Водоворот - Питер Уоттс

Вот только подлодки были бесполезны около берега, а теперь Кинсман заявила, что дельфины смогут засечь цель лишь в нескольких метрах от себя.

Кен поставил рюкзак на асфальт и расстегнул молнию.

«Но, если дельфины не могут ее поймать, с чего ты решил, что справишься сам?»

Как ни странно, он знал ответ на этот вопрос.

Когда Лабин вернулся, Бертон уже ждал его.

— Мы тут окружили группу... о, как мило. Это что, дань уважения врагу? В его последний час?

Кен выдавил из себя слабую улыбку и мысленно пожелал, чтобы Бертон когда-нибудь превратился в угрозу для корпоративной безопасности. В линзах было неприятно, глаза к ним еще не привыкли.

— Что у нас?

— У нас тут группа людей, которые одеты прямо как ты, — ответил Бертон. — Никто из них Кларк не видел... более того, никто из них даже не знал, что она в городе. Похоже, Актиния теряет хватку.

— Актиния?

— Ты не слышал? Ее теперь так называют.

— А почему?

— Без понятия.

Лабин подошел к шахматной доске: шесть цилиндри­ческих голубых иконок сияли в точках, где гражданских удерживали для «содействия ведущемуся следствию».

— Конечно, нам еще далеко до проверки всего населения, — продолжил Бертон. — Пока мы сосредо­точились на явных фэнах, на переодетых. Таких среди гражданских еще предостаточно. Но из допросов ясно, что они ничего не знают. Кларк могла бы собрать армию, если бы захотела, но, судя по всему, не попросила у них даже сэндвич. И это очень странно.

Лабин снова натянул на голову шлемофон и холодно заметил:

— Я бы сказал, что это ставит Кларк в выгодное положение. Она, похоже, загнала тебя в тупик.

— Есть и другие подозреваемые, — возразил Бертон. — И множество. Мы ее выследим.

— Удачи, — тактический дисплей на визоре Лабина почему-то оказался черно-белым. «Ах да, точно. Линзы». Он навел взгляд на голубые цилиндрики, сияющие по всей зоне, и подправил настройки, пока картинка не насытилась цветом. Такие совершенные, четкие формы, и каждая отражает серьезное нарушение гражданских прав.

Кена часто удивляло, как вяло сопротивляются мирные жители, когда сталкиваются с такими мерами. Невинных людей задерживали сотнями без всяких обвинений. Изолировали от друзей, семьи и — по крайней мере, тех, кто мог себе такое позволить, — психолога. Все, разумеется, ради общего блага. В случае угрозы выживанию всего вида гражданские права ни у кого не должны быть на первом месте, но ведь обычные подозреваемые не знали, что стоит на кону. Они видели лишь очередной пример того, как громила с корочкой, вроде Бертона, строит из себя крутого.

Но почти никто не сопротивлялся. Может, у людей уже развился условный рефлекс из-за карантинов, отключений электричества и всех тех невидимых границ, которые УЛН возводило буквально за минуту. Правила могли измениться в любую секунду, почва могла уйти у вас из-под ног только потому, что ветер занес семена какого-нибудь экзотического сорняка за пределы его ареала обитания. С таким бороться невозможно, ветер не победить. Оставалось лишь приспосабливаться, и люди эволюционировали в стадных животных.

Или же просто смирились с тем, что были такими всегда.

Но только не Лени. Почему-то она пошла по другому пути. Прирожденная жертва, пассивная и податливая, как водоросль, она неожиданно отрастила шипы и закалила их до состояния стали. Кларк была мутантом: та же самая среда, которая всех превратила в пробки, болтаю­щиеся на волнах, из нее сотворила колючую проволоку.

На пересечении Мэдисон и Ла Салль расцвел белый бриллиант.

— Засек ее, — затрещал по комму какой-то незнакомый Лабину голос. — Скорее всего, это она.

Он вклинился в канал:

— Скорее всего?

— Снимок с камеры наблюдения в подземном торговом центре. Там ЭМ-сенсоров нет, поэтому подтвердить мы ничего не можем. Зато есть профиль в три четверти на полсекунды. Байесовский анализ выдает восемьдесят два процента.

— Вы можете опечатать это здание?

— Не автоматически. Там нет общих рубильников, ничего такого.

— Хорошо, значит, делайте вручную.

— Принято.

Лабин переключил каналы:

— Инженерный отдел?

— Здесь. — Кену установили выделенную линию свя­зи с отделом градостроительства. Люди с другой стороны, естественно, знали лишь то, о чем им сказали: они понятия не имели, что стоит на кону, им не сообщили никаких имен, чтобы они не прониклись к цели сочувствием. Опасный и вооруженный беглец, ваше дело — не задавать вопросов, точка. Зато практически никаких шансов для серьезных утечек информации.

— У вас есть схема «Ла Салля»? — спросил Лабин, давая увеличение на шахматной доске.

— Разумеется.

— Что там внизу?

— Сейчас практически ничего не осталось. Там были магазины, но большинство владельцев переехало. Теперь там просто пустые торговые ряды.

— Нет, я имею в виду подземную часть. Полупроходные каналы, служебные туннели — вот это все. Почему я ничего из этого не вижу на картах?

— Там же все древнее. Еще с двадцатого века, если не старше. Куча тоннелей даже в базу данных не пошла; когда мы обновляли файлы, их никто не использовал, кроме бомжей да наркоманов, а у нас и так постоянно с сетью проблемы...

— То есть вы не знаете? — В голове у Лабина раздался тихий сигнал, кто-то еще хотел с ним поговорить.

— Может, кто-нибудь отсканировал старые чертежи и записал на кристалл. Я проверю.

— Приступайте. — Кен переключил каналы. — Лабин.

Это был один из дозорных с мола:

— Мы теряем сцеп пену.

— Уже? — По плану она должна была продержаться еще час.

— Дело не в ливне, а в сточных водах. Осадки со всего города сейчас стекаются к молу. Вы видели, какой объем идет по этим каналам?

— Еще не смотрел. — Ситуация «улучшалась» с каж­дой минутой.

Бертон, исправно выполняя свои обязанности, успе­вал, оказывается, и поглядывать на Лабина. И сразу же бросил:

— Сейчас буду.

— Не нужно, — ответили с дамбы. — Я передам вам сигнал с...

Лабин вырубил канал.

Пенистая вода с ревом извергалась из широкой, как автоцистерна, пасти в облицовке мола. Лабин никак не ожидал выброса такой силы: поток уходил на четыре метра от стены, прежде чем гравитация уговаривала его принять вертикальную форму. Сцеппена отступала по всем фронтам; в открывшемся пространстве дыбилось озеро Мичиган, отвоевывая еще больше территории.

«Прекрасно».

Только вдоль охраняемого периметра располагалось одиннадцать стоков. Лабин распорядился перебросить два десятка людей с суши к берегу.

В ухе затараторил человек из градостроительного: