске и в капюшоне, одет в черную одежду, хорошо скрывающую всадника в темноте. На пороге он внимательно оглядел всех четверых, слабо улыбнулся и снял маску, открыв густые брови и глубоко посаженные серые глаза.

— У тебя неожиданные компаньоны, де Талаир, — произнес он на языке Арбонны с акцентом. — Собственно говоря, считая меня, ты, кажется, собрал полную комнату своих врагов. — Несмотря на такое замечание, он шагнул через порог с уверенной непринужденностью. Бертран закрыл за ним дверь.

— Мой кузен Валери, — тихим голосом представил герцог. — По крайней мере, один друг. По-видимому, вам знаком и Блэз де Гарсенк, и Рюдель Коррезе. И я уверен, что они оба вас знают.

Конечно, они его знали. Если появление Рюделя стало для Блэза шоком, то приезд этого человека его ошеломил. В последний раз он видел эти расчетливые серые глаза под тяжелыми бровями почти два года назад на ледяном северном поле боя. Солнце садилось, мертвые грудами лежали на алом снегу, и три поколения войны были тем проклятием, которое подстегивало яростное сражение.

Блэз отвесил короткий официальный поклон, маскируя свои мысли. Рюдель и Валери поклонились. А потом герцог Бертран, покончив с представлениями, сделал то же самое.

Монархам этого мира положено кланяться.

— Молодой Гарсенк отличается храбростью, которой я научился бояться, — сказал король Дауфриди Валенсийский, взглянув на Блэза. — Что касается отпрыска Коррезе, то я скорее мог бы подумать, что это тебе следует его опасаться, или слухи с прошлого лета были ложными?

— Нет, ваше величество, — выпрямляясь, ответил Бертран. — Но, к счастью для моего хрупкого спокойствия. Рюдель Коррезе теперь жалеет о том, что согласился выполнить тот контракт и лишить жизни человека столь безобидного, как я, и присоединился к моим коранам, желая загладить вину. Не так ли?