Три билета в кино - Яна Эдгаровна Ткачёва

увидел, – неловко пожал плечами Жека. – Ладно, давай уже дома об этом поговорим. По ходу, мама не в курсе.

Я рассеянно кивнула и, приняв из Женькиных рук сложенные стопкой бумаги, вернула их в коробку. Отставив ее в группу нужного, я принялась мыть шкаф. Мои руки мелко дрожали, а в голове была полная мешанина.

Саша

У меня, конечно, тоже были новости, которые не терпелось рассказать, но не такие жиротрепещущие, фуа-гра меня разбери.

– Как-то я не понял, – еще раз повторил я. – Твой батя, – указал на Жеку, – и твоя ма, – теперь ткнул пальцем в Васу, – были вместе?

– Мы точно так и не узнали, – уточнил Жека. – На фотографии было написано «С любовью», а письма мы не стали читать. Времени не было, да и… – друг покосился на Василису, и я понял, что не читать было ее инициативой.

– В рот, мать его, компот… – пробормотал я.

Мы уже полчаса сидели в гостиной и обсасывали эту ситуацию. Я и Жека устроились прямо на полу напротив Васы и с тревогой ее разглядывали. Она пока что не произнесла ничего вразумительного, только кивала или отрицательно мотала головой на мои вопросы.

Все рассказывал Жека, он тоже выглядел несколько ошарашенным, но не таким бледным, как Василиса. Подруга с ногами забралась на диван, задумчиво теребила край футболки и выглядела отрешенной.

– Слушайте, – вдруг понял я. – Теперь ясно, чего Михалыч вечно так пялился на Васу!

– Вот и Жека так сказал, – впервые подала голос Василиса. – Но я вообще никогда особо не замечала, чтобы он на меня смотрел…

– Хм-м-м… – задумчиво протянул Жека. – Ты забыла ситуацию с… – вопросительно сказал он, указывая на шрам, оставшийся у него от батиного кулака.

– О, ну исключая ее… – нахмурилась Васа.

– Блин, это все-таки какой-то сюр, – я был озадачен.

– Я вдруг поняла, – пробормотала подруга, – что даже не знаю номер школы, в которой училась моя мама. И, кажется, у моей ма были свои тайны.

– Ты из-за этого расстроилась? – спросил Жека.

– Не могу сказать, что расстроена, – задумчиво ответила Васа. – Скорее, растеряна. Я не ожидала увидеть фотографию мамы у вас в квартире.

– Да кто бы ожидал? – вопрос от меня был больше риторическим.

– Мне грустно из-за того, что завеса этой тайны о жизни наших родителей приоткрылась, – продолжила Василиса. – Но мы так ничего толком и не узнали. А мне бы хотелось…

– Мы могли бы прочитать письма, – пожал плечами Жека. – Теперь мы знаем, где лежит коробка.

– Это… – подруга нахмурилась. – Нет. Я была бы в ужасе, если бы кто-то прочел, например, нашу переписку. Это личное.

И я понимал ее. Мы хранили письма времен службы Жеки в армии. И мне бы точно не хотелось, чтобы лет через двадцать какие-нибудь дети залезли и прочитали всё это без нашего ведома. Жека дернул плечом. Я понял, что он с нами не согласен, но спорить не хочет. Мне стало интересно: он так бесцеремонен, потому что дело касается его отца, к которому Жеке вообще сложно было относиться с сочувствием, или же он просто считает, что прочитать чужую переписку – не такое уж большое дело.

– А у меня тоже есть новости, – выдал я, чтобы сменить тему.

– Только не говори, что узнал, будто ты мой брат или что-нибудь в таком духе, – нервно пошутил Жека. Да уж, всякие внезапные шуточки ему плохо удаются. Василиса от его слов испуганно вздрогнула.

– Было бы занятно, но нет, – хохотнул я. – Дело в другом. Олег звонил. Почти сразу после свадьбы он уезжает в Германию.

– А Марина? – обеспокоенно спросила Васа, с радостью отвлекаясь от темы родителей.

– Так, по порядку начну, – я постарался сжато пересказать мой сегодняшний разговор с Олегом. – Какое-то время назад Олежа подал документы на рабочую визу в Германию. Какой-то госпиталь с удовольствием предоставил ему рабочий контракт, Марина с Олегом женятся. Олег уезжает первым, а потом на воссоединение семьи подает Марина. Как-то так. В общем, они решили эмигрировать.

– О, наверное, для них это хороший шанс, – заметил Жека.

– И для нас тоже, – я подвигал бровями, показывая, что это не простые слова.

– В смысле? – уточнил друг.

– Олег собирается сдавать квартиру, а деньги за нее я буду ему переводить в Гермашу, – объяснил я. – И он предложил сдать эту хату, а нам переехать на Невский.

– Нам придется бросить нашу квартирку? – Василиса, казалось, не была в восторге от идеи.

– Смотри, – я принялся загибать пальцы на каждый аргумент. – Это подальше от Жекиных родителей – не придется слишком дергаться, раз. Ты в восторге от подоконников и огромных окон, это два. Ну и район хорош, это три…

– После номера раз, – прервала меня со смехом Васа, – можно было не продолжать. Конечно, мы нечасто видимся, но такое близкое соседство все равно нервирует.

– Блин, это офигенно крутая новость! – Жека выглядел настолько радостным и каким-то умиротворенным, что мне захотелось расцеловать его. Рыбные котлетки, я превращаюсь в сентиментального идиота.

– Кхм, да-а-а, – я прочистил горло, которое странно сжалось от тупых чувств, – мы можем перевезти свои вещи до Америки, сдадим эту хату, а Марина потом просто перед отъездом закинет свой комплект ключей твоим родакам, Жека. Вернемся уже в новую квартиру.

– Новая жизнь прямо-таки, – хихикнула Васа.

– Новая жизнь… – повторил Жека.

– Надо это отпраздновать, – заговорщицки прошептал я и потянул Василису за ногу, стаскивая с дивана прямо себе на колени.

Одновременно я сграбастал Жеку за футболку и впился в его рот далеко не нежным поцелуем. К черту сентиментальность! А дальше все закрутилось в уже привычном водовороте касаний, поглаживаний и тихих стонов. За эти годы я знатно поднаторел в искусстве довести этих двоих до точки. Знал, когда нужно сжать, где прикусить, чтобы тихий стон перешел во вскрик. Привычно клал ладонь на самые чувствительные места, легко касался нежной кожи, вызывая бурную реакцию в ответ. Это было лучше всего на свете. Смотреть на их лица на пике блаженства стоило любого дерьма, через которое нам приходилось порой проходить.

И вот когда мы абсолютно голые, задыхающиеся, сплелись прямо на полу, Васа откинулась спиной Жеке на грудь и, обхватив меня за шею, пробормотала: «Пожалуйста…» И я, блин, знал, что это за «пожалуйста». Чертовски плохая идея. Но – как и обычно, – увидев ее робкий взгляд, потерявший фокус, я согласился. Потому что был дебилом. Я переместился выше, чтобы наши лица были на одном уровне, и, взглянув на Жеку, увидел, что он немного обеспокоен. Но, немного помедлив, он кивнул. Оба мы были абсолютными идиотами, когда дело касалось этой