Столетняя война. Том III. Разделенные дома - Джонатан Сампшен

года, в день, к которому Сен-Совер должен был быть освобожден, чтобы не быть сданным. Игнорируя условия перемирия, французы собрали на полях вокруг крепости огромную армию численностью от 6.000 до 10.000 человек. Гарнизон был в замешательстве. Гонец, посланный из Англии с указаниями короля, не прибыл. Люди, находившиеся в крепости, по-видимому, имели мало информации о перемирии и ничего о дополнительных декларациях, которые определяли судьбу крепости. По словам Фруассара, они стали спорить о том, заменило ли перемирие соглашение о капитуляции или более раннее соглашение превалировало над более поздним. Но Бертран Дю Геклен прервал спор, заявив гарнизону, что если они не сдадутся, то он убьет всех заложников и начнет немедленный штурм стен, после которого никому не будет пощады. На следующее утро Сен-Совер был сдан в назначенное время. Обещанные деньги были пересчитаны в монеты и выплачены гарнизону. Любопытным жестом соучастия Томас Каттертон вручил Жану ле Мерсье, одному из французских комиссаров, заключивших соглашение о капитуляции в мае, чаевые в размере 2.000 франков, как бы показывая, какую хорошую сделку заключил ле Мерсье для защитников. Он принял эти деньги с достойным смущением и перечислил их в фонд провинции Нижняя Нормандия. Багаж и трофеи, накопленные за годы успешных грабительских операций, были погружены на несколько десятков открытых повозок с вымпелами, украшенными гербом Франции, и под конвоем доставлены в близлежащую гавань Картерет для погрузки на корабли в Англию[340].

В Бретани похожая сцена разыгралась несколькими днями позже перед воротами Кемперле, но с совершенно иным исходом. Примерно 30 июня Оливье де Клиссон и его соратники заключили с герцогом Бретонским соглашение о капитуляции на определенных условиях. Они приняли тяжелые условия, которые он предложил в самом начале осады, и согласились сдаться на его милость. Но они попросили отсрочки на две недели, чтобы поддержать свою честь и дать возможность королю Франции прислать отряд помощи. Иоанн IV предложил им восемь дней, и так было решено. Ни одна из сторон еще ничего не знала о перемирии, которое должно было вступить в силу в Бретани 7 июля. К несчастью для Иоанна IV, это произошло незадолго до согласованной даты сдачи Кемперле. Вскоре после заключения соглашения с Оливье де Клиссоном два английских рыцаря прибыли из Брюгге с эскортом французских сержантов. Они преодолели около 450 миль за пять дней, чтобы привезти копию договора о перемирии. Они также привезли приказ герцога Ланкастера о том, что армия должна немедленно отправиться в Англию. Вскоре за ними последовал сэр Мэтью Редмэйн, прибывший из Англии с аналогичным посланием от Эдуарда III.

Иоанн IV потерял дар речи от разочарования и ярости. Если бы он не заключил соглашение с защитниками Кемперле, город и его главные враги в герцогстве были бы в его руках. После долгого молчания он сказал эмиссарам Гонта: "Будь проклят тот час, когда я дал эту передышку моим врагам". Возможно, ему пришла в голову мысль проигнорировать перемирие, которое не было для него обязательным, и продолжить борьбу с помощью тех своих людей, которые были готовы присоединиться к нему в его неповиновении. Эдуард III был вынужден 20 июля направить скрепленный своей личной печатью прямой приказ, в котором английским капитанам предписывалось прекратить боевые действия. Примерно в середине августа сэр Филипп Куртене прибыл из Бретани с кораблями западного Адмиралтейства, чтобы вернуть армию домой. Лишенный своей армии, Иоанн IV вынужденно согласился на перемирие. Но он не подкрепил его публичной клятвой и оставил при себе гораздо больше, чем 200 человек гарнизонных войск, разрешенных условиями перемирия. Он даже попытался сформировать новую армию совместно с бывшим английским капитаном Люзиньяна, сэром Джоном Крессвеллом.

Эти попытки продолжить сопротивление были пресечены Бертраном Дю Гекленом и Оливье де Клиссоном, которые прибыли в герцогство со значительными силами в конце августа 1375 года. Герцогство Иоанна IV теперь практически было ограничено стенами Оре и Бреста. О замке Ноллиса в Дервале больше ничего не было слышно, вероятно, он был заброшен. Единственным завоеванием, которым Иоанн IV должен был удовлетвориться в течение трех месяцев, был небольшой прибрежный форт в Сен-Матье. В начале следующего года герцог покинул Бретань и удалился ко двору графа Фландрии. Прошло два года, прежде чем он вернулся в свое герцогство[341].

Перемирие было воспринято в Англии с сильным недовольством. По общему мнению, конференция была фикцией, в которой английские послы слишком сблизились со своими французскими коллегами. Ходили сплетни, что их дни были наполнены "шутками и весельем", а ночи — "весельем и танцами". Замысловатые формулы, скрывающие капитуляцию Сен-Совера, никого не обманули, а отказ в поддержке Иоанну IV был воспринят как позорная потеря прекрасной возможности. Одни говорили, что герцог Ланкастер был обманут, другие — что Латимер был подкуплен. И ни у кого не нашлось хороших слов для гарнизона Сен-Совера, чья мужественная оборона крепости в течение десяти месяцев была забыта. Сам Каттертон подвергся особым оскорблениям, поскольку был протеже Латимера и заработал на капитуляции больше, чем кто-либо другой. Ему суждено было провести остаток жизни в тюрьме и на свободе, прежде чем он был убит на дуэли одним из своих обидчиков[342].

* * *

В июле и августе 1375 года герольды проехали через зоны военных действий на западе Франции, провозглашая Брюггское перемирие под звуки труб на рыночных площадях провинциальных городов и перед закрытыми воротами бесчисленных крепостей с гарнизонами. В результате последовательных продлений официальные военные действия между Англией и Францией должны были быть приостановлены почти ровно на два года. Задуманное как вынужденный компромисс, Брюггское перемирие рассматривалось в Англии как триумф французской дипломатической хитрости. Однако в итоге оно разочаровало даже французские ожидания.

Первая проблема, связанная с перемирием, стала очевидной почти сразу. Хотя перемирие теоретически распространялось на Кастилию, Энрике II не был представлен в Брюгге и никогда не считал его обязательным для себя. Едва успели высохнуть чернила на документе, как из бискайских портов Кастилии под командованием кастильского адмирала отплыла флотилия из восьмидесяти галер и карраков, чтобы напасть на английские суда. 10 августа 1375 года они заметили большой английский конвой, который зашел в залив Бурньеф, чтобы принять груз соли на обратном пути из Гаскони. Тяжело груженые английские корабли, загнанные в замкнутое пространство бухты, были легкой мишенью для галер. Тридцать девять из них были захвачены, в том числе двадцать два более чем 100-тонных судна, потеря которых будет ощущаться офицерами-реквизиторами еще долгие годы. В другом случае, несколько недель спустя, два корабля, направлявшиеся в Англию, были захвачены в Бискайском заливе вооруженными кастильскими торговыми судами. На борту одного из них находился Флоримон де Леспарр,