Фантомная боль - Михаил Тырин

— Что там у тебя? — не выдержал наконец Антон. — Что ты все дергаешься?

— Да спина что-то... — пробормотал Обжора.

— Ударился, что ли?

— Нет. Не знаю, но как-то неудобно идти.

Антон ничего не понял из этого объяснения, однако уточнять не стал. Сзади послышалось шумное дыхание Печеного.

— Еле вас догнал, — прошептал он. — Черт, не видно ничего...

— Что ты там делал?

— Оставил им на память свою гранату, только и всего.

— Долго идти еще будем? — раздался вдруг голос Леденца.

— Спроси у того, кто этот тоннель проделал, — отозвался Самурай.

— Я говорю, может, остановимся, передохнем? Я себе уже двадцать шишек набил...

— Давайте, только недолго, — нехотя согласился Самурай.

Бойцы сбились в тесную кучку, сели на корточки. Стало совсем тихо.

— А правда, когда этот чертов коридор кончится? — спросил Обжора.

— Главное не когда, а чем он закончится, — ответил Самурай. — Есть ли там выход?

— Печеный, спички еще есть? — спросил Леденец.

— Зачем?

— Зажег бы одну. Темень на нервы действует.

— Потерпи. Мало спичек.

Обжора вновь начал возиться и шуршать одеждой.

— Да что ж такое! — вздохнул он. — В спине будто гвоздь торчит.

— Болит? — насторожился Печеный.

— Нет, не болит, но... Мешает что-то.

— Наверно, ударился и не заметил. Или мышцу потянул. Может, я посмотрю?

— Да ну, что ты в темноте посмотришь?

Вновь стало тихо. Под землей тишина была какая-то особенная — густая, тяжелая, будто сдавленная многими тоннами грунта, нависшего над головой. Печеный все же не выдержал и полез за спичками. Когда огонек осветил низкое сдавленное пространство, все вздохнули свободнее.

— А ну, поглядите, куда пламя клонится, — сказал Самурай. — Может, сквозняк нас выведет?

— Да куда он нас выведет? — махнул рукой Обжора. — Тут два пути — вперед или назад. Назад мы точно не пойдем.

— Тут могут быть и повороты, — сказал Антон. — Наверняка под комбинатом целая сеть тоннелей с трубопроводами. Можно всю жизнь по ним ходить.

Ему вдруг стало страшно от собственных слов. До последней секунды была подсознательная надежда, что через десять, двадцать, пусть даже сто шагов впереди появится хоть слабое пятнышко света.

Но вдруг всем стало ясно, что бродить в кромешном мраке придется, может, еще очень долго.

— Если коридоров много, значит, и выходов должно быть много, — произнес Печеный. — Значит, надо просто запастись терпением и...

Он недоговорил, потому что из глубины тоннеля ударил раскатистый гром, и волна воздуха задула огонек спички. Звук был долгим, казалось, что после взрыва что-то продолжает ломаться, грохать, скрежетать.

— Сработала, родимая, — злорадно усмехнулся Печеный. — Эти придурки все-таки полезли за нами.

Самурай быстро поднялся, словно разбуженный взрывом.

— Пошли отсюда.

— Зачем? Думаешь, опять полезут?

— Полезут не полезут, а все равно надо идти.

— У меня осталось четыре патрона, — заметил Обжора.

— Вот именно, — сказал Самурай. — А у меня — шесть.

Бойцы поднялись и вновь побрели в черную затхлую неизвестность. Иногда Самурай велел всем останавливаться и прислушиваться, но под землей по-прежнему было спокойно.

Оттого, что идти приходилось медленно, всем казалось, что за спиной уже огромный путь. На самом деле тоннель не вывел даже за пределы заводского забора.

— Неужели и ночевать здесь придется? — сокрушался Печеный. — Крысаки ведь по мордам бегать будут.

— Стоять! — тихо проговорил Самурай. — Дверь...

Ради такого дела Печеный не пожалел еще одной спички. Пламя осветило шершавый от ржавчины лист на больших петлях, перегородивший дорогу. Дверь была открыта, и вела она в маленькое помещение с двумя железными шкафами и распределительным щитом на стене. Прежде чем прогорела спичка, Леденец нашел на стене выключатель и зажег свет.

Лучи слабенькой грязной лампочки, висящей на голом проводе, показались после долгой темноты сиянием полуденного солнца. Все даже зажмурились.

— Свет! — тихо воскликнул Печеный. — Счастье-то какое!

У стены стояли полусгнившая деревянная скамейка и тумбочка с десятком старых газет на крышке.

— Это каптерка ремонтников, — определил Обжора. — Значит, выход должен быть рядом. Я так думаю.

— Пошли искать! — воодушевился Леденец, забыв про свои шишки и усталость. — Я иду, кто со мной?

— Пошли поищем, — согласился Печеный.

— Мы здесь вас подождем, — сказал Самурай. — Далеко не ходите: осмотритесь — и быстро назад.

Он сел на скамейку, откинулся, глядя в потолок. Обжора пристроился рядом, бросив карабин на пол. В лампе тихо пел отсыревший контакт, заменяя голос сверчка. Это пыльное помещение с тусклым светом казалось верхом уюта после долгого пути во враждебном тесном тоннеле. Не хотелось думать, что тоннель никуда не исчез, он продолжает существовать прямо за дверью, устремив сам в себя свой единственный темный глаз.

— Интересно, пойдут они за нами? — проговорил Обжора.

— Если людей своих берегут, то вряд ли, — покачал головой Самурай. — В коридоре ведь не промахнешься.

— Но ведь полезли же первый раз, на гранату.

— Мало ли... Заглянули в дырку, посветили фонариком. Видят — пусто, ну и полезли. Да и откуда им знать, в какой тоннель мы ушли.

— Могут ведь и собак пустить, — сказал Антон.

— Могут, — согласился Самурай. — Правда, я у них ни одной не видел.

За дверью послышался шум. Хотя все знали, что это возвращаются Печеный с Леденцом, все равно напряглись и взялись за карабины.

Леденец и Печеный выглядели возбужденными; Сразу стало ясно, что они что-то нашли.

— Там лестница, — с ходу выпалил Печеный, — и люк! Но все закрыто. Мы пробовали поднять — не идет. Может, вдвоем попробуем, свежими силами?

Самурай моментально слетел со скамейки.

— Где? Пошли!

Метров за двадцать от двери было место пересечения двух тоннелей. На уровне глаз висела здоровенная труба, и Печеный сразу предупредил об этом, потому что сам едва не разбил о нее голову.

— Сквозняк какой, — отметил Самурай. — Надо будет пройтись, посмотреть.

— Потом посмотрим, — сказал Леденец. — Сначала здесь попробуем.

— У меня только четыре спички, — предупредил Печеный. — Идите на мой голос, вот лестница.

Самурай нащупал ступени и быстренько забрался наверх.

— Слушайте, и правда, люк, — удивленно и обрадованно проговорил он. Стало слышно, как он возится наверху, пытаясь отжать его плечом.

— Не идет, — с досадой сообщил он через некоторое время. — Давайте кто-нибудь ко мне, кто поздоровей.

— Я иду, — отозвался Обжора.

— У тебя ж спина!

— Ничего, она не болит.