Миры Роберта Хайнлайна. Книга 7 - Роберт Хайнлайн

Гендрикс стоял, заложив руки за спину.

— Я принес фуражку, капитан. Мне показалось, что мы с мистером Джонсом носим головные уборы одного размера.

— Отлично. А что если он уже чувствует себя таким важным, что у него размер увеличился?

На лице астрогатора появилась холодная улыбка.

— Если это так, я живо уменьшу его до булавочной головки.

Он вручил юноше фуражку. Астрогатор снял с кокарды широкую золотую полосу и солнце с расходящимися лучами; вместо них были узкая полоска и крошечное сияющее солнце, окруженное кольцом, — знак ученика астрогатора. Макс подумал, что это, должно быть, старая кокарда, сохраненная доктором Гендриксом как память о молодости. Запинаясь, юноша пробормотал слова благодарности и вышел вслед за Дюмоном из капитанской каюты, споткнувшись у порога.

Выйдя в коридор, Дюмон остановился.

— Вы можете не спускаться в кубрик, сэр. Продиктуйте мне комбинацию замка на вашем шкафчике, и мы все сделаем сами.

— Ну что вы, мистер Дюмон! У меня совсем мало вещей. Я принесу их сам.

Лицо Дюмона выглядело бесстрастным, как у дворецкого.

— Если позволите высказать предложение, сэр, может быть, вы пожелаете взглянуть на свою новую каюту, пока я займусь остальными проблемами. — Это не было вопросом; Макс совершенно правильно понял его содержание. — Перестань валять дурака, глупыш. Я знаю, как нужно сделать все это, а ты — нет. Поступай, как тебе говорят, пока не совершил какую-то грубую ошибку.

Юноша кивнул и послушно исполнил советы старшего стюарда. Не так просто продвинуться на одном корабле от рядового члена команды до самой престижной должности офицера. Дюмон понимал это, тогда как Макс еще не сумел осознать изменившуюся ситуацию. Неизвестно, чем были продиктованы действия Дюмона — отеческой заботой или желанием следовать протоколу, а может быть, и тем и другим, однако Дюмон не собирался разрешать новоиспеченному офицеру спускаться ниже палубы «В» до тех пор, пока тот не научится достойно вести себя в этом новом для себя качестве.

На широкой койке, покрытой покрывалом, лежал настоящий матрас из пенопласта. В углу каюты находился умывальник с водопроводным краном и зеркалом. Над койкой висела полка для книг, а с другой стороны располагался шкаф для белья и форменной офицерской одежды. В каюте был даже откидной стол, прикрепленный к переборке. На стене висел телефон, а рядом с ним звонок, которым можно было вызвать дежурного стюарда! Рядом с койкой стояло его собственное кресло, корзина для мусора и — да-да! — на полу лежал крошечный коврик. Но самое главное — в каюте была дверь с замком.

То обстоятельство, что площадь каюты соответствовала по размерам примерно ящику для рояля, Макса ничуть не беспокоило.

Он выдвигал ящики и заглядывал во все уголки своего нового владения, когда вернулся Дюмон. Сам старший стюард не опустился до переноски скромного багажа Макса; эту задачу он доверил одному из подчиненных, обслуживавших верхние палубы. Помощник стюарда вошел в каюту и спросил:

— Куда поставить ваши вещи, сэр?

Макс смутился: молодой человек, который принес вещи, в течение нескольких месяцев сидел напротив Макса за обеденным столом в кают-компании обслуживающего персонала.

— А, это ты, Джим. Привет. Кинь их на койку. Большое спасибо.

— Пожалуйста, сэр. И примите мои поздравления.

— Спасибо, Джим.

Они обменялись рукопожатием. Дюмон позволил церемонии длиться минимальное время, затем сухо произнес:

— Можете идти, Грегори. Займитесь делами в кают-компании. — Он повернулся к Максу. — Есть еще пожелания, сэр?

— Нет. Все очень хорошо.

— Если позволите, мне хотелось бы заметить, что вряд ли вы сумеете сами пришить знаки отличия на китель. Не исключаю, конечно, что вы умеете обращаться с иголкой и ниткой лучше меня, — усмехнулся Дюмон, и в его смехе прозвучала нотка должного почтения.

— Это верно. Иголкой я владею не слишком хорошо.

— Миссис Дюмон сделает это гораздо лучше, сэр. У нее большая практика, ведь она помогает всем пассажиркам. Можно, я заберу его с собой? Тогда ваш мундир будет готов и выглажен еще до ужина.

Макс с удовольствием отдал китель Дюмону. Внезапно ему пришла в голову пугающая мысль — ведь отныне ему придется сидеть за столом в «Бифрост Лаундж»!

Но до ужина произошли и другие неожиданности. Макс заканчивал несложную работу: раскладывал по ящикам шкафа свои скромные пожитки, когда раздался стук в дверь, и тут же, не ожидая ответа, кто-то вошел в каюту. Макс выпрямился — перед ним стоял Саймс.

Помощник астрогатора взглянул на фуражку юноши и расхохотался.

— Снимите ее побыстрее, иначе ваши уши могут не выдержать тяжести.

Макс не последовал его совету.

— Вы хотели поговорить со мной, сэр?

— Да. Хочу всего лишь дать вам совет, мистер Гений.

— Слушаю.

— Он заключается в следующем. На этом корабле только один помощник астрогатора — это я. — Саймс ткнул пальцем себя в грудь. — Запомните это. И я буду помощником астрогатора еще долго после того, как вас снова переведут в зверинец убирать навоз за коровами. Там вам и место.

Юноша почувствовал, что краснеет.

— Тогда почему вы не возразили против моего назначения? — спросил он.

Саймс снова рассмеялся.

— Вы что, принимаете меня за полного идиота? Капитан голосует за вас, астрогатор — тоже. И вы хотите, чтобы я рисковал своей карьерой? Гораздо проще подождать, пока вы наделаете ошибок, что неминуемо случится. К вам я зашел, чтобы сказать, что это тоненькая золотая полоска на кокарде ничего не значит. Вы по-прежнему будете подчиняться мне — да-да, подчиняться. Не забывайте этого.

Макс стиснул зубы и промолчал.

— Ну, что скажете?

— А что я должен сказать?

— Разве вы не слышали мой приказ?

— А-а, вот вы о чем. Слушаюсь, мистер Саймс. Не забуду. Никогда не забуду.

Саймс подозрительно посмотрел на него.

— Постарайтесь не забыть, — бросил он, повернулся и вышел из каюты.

Макс все еще смотрел на дверь, сжав кулаки, когда в дверь постучал Грегори.

— Ужин, сэр. Через пять минут.

Макс старался остаться в каюте как можно дольше, думая о том, как было бы хорошо убежать на свою прежнюю палубу и занять привычное место в теплом, шумном, уютном комфорте кают-компании младшего обслуживающего персонала.

Подойдя наконец к двери гостиной, он замер, парализованный страхом. Восхитительно убранный зал сиял огнями и выглядел как-то странно; действительно, юноша бывал здесь только рано утром, чтобы сменить ящик с песком, стоявший в коридоре камбуза, а тогда здесь горели только ночные лампочки.