Она любит плохих парней - Алекс Хилл

окном. Тоша с Ланой наперебой травят про меня забавные байки, а Елисей и Дарий сыпюлт колкими комментариями, отлично спевшись.

— А потом Катя… — говорит Лана, наклоняясь над столом.

— Ну все, — молю я. — Хватит. Мы все знаем, что я немного поехавшая.

— Немного? — смеется Тоша.

— Да ну вас! — отмахиваюсь я и хватаю мобильник, на экране которого загорается новое оповещение.

Пробегаюсь по строчкам сообщения, сердце замирает.

Быков: «с днем рождения кис*белое сердце* увидел тебя и вспомнил»

Блокирую телефон и опускаю его экраном вниз. Дарий сжимает мою ладонь и наклоняется к уху:

— Что-то случилось?

— Нет, — бодро отвечаю я. — Старая знакомая поздравила. Все нормально.

Но все не нормально. Телефон жужжит и жужжит, шутки друзей вдруг перестают быть смешными, злость сводит челюсть. Я матери не позволила испортить мне этот день, а Роме и подавно. Поднимаюсь из-за стола, схватив телефон, и весло бросаю друзьям:

— Сейчас вернусь! Не скучайте!

Добегаю до уборных и закрываюсь в одной из кабинок. Шумно вздыхаю и открываю диалог.

Быков: «я ведь правда любил тебя»

Быков: «а ты оказалась обычной лживой сукой которой нужны были мои бабки»

Быков: «теперь я тебя ненавижу»

Быков: «тварь!»

Быков: «ты во всем виновата!»

Быков: «весело тебе там? препод тоже пляшет под твою дудку?»

Быков: «надеюсь мозгов у него побольше и он кинет тебя так же как и ты меня» 

Быков: «желаю чтобы ты почувствовала все то же что и я»

Быков: «че молчишь? нечего сказать? не хочешь поблагодарить за поздравления? извиниться?»

Быков: «настолько занята?!»

Быков: «шлюха!»

Зубы впиваются в нижнюю губу, и я заношу палец над клавиатурой. Желчь подкатывает к горлу, обида подкидывает грубые идеи для ответа. Он хочет, чтобы я перед ним извинилась? За что? За то, что хотела быть счастливой? За то, что он сам еще не готов к чему-то серьезному? Я ведь старалась, я… Ледяная волна накрывает с головой, замораживая приступ ярости. Пора не просто перевернуть страницу, а закрыть уже эту долбанную книгу. Я не собираюсь ничего объяснять, все уже давно сделано и сказано. Если Рома не понял меня в первый раз, то и в сотый не поймет. Больше чем уверена, он сейчас не в себе, и это его выбор, а значит — не моя проблема. Открываю список контактов и отправляю номер Ромы в черный список, прохожусь по мессенджерам и социальным сетям, блокируя его аккаунты. Теперь точно все.

Встряхиваю волосами, распрямляю плечи и открываю дверь. Лана стоит у зеркала и хмурится:

— Кать, в чем дело?

— Слишком много вина, — усмехаюсь я и подхожу к раковине. 

Включаю воду и тщательно мою руки в горячей воде, будто только что прикоснулась к чему-то до безобразия грязному. Срываю пару бумажных полотенец и улыбаюсь подруге:

— Идем, пока парни не придумали еще какой-нибудь финт, чтобы пощекотать нам нервы.

— А я думала, это наша специализация.

— Я тоже, но сегодня… — Надуваю щеки и свожу глаза к носу. — Хорошо, что это все был розыгрыш. Ты не представляешь, как я испугалась.

— Да куда уж мне, — хмыкает Лана.

Стыдливо отвожу взгляд, вспоминая первую половину десятого класса. Лане круто тогда досталось. 

— Теперь с книжными планами точно покончено, — серьезно говорю я.

— Клянись Джексоном и его братьями!

— Клянусь! 

Лана хитро щурится и подступает ближе.

— Вы с Дарием отлично смотритесь. Я очень рада за тебя, Кать. Правда.

— Спасибо, — с облегчением выдыхаю я.

Если кто-то искренне радуется твоему счастью, значит, ты его заслуживаешь. Так ведь? Сжимаю мобильник, надавливая на кнопку выключения, чтобы позволить себе хоть немного побыть просто счастливой. Не хочу больше никаких неожиданных поворотов и сюрпризов. Что-то я наигралась. Жизнь может быть интересной сама по себе, без каких либо планов. Хватит уже отбирать власть у судьбы. Она ведь женщина, может и психануть. 

* * *

Вливаюсь в сонную толпу студентов, ползущую к первому учебному корпусу. Голова гудит, глаза от недосыпа едва открываются. День рождения вышел насыщенным, после такого положена, как минимум, неделя выходных, но учебу никто не отменял. Все четыре пары я сегодня точно не высижу, но вот первую лекцию пропустить не могу, иначе прощай возможный автомат. Захожу в шумный холл и сразу направляюсь к пропускному пункту, прикрывая ладонью зевающий рот.

— Это все из-за тебя! — слышу побитый истерикой женский голос.

Удивленно оборачиваюсь на звук приближающихся шагов, щеку обжигает боль от звонкой пощечины. Неля стоит передо мной, тяжело дыша. Ее веки красные и опухшие, щеки мокрые. Волосы собраны в лохматый пучок, а курта наполовину расстегнута. 

— Ты должна была быть на ее месте! — вопит она, толкая меня в плечи. — Ты, а не она!

В непонимании трясу головой и отмахиваюсь от рук Нели, которая снова бросается на меня, точно обезумевшая тигрица, детеныша которой я съела.

— Ты с ума сошла?! — кричу я и отступаю, чтобы сохранить безопасное расстояние между нами. — О чем ты вообще говоришь?!

Неля замирает, резко содрогнувшись, слезы омывают ее бледное лицо, на котором нет ни грамма косметики. Тревога ускоряет сердечный ритм, нехорошее предчувствие стягивает мышцы живота.

— Неля… — мирно произношу я. 

— Они разбились! — оглушающе громко вскрикивает Жаркова. — Разбились! Понимаешь?! Бык вчера весь вечер вспоминал о тебе, а Таня… она… она пыталась его успокоить. Потом они… они уехали и…

Неля заходится в рыданиях, а меня будто пронзает толстым копьем. Мир замирает, время останавливается, и мое сердце вместе с ним. Не понимаю, сколько длится это состояние, но грудь вдруг обжигает первый сильный удар, несущий отрицание. Этого не может быть. Она лжет. Второй удар — невыносимая боль, от которой трещат кости. Разбились! Третий — паника. Что делать? Что мне делать?! Бег времени возобновляется. Мысли мечутся, образы людей вокруг размыты, не могу ни выдохнуть, ни вдохнуть.

— Все ты… ты виновата! — неистово рыдает Неля. — Это твое место! Твое!

Пытаюсь отыскать в толпе хоть одно знакомое лицо, чтобы получить подтверждение этой жестокой лжи, но вокруг только пустые взгляды и змеиное шипение, собравшееся из десятков ошарашенных шепотков. Срываюсь с места и быстрым шагом пересекаю университетский холл, толкаю дверь, желая глотнуть свежего воздуха, но я словно в вакууме. Добираюсь до злополучной скамейки, вся тяжесть мира ощущается давлением на макушке. Сажусь и закрываю лицо руками. Не