История города Москвы. От Юрия Долгорукого до Петра I - Иван Егорович Забелин

деревянная церковь, о чем летописцы не упомянули, как о рядовом событии. А последующие списатели жития св. Алексея уже произвольно толковали о деревянной церкви для своих целей, чтобы объяснить разрушение храма в 1431 г. и доказывать, что он был обширнее и что святитель был погребен внутри, а не вне храма.

Как бы ни было, но время основания монастыря едва ли может относиться ко времени постройки каменной церкви.

Святитель Алексей, создатель, устроитель Московского политического единения, скончался 12 февраля 1378 г. и не получил от современников достойной летописи своего жития, чему могли попрепятствовать наставшие после его кончины страшные для Москвы события: нашествие в 1380 г. Мамая и в 1382 г. нашествие Тохтамыша. Неимоверное напряжение нравственных и материальных сил в первое нашествие и совершенное истребление самой Москвы в погром Тохтамыша, конечно, не могли на долгое после того время благоприятствовать спокойному развитию литературного труда. Здесь и скрываются те причины, почему литературное развитие Москвы во все последующее время оставалось без движения. Таким образом, и житие св. Алексея не получило в свое время должной литературной обработки, даже хотя бы и одной короткой записи. Такая обработка началась спустя 70–80 лет после его кончины и, конечно, не обладая надобными источниками, описала это житие в довольно превратном виде.

«Как библиографическая история жития, – говорит почтенный исследователь житий Русских святых В. О. Ключевский, – так и его фактическое содержание представляют много темных, едва ли даже разъяснимых пунктов». Автор по этому поводу укоряет Московскую письменность XV в., что «70–80 л. спустя по смерти знаменитого святителя в Москве не умели написать порядочной и верной его биографии, даже по поручению вел. князя и митрополита с собором». Но возможно ли было написать что-либо верное и порядочное, когда, кроме колеблющихся преданий, никаких верных источников не оказывалось налицо. С половины XV и до конца XVII ст. над обработкою этого жития трудилось немало писателей и все они, не имея верных источников, по необходимости дополняли друг друга собственными домыслами, отчего житие и наполнилось непримиримыми противоречиями и относительно времени, и относительно событий. Разобраться в этих противоречиях очень трудно, а в иных случаях и совсем невозможно. Попытаемся выяснить хоть немногое.

Сооруженная в 1365 г. в одно лето каменная церковь Михаила Чуда, несомненно, была небольшого размера. При своей кончине святитель завещал вел. князю положить себя вне церкви за алтарем и указал место для своей могилы.

Было ли в точности исполнено это завещание? Нет. Вел. князь Димитрий и духовные, и светские власти определили положить его в церкви, в пределе Благовещения. Так и совершилось. По этому сведению находим, что в первоначальном храме существовал предел Благовещения. Но в том же житии рассказывается, что в 1431 г. во время литургии верх церковный от ветхости обвалился, но бывшие в алтаре священники остались невредимыми. После того разрушенную церковь разобрали и приступили к постройке новой каменной же церкви.

Когда начали копать рвы на основание новой церкви, внутри прежде бывшей, разобранной, то, копающе, обрели в земле чудесные мощи святителя целы и нетленны и ризы его невреженны, яко вчера облечены. О пределе Благовещения при этом свидетельстве нигде в писаниях не упомянуто.

Итак, по этому сведению погребение святителя совершилось, вопреки его завещанию, не вне храма, но внутри.

Между тем, в том же житии есть свидетельство, что архиепископ Геннадий, бывший прежде архимандритом в Чудовом монастыре, потом Новгородским архиепископом, проживая остаток дней снова в Чудовом монастыре, был по кончине погребен в самом том месте, где лежало в земле священное тело великого святителя и чудотворца Алексея, прежде обретения его, у самой стены великой церкви.

А еще прежде скончавшийся в 1393 г. февр. 15 старейший боярин Дмитрия Донского Данило Феофанович, племянник св. Алексея, был положен близ гроба святителя, стало быть, вне церкви, так как при этом не упомянуто о погребении в самом храме.

Новая церковь во многом отличалась от развалившейся. Она была менее старой, но зато была высока и зело пространна и прекрасна, была трикровна, то есть имела три верха или три главы и выспрь восходы, то есть была построена на подклетном ярусе с лестницами для всхода. Старая же церковь если и пространнее была всюду, но была единокровна, имела одну главу или верх и помост, имела токмо на самой земле. Три верха явно показывают, что в новой церкви был устроен предел Благовещения, в котором и были помещены св. мощи. Писатель настаивает, что старая церковь была обширнее новой с тою мыслью, дабы утвердить свидетельство, что святитель был погребен внутри храма.

Для этой цели позднейший писатель (Пролог, изд. 1777 г.) уверяет, что старый храм был деревянный, что копали рвы внутри этого деревянного храма «и тако обретоша св. мощи»

При новом храме была построена и трапеза, велия, каменная, и погребы каменные, но это свидетельство относится уже к позднейшим сооружениям, о которых скажем в своем месте. Вероятнее, что трапеза была построена деревянная. В 1476 г. февраля 16 в монастыре сгорела (несомненно, деревянная) трапеза и архимандричья Геннадиева келья.

Геннадий, как увидим, много способствовал к доброму устройству монастыря. О нем летописцы записали следующее обстоятельство.

В 1483 г. случилось навечерие св. Крещения в воскресенье. Геннадий в своем монастыре разрешил святую Богоявленскую воду пить поевши, т. е. и после обеда. В церковном же Уставе о том не писано. Митрополит послал изымать Геннадия, но он, спасаясь, убежал к вел. князю. Митрополит сам пошел к вел. князю, обличил преступника, много глаголаше на него, так что вел. князь выдал беглеца.

Тогда митрополит повелел сковать его и под палатою в ледник посадить. Узнав о такой немилости, вел. князь и с боярами умолили владыку простить его, что и было исполнено. Прощенный Геннадий не только остался архимандритом, но на другой же год был возведен в сан архиепископа в Великий Новгород.

В том же 1483 году благоволением Божиим вниде ему в ум дело благое – соорудить в монастыре храм во имя самого учредителя обители св. Алексея. Основание храму было положено вкупе и с трапезою, как свидетельствует житие. Но некоторые летописи упоминают, что трапеза была заложена в 1485 г., когда Геннадий был уже архиепископом в Новгороде. Удалившись туда еще в 1484 году, попечение о новосооружаемом храме он передал братьям Траханиотам, Дмитрию и Георгию, и сыну Дмитрия Юрию, по прозванию Малому, людям очень известньм в государствование Ивана III.

В Новгороде Геннадий прославился как искоренитель ереси жидовствующих и установитель строгого порядка и благочиния среди тамошнего духовенства, которое к тому же оказывалось совсем безграмотным, так что архиепископ сам принужден был учить грамоте своих